X (1/1)

Pov BillМне редко бывает стыдно. А если быть честным, я давно забыл значение этого слова, оно потеряло для меня всякий смысл. А сейчас я ощущаю, как этот самый смысл давит на меня, мешая спокойно думать о произошедшем вчера ночью. Это чувство заглушает и жуткую головную боль, и постоянно подступающую тошноту. Я показал себя слабым… Таким слабым… А этот мальчишка, этот сукин сын… он не боится меня больше. Если бы хоть кто-нибудь помог мне со всем этим справиться, дал возможность все исправить, я бы действовал иначе. И, конечно, я бы не надрался вчера как свинья и не играл бы при нем, и не разговаривал бы с ним как с… человеком. Странно, но я все отчетливо помню, отчего мне только хуже. Стыдно. Стыдно перед собой. Будто я себя предал.Жующие мерзкие твари за столом делают мое утро еще гаже. Их разговоры о политике, музыке, литературе… Надеюсь, они захлебнутся в своем лицемерии. Нет ни сил, ни желания отвечать на их вопросы; единственное, на что меня сегодня хватает?— это кивать и выдавливать из себя подобие улыбки.—?Билл, ты какой-то бледный, все нормально? —?изображая взволнованное лицо, спрашивает Анис. Мразь. Сжимаю в руках вилку, стараясь сохранять спокойствие.—?Все нормально. Просто всю ночь драл мальчишку и не выспался. —?Невозмутимо подцепляю кусочек мяса на вилку и закидываю в рот.На мой ответ Анис лишь едко улыбнулся и опрокинул в себя бокал вина.Бен со мной не разговаривает, чему я особенно рад. Не пожирает меня своим взглядом, как делал это обычно. После того как мы переспали, я игнорировал его, и он наконец соизволил обидеться, избавив меня от своего общества. Давно пора. Не скажу, что он мне противен, но я ничего ему не обещал, и пока он не вызывает у меня интереса.Чувствую, как тошнота подкатывает к горлу, не знаю, это от вида этих гнусных рож или все же сказывается выпитое ночью.Поднимаюсь из-за стола и, извинившись, направляюсь к выходу. Ускоряю шаг, опасаясь, что меня вырвет прямо здесь. Чертовки хреново.Глубоко вдохнув, словно в последний раз, отрываюсь от унитаза. Хорошо же меня вывернуло, но, да, стало легче. Умываюсь холодной водой, чтобы немного прийти в себя, полощу рот и смотрю на свое отражение. До чего же вид замученный, черт возьми. Я похудел и чувствую полную апатию. За столь короткий срок я вымотал себя, ничего не делая.Прикрываю лицо руками, откидывая голову назад. Как же я устал от себя, от них всех. Я так устал бороться. Понимаю, что это минутная слабость, которая сейчас мне необходима. Чуть позже я буду полон решимости действовать дальше. А сейчас… Сейчас я просто хочу отдохнуть от так часто терзающих меня мыслей.Еще раз умывшись, выхожу в коридор и направляюсь в свою комнату, чтобы поскорее оказаться в постели. Спрятаться под одеялом… как в детстве. Хотя, в детстве меня это не спасало в отличие от других детей, следовательно, и сейчас не поможет. Я с малых лет привык к тому, что мне не убежать, не скрыться, не выбраться из этого проклятого лабиринта своей жизни.Прикрыв глаза, пытаюсь провалиться в столь необходимую сейчас пустоту, но, кажется, даже этого я позволить себе не могу, потому как в комнату кто-то нагло заходит, даже не соизволив постучать. Горничная, черт бы ее побрал.—?Ой, простите, герр Каулитц, я думала, вы завтракаете,?— девушка кидает на меня испуганный взгляд, будто ожидая гневную тираду в свой адрес, на которую у меня попросту нет сил.—?Проваливай,?— махнув рукой, вновь прикрываю глаза. Достали.Слышу, как тихо затворилась дверь, и снова открыв глаза, окидываю взглядом комнату. Уборка бы здесь не помешала: пустые бутылки, стекла, разбросанные сигареты. Хотя, черт с ним, главное уснуть.