Глава I (1/1)
1619Серый и дождливый Лондон был, как всегда, окутан туманом. Мрачные улочки его не внушали ничего, кроме уныния.За окном маленького, неприметного сиротского приюта то и лело барабанили тяжёлые капли дождя, заставляя двенадцатилетнюю Мэнди ещё сильнее впадать в тоску.Мэнди сидела на широком подоконнике, поджав ноги, и задумчиво водила пальцем по оконному стеклу. Синяки и ссадины на теле девочки всё ещё давали о себе знать. Всё тело Мэнди страшно болело после того, что с ней произошло, но душевные раны её были сейчас куда сильнее физической боли.Чувствовала ли Мэнди себя хоть немного виноватой? Нет, ничуть. Виноваты лишь эти мерзкие, озлобленные, одичалые дети, что живут с ней в одном приюте. Мэнди до сих пор саднило душу то, что с ней случилось пару дней назад.А случилось вот что: Мэнди больше не смогла терпеть то, что приютские дети без спроса берут её вещи, и всё рассказала воспитательнице, после чего им всем неслабо влетело. Само собой, дети разозлились на Мэнди, посчитав её ябедой и предательницей, и, собравшись все вместе, довольно сильно избили её на заднем дворе приюта. Лишь один человек встал на сторону бедняжки и вступился за неё?— лучшая подруга Мэнди, чернокожая Эвелин, которая тоже была среди приютских детей практически изгоем.Мэнди и Эвелин дружили с первого дня появления Эвелин в приюте после смерти её родителей. Что же касается Мэнди, то она жила здесь, сколько себя помнила, с младенческих лет. Мэнди не знала ни своих родителей, ни даже своей фамилии.Круглая, полная сирота без роду и племени.
Мэнди и Эвелин всегда держались вместе, несмотря на то, что внешне они были совершенно разными: Эвелин?— чернокожая и черноволосая, с множеством мелких косичек на голове и ужасно худая; Мэнди же?— чуть более крупная и полноватая, с ниспадающими до талии рыжеватыми волосами, которые она обычно заплетала в одну небрежную косу или же вовсе оставляла распущенными.Эвелин была тихой, кроткой и загнанной как мышь, Мэнди же, напротив, обладала гордым, свободным духом и привыкла показывать свой характер. Она нередко заступалась за подругу.Они были неразлучны уже на протяжении двух лет. Неразлучны как сёстры.***—?Я больше не могу оставаться в этом приюте! —?горячо восклицала Мэнди,?— Эвелин, я не потерплю унижения моего достоинства! Давай сбежим, Эвелин! Сбежим отсюда прочь, куда глаза глядят! Будем свободными!—?Нет, Мэнди,?— робко отвечала ей Эвелин,?— я так не могу! Куда мы пойдём? Если мы будем ходить по улицам Лондона, нас тут же заберут стражники! Прости, Мэнди, но я останусь в приюте…—?А я, наверное, всё-таки сбегу,?— твёрдо ответила ей Мэнди.—?Нет! —?взмолилась Эвелин, схватив подругу за руку,?— Мэнди, нет! Куда ты пойдёшь?! Прошу, одумайся!—?Я уже всё решила, Эвелин,?— отвечала ей Мэнди,?— прости меня… Прости, что сбегаю, оставив тебя здесь одну, но иначе я не могу. Я буду скучать! Очень сильно скучать!По щекам её покатились слёзы, и она крепко обняла свою подругу.И, несмотря на то, что ей было больно оставлять Эвелин и страшно идти одной в неизвестность, Мэнди приняла твёрдое, непоколебимое решение.Сегодня вечером она покинет этот приют.Раз и навсегда.