20. ?Но знаешь, я скорее хищник? (1/1)

На этот раз свечей было побольше, чем при прошлом визите, из-за чего Сонни мог получше рассмотреть хозяина дома. Хоть ему было неловко смотреть на него, вспоминая свои нехорошие слова о нём, но банальное любопытство брало вверх. Да и волнение давало о себе знать. Особенно привлекали внимание его длинные когти, на которых можно было заметить следы крови (явно не своей). Его тело было напряжено и натянуто, как тетива, казалось, одной секунды ему было бы достаточно, чтобы избавиться от неожиданного гостя. Но ему этого не нужно было, потому что он ждал Сонни и никого другого. Видно, он предпочитает собирать вокруг себя избранный круг общения. Сонни выдохнул, пребывая в состоянии задумчивости. Сайлас не был похож на троодона, который избегает общество вследствие гордыни, скорее он был похож на того, кто не любит раскрывать душу нараспашку и даёт шанс немногим. В каком-то смысле племянница похожа на него, тихая и таинственная до мурашек. Почему-то этот троодон дал шанс именно ему. И этот же троодон ожидал, что же у него спросят или что-либо расскажут.

Причины непонятны, как и его взгляд, полный обожания. Он смотрит на него с удовольствием, словно перед ним произведение искусства или вкусное лакомство, с улыбкой протягивает чашку давно остывшего чая и следит за каждым его движением. Он производил впечатление хищника, следящего за своей жертвой, которую вообще не хочет съесть, разве что немного поиграть. Обнадёживает, но не вычёркивает некий страх. Причин для беспокойства было полным полно и всё упиралось в одну только обычную девочку. Слишком безумной стала жизнь, если подумать. Сонни оставил сомнения прочь и придвинулся к собеседнику поближе, ощущая, как тот старается скрыть восторженный визг и напряжённо улыбается, видно думая о счастье, свалившегося на его голову. Странный троодон, знающий ответы на вопросы, не на все, к сожалению, но на большинство из них. Сонни слегка нахмурился и сжал кулаки, собираюсь с духом.— Скажите, вы знаете, как троодон по имени Тэрстон связан с вашей племянницей? Сайлас ожидал лёгкой беседы об разных трогательных глупостях и мелочах, а ему опять подносят вопрос, связанный с темным прошлым, плотно прилегающий как к нему, так и к невинной девочке. Хотелось бы ему промолчать и притворится, что он вообще не расслышал вопроса, перевести разговор на другую, более весёлую тему, и показать себя в роли гостеприимного хозяина дома. Просто предстать в роли троодона с нормальным и посредственным характером, у которого из забот только преподавание шаловливых детей и подростков. Быть хорошим троодоном было бы заманчивой перспективой, вот только для этого нужно иметь хоть что-то не компрометирующее и неловкое. А у него этих моментов хватало достаточно, да так, что хватило бы на целую гору. И то, как он не мог нормально помочь бедной крошке, как он не смог вовремя увидеть начало проблемы, а когда увидел, то было поздно, в конце концов, как спихнул заботу о ней на однозначно лучшего троодона. Ответ простой и без всякой хитрости. Он сам когда-то побывал на месте собственной племянницы и не мог нормально ей помочь, так как не знал, как это сделать. И это вызвало у него чувство отвращения к самому себе. Сайлас вжался в любимое кресло всем телом и вцепился когтями в подлокотники, пытаясь наладить дыхание. Чтобы не случилось и как бы не вёл его гость, он не станет поднимать руки на него даже в целях самозащиты, иначе не будет потом смысла ходить на приём к психиатру и что-то склеивать у самого себя. Если он хочет что-то исправить, то должен просто взять и ответить искренне, даже если самому больно и страшно от воспоминаний. Сонни почувствовал даже не укол, а целый удар ножом от совести, когда мрачный троодон подавил в себе слёзы и тихо начал свой рассказ:— Тэрстон является другом моей сестры, они друг друга так обожали и доверяли друг другу все секреты, что она как-то раз попросила его следить за Селиной. Это было ещё до того, как меня уволили с детского сада. Он выгуливал Селину и следил, чтобы она не убегала от него. Да, именно выгуливал, потому что по-другому эти прогулки я не могу назвать. Он очень хотел её познать. Сайлас остановился, увидев шокированный взгляд Сонни, и позволил себе грустную ухмылку.— Нет, не в этом смысле, о котором вы, скорее всего, подумали. Он искал причины её странного поведения, так как не понимал, каким образом она могла дерзко высказать своё мнение, а на следующий день смотреть на него с непонимающим взглядом, словно у неё исчезло целое воспоминание. Тэрстон не принимал мои объяснения насчёт её особенного положения психики и давил на неё. Он... называл её актрисой и сравнивал её с собой. Говорил о том, как её мамочка огорчена тем, что дочурка ведёт себя как плохая девочка. И нагло напоминал о... некоторых моментах её жизни.