Однако, сон никак не приходит, в голову лезут мысли о мальчишке. Как с ним себя вести? Заставить бояться? С другой стороны, завтра суббота, какой смысл делать ему еще хуже? Хуже уже не будет. Для него не будет, да. А для меня? Прежде всего нужно думать о себе, а не о щенке, которому осталось жить всего ничего. Я не смог бы ему помочь, даже если хотел бы этого.Сегодня я в любом случае его увижу, и то, что он слышал и видел вчера, делает меня уязвимым и неуверенным. Веду себя как ребенок. Мне попросту должно быть все равно, а я не могу выкинуть из головы мысли о том, как с ним обращаться.Я привык, что все идет по плану, но мой план заметно подпорчен, и вчерашний вечер окончательно поставил меня в тупик.Такое странное чувство: ты стараешься быть перед всеми сильным, а какой-то мальчишка видит твою слабость и даже жалеет, вместо того чтобы бояться. Да, вчера я видел в его взгляде жалость. Я так много вчера видел в его глазах, что становится тошно.Это все бессмысленно, этого не должно быть в моей голове.Не должно.***Проснулся я с легкостью во всем теле. Поспав, я набрался сил и, кажется, чувствую себя намного лучше. Из окна видно, как солнце заходит за горизонт, забирает с собой мои дневные ненавистные мысли, очередной ненужный мне день.Для окончательного поднятия духа нужно сходить в ванную, что я, не раздумывая, и делаю.Уютный махровый халат мягко греет тело, отчего я не чувствую холода серого коридора, возвращаясь назад. Не доходя до своей двери, окликаю охранника и приказываю привести ко мне ?девятого?. Я не буду прятаться от него. Здесь жертва он, а не я.Сейчас я посмотрю тебе в глаза, мальчик, и если увижу там то, что заметил вчера, то держись. Никто не смеет жалеть меня.Я даже не успел вытереть волосы, а он уже стоит в моей комнате. Не хочу оборачиваться к нему, я…Боюсь? Это так странно, глупо и смешно. Тихо усмехаюсь, прикрывая лицо руками.За окном небо стало почти черным, мне нравится смотреть на эту черноту, я не хочу поворачиваться, не хочу видеть его. Какие неправильные мысли.Преодолев себя, оборачиваюсь и с непонятным отчаянием смотрю на стоящее передо мной тощее тельце, на карие глаза, глядящие на меня с необъяснимой надеждой. Он смотрит открыто, совершенно не боясь. Не так, как раньше. И я ненавижу его за это. Он должен меня бояться, презирать, ненавидеть, но не должен смотреть ТАК. Я его враг. ВРАГ! Я не хочу видеть то, что вижу сейчас.Если он умеет читать по глазам, то обязательно заметит в них резкую перемену и мой внезапно вспыхнувший гнев. На него, на себя, на все, что, черт возьми, здесь творится.Зачем я позволил ему увидеть в себе того человека, который скрыт где-то за черной занавесью в моей душе. Это даже не человек, это мелкие осколки, оставшиеся от меня прежнего, которых, я уверен, скоро не останется. Я все сделаю, чтобы их не осталось. И никакая жалость меня не остановит.Я просто не знаю, что делать или сказать. В комнате царит наша общая безысходность. Сажусь на кровать, и прикурив сигарету, выдыхаю тонкую струйку дыма куда-то в потолок.—?Какого черта ты так смотришь на меня? —?спрашиваю, не выдержав.—?Простите, хозяин,?— отводит взгляд и начинает разглядывать пол, теребя край майки.Я бы хотел сказать ему, что произошедшее вчера?— это просто алкоголь. А то, что нес Анис,?— бред. Но разве я должен оправдываться перед ним? Это было бы верхом идиотизма. Поэтому я сделаю вид, что ничего не помню, а если мальчишка напомнит о вчерашнем, я за себя не ручаюсь.—?Иди сюда. Ты знаешь что делать. —?Не найдя, что еще ему сказать, веду себя как обычно. Слегка раздвигаю ноги и смотрю на пацана, тот неспеша подходит и устраивается между них, опустившись на колени.У него очень тонкая красота, нежные черты лица: аккуратный носик, чуть пухлые губы, темные брови и глаза, ярко выделяющиеся на молочной коже. Он выглядит младше своего возраста. Если бы я верил в ангелов, то решил бы, что они выглядят именно так. Длинные тонкие пальцы убирают в стороны мешающие полы халата, но дальше мальчишка бездействует, просто молча сидит и смотрит в пол. Делает все словно в первый раз. Что за черт?—?Ты забыл, как сосать?—?Нет, хозяин, я…—?Приступай,?— не дав договорить, грубо приказываю мальчишке. Я должен быть таким.Не хочу думать, каково ему сейчас, когда он знает, что его ждет завтра. Каково это?— знать дату своей смерти? Не хочу думать, как он все это выдерживает, терпит, да еще и смотрит на меня без капли злости и ненависти.—?Можно… спросить, хозяин?Слегка настораживаюсь, но, немного помедлив, разрешаю.?Напои меня страхом,Напои меня болью,И я назову все этоЛЮБОВЬЮ…? POV TomЯ давно перестал понимать себя, но, кажется, научился принимать. Я сегодня не молился, вижу, что это бесполезно. Я все равно умру, меня ничто не спасет: ни молитвы, ни раскаяние. Бог в любом случае знает мои мысли, и просить прощения я не буду. Я не хочу этого прощения. Господь послал меня на смерть, а я должен каяться, чтобы прожить последние дни, обвиняя себя во всех грехах? Нет. Я проживу эти дни так, как чувствую. И пусть я буду проклят, меня это больше не пугает. Я знаю что грешен.Не хочу скрывать того, что рвется из груди. Я может и не понял до конца, что это, но оно меня спасает. Спасает от боли, страха, раскаяния. Перекрывает собой все, что здесь происходит. Я бы сказал, что это чувство, поселившееся внутри меня, превращает грязь вокруг в белые воздушные облака. Да, именно так. Наверное так выглядит любовь.Я не спал всю ночь, я так ждал… Хотел увидеть его. Всю ночь в моей голове звучала эта музыка, пронизывая меня своей красотой и отчаянием.Весь этот день я ждал вызова, хотел посмотреть ему в глаза, увидеть в них то хорошее, что сказало бы мне, что я не ошибаюсь в нем. Но даже если не увижу, я не перестану верить. Мой темный ангел.Я, наверное, ненормальный, я сошел с ума, я самый большой грешник в мире. Пусть я буду проклят миллион раз, но ни за что не откажусь от того чувства, что испытываю к этому человеку.Все это напоминает бред сумасшедшего. Неделю назад я бы и подумать не мог, что со мной такое случится. Пусть от меня хоть весь мир отвернется. Я думаю, даже мама меня осудила бы, она не смогла бы понять такое. Но мамы нет, а я есть, и я хочу прожить отпущенные мне дни, не мучаясь, не терзая себе душу. Я хочу любить. Просто любить, не требуя ничего взамен.Днем я много думал. Думал о том, что завтра?— та самая суббота. Думал, что если не увижу его до завтра, то предпочту умереть. Я прекрасно помню слова его брата, и то, что меня ждет завтра, я осознаю в полной мере. Я не трясусь от страха. Я принял это. Просто принял. После вчерашней ночи все изменилось: то, что зародилось внутри меня, придает сил и убивает одновременно.Я принял решение и собираюсь попросить его кое о чем. Сейчас, стоя перед ним на коленях. А он такой холодный, и его взгляд, и его слова. Уверен, прикоснувшись к его коже, почувствую холод.Хочется закричать, что он не должен себя прятать, что мне так больно видеть этот холод и равнодушие. Но я понимаю, что не имею права на другое отношение: я здесь исполняю ту роль, которой отпущено получить ровно то, что я и имею.Он разрешил мне спросить, а я решиться не могу. Кусаю губы и не чувствую боли.—?Ты там умер? —?хватает меня за подбородок, поворачивая к себе.От его прикосновения по телу проносится стая мурашек.—?Нет, хозяин, простите… Я хотел… Прошу вас, я… —?не могу произнести, чего хочу. Не могу, мне стыдно и страшно.—?Слушай, не испытывай мое терпение,?— слегка пихает меня ногой,?— или говори, или приступай к делу.Какой он жестокий сейчас. Как же я его боюсь. Как я его люблю.Набрав побольше воздуха в легкие, я положил ладонь ему на бедро. Рука немного дрожит, а голос сел. И вновь стая мурашек по телу.—?