На этом моменте Сайлас прижал руки ко рту, пытаясь справится с подступающим к горлу комку тошноты. Всё происходящее было связано не с ним, как минимум у него в детстве было просто неприятие сверстниками, и всё равно ему было чисто душевно плохо. Нет, нельзя сказать, что дело тут в генетике, но иногда он об этом задумывался и становилось ещё хуже. И если он сейчас не расскажет, то будет долго жалеть. Хоть что-то он должен починить. Сонни неловко погладил его по голове успокаивающим жестом и прошептал, думая, как исправить свою ошибку.— Не стоит так волноваться, если вы сейчас не можете говорить, то я могу придти попозже. Я не хочу причинять вам неудобство. На это Сайлас медленно поднял голову и слабо улыбнулся, раскинувшись на диване в изнеможении и усталости. Ему просто нужно сказать хоть что-то, не так уж и плохо. И уж точно не смертельно, если не касаться психики.— Моменты... у неё были такие моменты. К примеру, приход нового ухажёра её мамы или как они потом пытались сблизится с ней самым отвратительным способом. Если говорить прямо, именно домогательства ф-ф-физического характера и думаю, вы поняли, о чём я говорю. До критического случая не доходило, потому что в такие моменты у неё происходила переключение. Сайлас дрожащей рукой выпил остатки чая и продолжил, морщась от своих же слов и головной боли.— Переключение давало, да и сейчас даёт, возможности для других личностей брать контроль над их общим телом. Я не уверен, что у неё только одна альтернативная личность, вообще не уверен, а возможности сходить на приём к детскому психологу вообще не было. Сонни перестал его понимать. В каком смысле другие личности в одном теле? Похоже было на самый что ни на есть настоящий бред. Вот только говорить слово ?невозможно? было бы неблагоразумно. Надо же выслушать всё до самого конца, хоть от рассказа остановилось плохо на душе.—В общих чертах, она и другие просто защищались. А Тэрстон об этом напоминал. Он... он улыбался ей так, словно говорит сладкие комплименты, а не допрашивает наглым способом об этом. Ему были всегда интересны причины возникновения синяков и царапин на её теле, а после случая суицида вообще ходил с таким видом, словно нашёл что-то очень важное и грандиозное. Не знаю, можно ли его назвать совсем уж злодеем, но троодоном, который лезет в душу, точно про него.

Он сжал кулаки и почувствовал, как по ладони течет струя крови, с равнодушием подумал, что дело близится к завершению, и тихо проговорил:— Если же говорить о нынешнем Тэрстоне, то он не сможет ей навредить, пока вы её защищаете и не собираетесь отдавать куда-либо. Ведь... так? Сонни быстро кивнул, позабыв о всех вопросах, что были у него ранее. Для них было самое подходящее время и место. Надо ведь ещё успокоить бедного рассказчика, который вообще намеревался смотаться на природу в поисках еды, а не сидеть у себя дома и дрожать от всего того, что когда-то рассказала племянница, намекал Тэрстон и всего того, что он сам случайно видел. Если бы у него только была своего рода амнезии, как у Селины...*** Пока Сонни успокаивал подавленного родственника чаем и объятиями, его любимый племянник имел необычную беседу с второй личностью Селины. Правда, он ещё не мог понять, мерещится ему или нет алое пламя в её глазах, а вот в наличие другой стороны сестры он быстро поверил. А как тут не поверишь, когда на тебя смотрит троодониха с ленивым любопытством и ждёт ещё одного вопроса от него. Не дождавшись от него отклика, девочка решила взять трицератопса за рога и избавится от скучной тишины.— Оу, я же не сказала своего имени, точно-точно, прошу прощения за конфуз. Меня зовут Твилла и, к счастью для меня, имя мне дал дядя. Он у нас большой любитель ночных имён, да и вообще, любит гулять по ночам, особенно когда вокруг никого нет. Что тут скажешь, дикая природа и инстинкт хищника.

Гилберт молча смотрел, как она гуляет по всей квартире, осматривает каждый сантиметр комнат и что-то свистит себе под нос. Если присмотреться, то ходит она не так, как он привык видеть. Она смотрит вперёд с гордо поднятой головой и с взглядом знатока рассматривает каждую мелочь и вещь, включая коллекцию фарфоровых кукол на камине и обычный пылесос на батарейках. Она сцепила руки за спиной и слегка хмыкала, когда видела беспорядок, будь то бумажка от конфеты или просто пыль на стульях для гостей. И ей было интересно, где же тут находится чулан и погреб. Гилберт покачал головой, отвергая мысль об притворстве. Во-первых, Селина, по крайней мере та, кого он знает, не умеет врать или обманывать, что почти одно и то же. Во-вторых, походка у нынешней троодонихи была совсем другая и, если прислушаться, то тембр голоса слегка отличался от того, что он ранее слышал. И в-третьих... откуда-то у неё появилась дерзость и уверенность. Он решил принять участие в странном ?спектакле?.— А что ты ищешь? Сначала она пропустила вопрос мимо ушей, потом присела на кухонный стул и с мнимой скукой ответила:— Да так, просто любовалась шикарным домом. Всё же моё прошлое жилище было не таким красивым, как это, хотя там тоже были милые чуланы, где можно было временно спрятаться. Ах, сколько всего было... и что потом будет. Жаль, что самой первой красоту дома оценила Кэндис. Правда, потом ещё Селине надо было разобраться с изменениями вокруг неё, понятное дело, жила в развалюхе, а теперь во дворце. Хорошо, что тот добрый троодон объяснил ей всё, сам того не понимая. А мне пришлось не нарываться и молчать, самой разбираться. В мозгах у него в этот момент закоротило.— В каком смысле?.. Кто такая Кэндис? Что с тобой происходит? Нынешняя девочка закатила глаза. Боже мой, как же современные дети недогадливы.— Так, Кэндис является одной из нас, правда, редко присутствует при наших разговорах, так как говорит ещё меньше, чем изначальная она, то есть личность. И я вообще не уверена, что она и вправду существует. Угх, запуталась. Селине тот троодон, Сонни кажется, сказал при семье, что удочеряет её. По крайней мере, мне так потом сказали те официанты, когда я проснулась. Это ещё тогда было, когда ты к нам плохо относился. И что тут непонятного? Мы разделяем тело, но не воспоминания, и потому приходится заморачиваться, чтобы понять измения в целом. Могу что-то и напутать. Знаешь, целый трамплин у нас и никакой конкретики в жизни.