Завтра они меня изнасилуют. Я… очень хочу, чтобы первый раз это было с вами, хозяин. Чтобы вы это сделали со мной.В комнате повисла тишина, он внимательно смотрит на меня, наверное, размышляя, серьезно ли я это предлагаю.—?Ты прямым текстом просишь, чтобы я тебя вы*бал? —?он в изумлении приподнял бровь.—?Да,?— заглядываю ему в глаза. Как хочется, чтобы он понял, что сейчас творится в моей душе. Мои щеки горят, и в сердце пожар. И волнение, дикое волнение, перед неизвестностью.—?Я, конечно, давно знаю, что ты хочешь, чтобы я поимел тебя, но ты не думал, что я тебя не хочу? —?он сказал это с язвительной насмешкой.После услышанных слов я убрал руку от него и крепко зажмурился. Ну конечно, конечно. Какой же я дурак! В голове всплыл образ шикарного шатена, который его целовал в ту ночь. А я… я такой урод. Мое тело?— сплошное уродство, я всегда себя стеснялся, а сейчас даже не подумал о том, что меня просто не хотят. Он ведь такой идеальный, я красивее него людей не встречал, а я такой… некрасивый. Стало так противно от себя. А от мысли, что я сам себя предлагаю, стало еще хуже.POV BillЯ, конечно, размышлял о том, что не могу отдать его завтра невинным, но не особо думал о том, как его сегодня трахнуть, чтобы не терзать себя лишний раз. Если быть честным, я был скорее настроен на то, что никто этого просто не заметит, хотя опасения имелись, ведь Анис такого шанса не упустит.В любом случае я не имел намерения его насиловать. А тут такая удача, мышка сама попросилась в мышеловку. Надо же так. Неужели после вчерашнего он считает меня чуть ли не святым, и сам хочет подарить мне свою девственность?Мысленно ругаю себя. Я давно должен был его отыметь, а вместо этого раздумываю, почему он захотел, чтобы это сделал я. Мало ли почему? Я показался ему добрее всех, и он надеется, что со мной будет лучше. Может, потому что он мне уже отсасывал, и я трогал его?— у нас уже есть кое-какой опыт. А может, он просто надеется, что я его пожалею, что мне понравится, и я завтра его никуда не отправлю? Я красив, в конце концов. Разве это не причина? К черту эти ?почему?. Меня это должно волновать в последнюю очередь.Все складывается как нельзя лучше, и это самое главное. Нельзя не признать, что я его хочу, безумно хочу. Он очень хорошенький, молоденький, невинный. Но я не могу просто взять и наброситься на него! Пусть думает, что я в принципе не горю желанием его трахать. Заодно и объяснение тому, что я не сделал этого раньше.—?Хотя, знаешь, я давно не трахался, так что и ты сойдешь. Раздевайся,?— пытаюсь выглядеть максимально равнодушным, но чувствую, как ладони немного вспотели. Как же я его хочу. До этого момента я словно поставил себе запрет, а сейчас этот запрет снят, и все желания рвутся наружу.Поднимается на ноги и стягивает с себя одежду. Я не знаю, причинять ему боль или нет? Сейчас во мне борются две натуры. Я понимаю, что проще и логичнее отодрать его и вышвырнуть за дверь. Но. Есть одно но, которое меня останавливало все это время. Я не хочу так поступать. И опять эти терзания, опять эти мысли. К черту все! Будет так, как будет.Не сдерживаясь больше, опрокидываю мальчишку на кровать, наваливаюсь сверху. Глаза в глаза. Целое мгновение, такое интимное мгновение. Он так посмотрел… словно давая согласие на все. Я ухмыльнулся его смелости. Показной смелости, ведь я чувствую дрожь его тела. Провел рукой по странным косичкам, сталкиваясь с его изучающим несмелым взглядом. Он разглядывал мое лицо. Что, нравится? Знаю. Неожиданно тянется, и целует мое плечо. Кожа чувствует невесомые поцелуи, легкое прикосновение рук к спине, он обнимает меня едва касаясь. Что он делает? Думает, это поможет ему, думает, я сжалюсь? Черт возьми, мне бы все это понравилось, если бы я был уверен, что это искренне. Но я знаю, что это уловка, жалкая глупая уловка.—?Это необязательно,?— останавливаю его, перехватив за волосы. —?Тебе это не поможет. Я тебе не помогу… Даже если захочу… —?в странном порыве зачем-то добавил я.—?Пожалуйста,?— слегка затуманенные глаза, приоткрытые губки и частое дыхание. —?Позвольте вас целовать…Изумленно смотрю на мальчишку, не понимая, зачем? Черт, что он творит? Но сейчас желание сильнее любых размышлений. Ловко переворачиваюсь на спину, усаживая его сверху. Тело изнывает от желания. Какого черта он так себя ведет? Неужели ему действительно этого хочется?! Неужели даже такой верующий и правильный ребенок сдался мне?! Когда я его совращал, то понимал, что принуждаю, но сейчас он все делает совершенно добровольно и осознанно.Наверное я ошибался, когда думал, что он напоминает мне меня самого. Ничерта он меня не напоминает?— я бы до такого не опустился. Я бы никогда не стал целовать Аниса?— человека, который надо мной издевался. Никогда. Ничто бы меня не заставило, даже смерть!Но сейчас, черт с тобой, мне так хочется ласки, твоей неумелой и лживой ласки, которая будоражит кровь в жилах. Hurts?— IlluminatedPOV TomВсе слова, которые я мог бы тебе сказать, все мысли, которые ты мог бы узнать, все чувства, которые я мог бы тебе подарить?— всё это хочется вложить в свои действия. Я не могу поверить, что ты мне позволил. Ты просто расслабился, будто отдавая себя в мое распоряжение. Конечно это не так, но ведь верить в то, во что так хочется, никто не запрещает. Это так волнующе, у меня даже внутренности, кажется, сейчас трепещут. И сердце стучит так громко… Уверен ты слышишь. Я никогда такого не испытывал. Боюсь, что ты передумаешь и оттолкнешь меня, боюсь, что сделаю что-то, что тебе не понравиться. А мне так хочется, чтобы тебе было хорошо. Из-за тебя я сошел с ума.Бережно, почти невесомо, провожу пальцами по твоей белоснежной шее. Ты настоящий? Какой же ты красивый… без накрашенных глаз… без прически. Совершенный. Одной рукой развязываю пояс халата, руки предательски трясутся, но так хочется быть уверенным. Я не знаю как. Не знаю! Просто довериться себе, своим чувствам, своим желаниям. Крепко обнимаю тебя за плечи, прижимаясь к обнаженной груди. Я так же крепко прижимал своего плюшевого мишку. Наверное, это нелепо, но я обнимал его так же крепко?— так я проявлял свою любовь. ЛЮБОВЬ. Ты чувствуешь?Нет, ты не поймешь.Открываешь глаза и удивленно смотришь на меня. Кажется, на какой-то миг я заметил в них растерянность. Я понимаю, что тебе нужно не это. Я помню, прекрасно помню, про вас с шатеном, помню ту ночь, помню, как он наслаждался, когда целовал тебя, и теперь я его понимаю. Я хочу видеть на твоем лице такое же удовольствие, что видел тогда. Я совершенно не думаю о себе, не думаю о том, что ты будешь делать со мной, не думаю о боли, которая меня ожидает, я думаю лишь о том, чтобы тебе было хорошо. Я осознаю свою ненормальность. Но какая разница, каким быть, лишь бы быть рядом с тобой…Вкладываю всю свою нежность в поцелуи, оставляемые на твоей шее. У меня даже губы немеют, касаясь твоей кожи. Такая теплая и нежная, мне даже кажется, что я чувствую ее вкус. Мне хочется вдыхать твой запах. Впервые я хочу обонять другого человека и это так пугающе хорошо. Если бы ты мог почувствовать как ты мне нужен, как я хочу чтобы ты хотя бы обнял меня… Я не смею мечтать о большей нежности с твоей стороны.Исследую твою кожу не спеша, с трепетом. Я не знаю, насколько тебе это нравится, но с твоих губ сорвался глухой стон, когда я спустился на твой плоский живот. Мне нравится, жутко нравится, касаться тебя, с тобой я согласен на все. С каждым прикосновением губ к твоей коже наваждение становится сильнее, а туман в голове гуще.Спускаюсь ниже. Даже он у тебя идеальный. Целую. Провожу языком по всей длине, ощущая каждую венку, обхватываю губами и начинаю посасывать. Внизу живота начинает приятно щекотать, от твоих стонов я окончательно возбуждаюсь. Все пространство комнаты сжалось до нас. Только ты и я. Я чувствую твой вкус, слышу твои протяжные стоны, ощущаю пальцы в своих волосах. Только здесь и сейчас.Отстраняешь меня и, не дав опомниться, переворачиваешь нас, оказываясь сверху. Глаза почти черные, такие же, как тогда, той ночью. Неужели ты хочешь меня? Я, кажется, сейчас даже боль от тебя приму с наслаждением.Нависаешь надо мной на вытянутых руках, опаляя частым дыханием. Смотришь, не отрываясь, будто в попытке получить ответы на мучающие тебя вопросы.—?Зачем ты это делаешь? —?шепот почти в губы.Теряю голову от твоего низкого голоса и от такого близкого дыхания.—?Я не знаю… Мне хочется…—?Ты зря стараешься…—?Я хочу, чтобы вам было хо…—?Тшшш,?— накрываешь пальцем мои губы. Чувствуешь мою дрожь? Это от твоих прикосновений. От твоего дыхания. От тебя.Погружаешь палец ко мне в рот, начиная медленно двигать им. Проводишь по языку, зубам. Я послушно его облизываю и посасываю. Вскоре у меня во рту орудуют три твоих красивых, длинных пальца. Наблюдаешь за мной, слегка прикусив губу, откровенно наслаждался тем, что сейчас видишь. Безумие, на которое я согласен. Убираешь пальцы изо моего рта, неотрывно глядя мне в глаза, другой рукой раздвигаешь мои ноги, и я чувствую твои прикосновение там… в том месте, к которому никто никогда не прикасался.Немного отстраняешься и окидываешь взглядом мое тело. Становится страшно и стыдно. Я стесняюсь тебя. Стесняюсь своего уродства. На душе стало легче, когда я не увидел в твоих глазах отвращения, лишь дикий, дьявольский блеск. Чувствую пальцы на своих бедрах, ты пододвигаешь меня ближе, а я начинаю трястись от твоих прикосновений… Это что-то невероятное, так не бывает. Я должен бояться, плакать, а мне приятно, мне очень приятно от тепла твоих рук.Сжимаю зубы и напрягаюсь, когда чувствую твой палец внутри себя. Это так… ужасно. Это ужасно неприятно, стыдно и… как-то мерзко. Зажмуриваюсь и отворачиваюсь. Нужно расслабиться, просто расслабиться.—?Ну… малыш? Не нравится? —?почти шипишь мне в лицо, наклонившись ближе. Ты, кажется, добавляешь второй палец, а твое шипение не вызывает ничего кроме едкого страха, сковывающего все тело. Кажется, сейчас будет больно, я никак не могу расслабиться, но я готов ко всему.Только не отстраняйся, побудь так близко еще немного.Рукой поднимаешь мою ногу за колено и, прижав к моей груди внимательно смотришь туда, где работает вторая рука. Хорошо, что комнату освещает лишь тусклый свет лампы. Так я еще никогда не стеснялся. Сжимаюсь под твоим пристальным взглядом, будто мне это поможет. Не смотри… пожалуйста.С внезапным порывом наваливаешься сверху и, схватив за волосы, оттягиваешь назад голову. Почти упираюсь затылком в покрывало, открывая свою шею. Укус. Еще один. Жадный, но не сильный. Шея горит, но не от боли, а от прикосновений. Я простонал, когда почувствовал зубы на своей коже. Что же ты творишь со мной? Что за наваждение? Зачем так сладко мучить…Обнимаю твои плечи, и ты не отталкиваешь, ты продолжаешь двигать во мне пальцами. Смотришь пристально, испытующе, нетерпеливо. Твои глаза блуждают по моему лицу и немного задерживаются на губах. Ах, если бы ты поцеловал меня… Но ты лишь отводишь взгляд, облизывая красивые, пересохшие от частого дыхания губы.Боль уже почти не чувствуется, и ощущения перестали быть такими ужасными, как вначале. Когда ты вынул пальцы и приказал перевернуться на живот, я немедленно послушался. Руки обхватили мои бедра, приподнимая и вынуждая встать на колени. Очень стыдно так стоять?— совсем развратно. Но желание подарить себя тебе слишком сильное. Сильнее страха и боли. Сильнее стыда. Я готов отдаться весь, без остатка. Лишь бы это со мной сделал ты.Прикрываю глаза, прижимаясь щекой к покрывалу. Глубокий вдох. Я готов.Дари мне боль.POV BillТакое манящее юное тело, эта оттопыренная задница, эти, черт возьми, длинные ноги. Я не понимаю, как не набросился на него сразу и еще умудрился так долго растягивать… А порыв, когда я укусил его за шею? Я уже готов был его поцеловать. ПОЦЕЛОВАТЬ! Такого желания я меньше всего от себя ожидал. Но в последний момент одумался и прошелся по коже зубами, ловля его стон. Он наслаждается, ему нравится. Маленькая тварь.Чувствую к нему некоторое презрение, да и к себе тоже. Но все это такие мелочи по сравнению с тем ураганом эмоций, которые я ощущаю, прикасаясь к нему.Не могу больше сдерживаться, нетерпеливо провожу рукой по выпирающим позвонкам, сжимаю узкие бедра, мну упругие маленькие ягодицы. Наконец прижимаюсь грудью к вспотевшей от волнения спине, направляя в него член. Уверенное движение и хриплый стон. Вхожу одним напористым движением, но только наполовину?— слишком узкий.Громкий всхлип и порыв отодвинуться от меня. Куда? Крепко держу за бедра, наверное, до синяков, не давая отстраниться ни на миллиметр. Если я сейчас не сдержусь… Но дьявол, он сам этого хотел. Вхожу до конца, натягивая мальчишку на себя одним движением. Чувствую, как туго и узко. Умопомрачительно. Закусываю губу, впиваясь пальцами в его ягодицы.Стон и тонкие пальцы на моем бедре в надежде оттолкнуть. Нет, малыш. Не двигаюсь, давая привыкнуть, хотя уже готов затрахать его до смерти. Еще мгновение, и ничто не сможет меня остановить, слишком велик соблазн, слишком я возбужден, слишком много всего, чтобы медлить. Снова всхлип и попытка отодвинуться от меня. Прижимаю за волосы его голову к кровати, чтобы не дергался. Тише, тише, ты же сам этого хотел…—?Не вертись,?— севшим голосом приказываю мальчишке. —?Расслабься.Больше я не смог сдерживать себя, начиная движения. Постепенно ускоряюсь. Мальчишка всхлипывает и что-то бормочет, сжимая в руках простынь. Его колени скользят и разъезжаются от резких толчков, я незамедлительно ставлю его в прежнюю позу, не прекращая фрикций. Руки блуждают по телу, словно выискивая места, которых я еще не касался.Страсть, с которой я имею это тело, захлестнула с головой. Я не сдерживаю стонов, сжимая его в своих руках. Такого наслаждения я не получал ни с кем. Мне впервые хочется заниматься сексом, хочется гладить, обнимать… Черт.Он глухо постанывает, и я не могу понять, от боли или от наслаждения. Второго мне хотелось больше. И пусть он, как и все мои партнеры, не искренен со мной, но он чист и невинен. Хотя бы в этом он лучше других.Вскоре я решил изменить угол вхождения и не прогадал, ангельское создание выгнулось, приоткрыв свой нежный ротик. Кажется, остатки разума окончательно покинули меня, еще немного и я утону в этой пучине наслаждения.С животной страстью я трахаю его, вдалбливая в кровать. Не в силах терпеть такой напор, он повалился на живот, но тут же попытался встать обратно на четвереньки. Навалившись сверху, я обхватываю его за талию и, не давая подняться, продолжаю движения. Сильные и глубокие. Страстные и несдержанные. Я не замедляюсь ни на секунду, пока не наступает момент полного отключения от реальности, момент, когда кажется, что внутри взрывается фейерверк из всех возможных эмоций. Взрывается и изливается наружу.Такого яркого оргазма я не испытывал ни с кем никогда. Это безумие, это самое яркое безумие из всех. Мои стоны не смогли заглушить его почти крики. Он тоже кончил.Немного отдышавшись, выпускаю юное создание из своих рук. Но не успел совсем от него отстраниться, как почувствовал, что тело подо мной содрогается от тихого плача.POV TomЭта боль, которую он мне подарил, была самой сладкой, а наслаждение, после которого я разрыдался, самым мучительным, потому что последним. Потому что этого больше никогда не повторится, я никогда больше не испытаю его прикосновений. Меня изнасилуют завтра. Меня убьют меньше чем через месяц. Я обречен. Отчаяние разрывало душу. Осознание всего этого навалилось неожиданно и сразу, давая возможность вырваться наружу притаившейся до времени истерике. Я не хочу умирать. Я хочу жить, я хочу быть с ним, но этого никогда, никогда, не будет. Слезы катились из глаз, стекая по щекам дорожками и падая на покрывало, где оставляли мокрые пятнышки.—?Уйди,?— сухой приказ. Он сказал мне это как собаке, вставая с постели, поднимая с пола халат и накидывая на голое тело. После чего достал из пачки сигарет одну, прикурил. Словно только что ничего между нами и не было.Наверное, он подумал, что мне не понравилось, что я расстроен, что мне больно. Но это самое лучшее, что я когда-либо испытывал, пусть мне было больно, но это того стоило.Мне больно не от этого.Сухое ?уйди? заставило глаза увлажниться. Для меня это все так важно, для него это ничего не значит. Как больно быть ничтожеством.—?Мне очень понравилось, хозяин,?— поднимаюсь с кровати и, вытирая слезы, пытаюсь оправдаться. —?Я… Мне правда… Мне хорошо было…—?Мне плевать, как тебе было! Или ты думаешь, меня это беспокоит? —?брюнет метнул взгляд в мою сторону.Опять я слишком много на себя беру. Какое ему дело до меня? Какой же я глупый и наивный.—?Зачем, лживая сволочь, ты это делаешь? —?буквально выплюнув сигарету, он приблизился ко мне, хватая за плечи, заставив вздрогнуть всем телом. —?Ты мелкая шлюха, слышишь? Ты подстилка! Сдох бы с гордостью, а не пытался спастись, подставляя задницу! —?он говорил это с таким презрением и злостью, так осуждающе… Хотя, наверное, ему не должно быть до этого никакого дела. Если бы он хотел просто попользоваться мной, он бы никогда не говорил мне этого, ему было бы все равно. Или я опять вижу то, чего нет? Я хочу видеть в нем только хорошее.Меня обозвали шлюхой, а я делаю вывод, что он лучше, чем хочет казаться. Безумие.Но все равно, после этих слов губы предательски задрожали, а из глаз опять потекли слезы. Он меня презирает, он не видит, что я делаю это, потому что люблю. И не увидит. Как же больно.—?Не ной! За*бал! Чего ты добиваешься? —?он затряс меня, держа за плечи. —?Ты целуешь меня, подставляешь задницу, а потом ноешь! Я сразу сказал, что зря стараешься! Я не помогу тебе! Так что извини, малыш, эта жертва была напрасной! —?выплюнув эти слова мне в лицо, он оттолкнул меня так, что я отлетел назад, едва не упав.—?Я это сделал не для того, чтобы вы меня отпустили. Я даже не думал об этом, знаю, что этого не будет,?— слезы обиды покатились из глаз еще сильнее. Захотелось закричать ему, что я просто захотел этого. Неужели я не могу просто полюбить?!—?Не ври мне,?— более спокойно ответил брюнет. —?Ты такой же лживый, как и все. Все вы такие.—?Я не вру,?— шаг ближе. —?Я, кажется… —?еще шаг. —?Я, кажется, люблю вас?— произношу с надрывом в голосе. Не сдержав порыва, приближаюсь к нему и крепко обнимаю за талию, прижимаясь щекой к груди. Слезы скатываются на его кожу, а руки крепко сжимают талию. Никакой реакции с его стороны.Не знаю, что сейчас произойдет. Оттолкнет, выгонит или ударит. Это уже не имеет значения.Наконец, его теплые пальцы касаются моей поясницы в ответ, вызывая учащение сердцебиения, осторожно поглаживают кожу, будто спрашивая разрешения на это касание. Я не верю. Не верю.—?Люблю вас, люблю, люблю… —?твержу ему в грудь, будто подтверждая свои слова. Будто уверяя, что это правда, что я на самом деле чувствую это. Поверь мне, пожалуйста. Его касания придали сил и уверенности сказать ему это еще раз.—?Уйди, ладно? —?Опускает руки, отстраняя меня от себя за плечи. Нет прежней злости, просто холодная отстраненность. Неверие. Решаюсь заглянуть в его глаза. А там совсем пусто.