Глава 1. Кэрри (1/2)
Кэрри даже не знала – радоваться ей или нет. За дверью комнаты постоялого двора раздавались мерзкие звуки. Томные охи-стоны, скрип и… даже думать не хотелось, чем занимается господин Лекс. Тем, чем обычно занимаются мужчины, когда хотят развеяться.
Трахается. С одной из подстилок, что всегда обретаются даже в самом вшимом постоялом дворе.
Кэрри тоскливо передернула плечами и села на корточки, прижавшись спиной к стене у хлипкой двери. Ей предстояла ночь в темном коридоре и в данном месте это не было хорошей идеей. Постоялый двор ночью, полный сомнительных постояльцев, не самое безопасное место в мире. Но другого выбора у Кэрри не было. Как не было в последние два года. Кэрри вновь сказала себе, что ей повезло. Она не смогла бы выжить одна на улице, выцарапать себе достойное место в приюте и уж конечно она не смогла бы остаться жить ТАМ. А господин Лекс… рядом с ним она хоть в какой-то безопасности. Ее учат драться, ее одевают и кормят. А то, что бьют… ну, так здесь всех детей бьют. И вообще, как научиться терпеть боль, если не привык к ней?
Все могло быть хуже.
Мимо прошли два гнома, так мрачно посмотревшие на нее, что Кэрри невольно втянула голову в плечи и опасливо опустила взгляд. Но гномы даже не остановились. В самом-то деле, какое им дело до нее? Сидит и сидит… За дверью громко вскрикнули и с новой силой заохали. Кэрри скривилась и уткнулась лицом в свои коленки. Какое все-таки счастье, что она здесь! Ее могли вновь заставить смотреть, как ?вжаривают? шлюхам с подворотни. Лишнее напоминание, что может ждать ее за лень и непослушание. Она не должна быть никчемной обузой…
Это была тоскливая ночь. Кэрри умудрилась заснуть. Она даже не слышала, как ушла шлюха. Так и проспала до самого утра. – Подъем! – раздалось рядом, и Кэрри подскочила, растеряно хлопая глазами спросонья. Левая ягодица на попе возвещала, что только что полученный пинок обернется синяком.
– Выспалась? – едко вопросил господин Лекс. – Простите, господин, – негромко извинилась перед ним Кэрри. – Какого ты здесь делала? – зло спросил тот. Его явно мучило похмелье, а полученное от шлюхи удовольствие уже испарилось без следа. Кэрри поняла, что надо срочно что-то придумать или синяк на попе будет не единственным.
– Вечером я хотела спросить вас, будут ли распоряжения. Но вы были заняты, и я не посмела вас отвлекать. А раз вы не приказали охранять коня в конюшне, я осталась здесь. Вдруг я бы вам понадобилась? – быстро заговорила она, изо всех сил стараясь убедить, что всего лишь хотела услужить. Она ведь паж в конце концов? – И уснула в коридоре? – уже не так сердито спросил ее хозяин. – Ладно, вот монета. Пойди и закажи завтрак – яичницу, хлеба, кровяной колбасы, сыра там… и эля.
– Да, господин! – поймав брошенную монету, Кэрри услужливо чуть поклонилась.
– Живо давай! – и господин Лекс, сонно зевнув, вновь скрылся в комнате. Только дверь хлопнула. Кэрри облегченно вздохнула и поспешила вниз.
Они уже не в первый раз останавливались на постоялых дворах, и она знала что делать. Большинству людей и нелюдей было удивительно видеть пажа. Здесь не было пажей. Слуги – да, но девочка, что прислуживала воину и училась у него воинскому ремеслу, одевавшаяся под мальчика, вызывала удивление и непонимание. И, что было на руку Кэрри, жалость и снисходительность. И девочка этим беззастенчиво пользовалась. Вот и сейчас, состроив почтительно-робкий вид, она отловила в большом зале-едальне внизу служанку и сказала, что ?господин велел принести завтрак?. При этом Кэрри показала монету, но памятуя прошлое, сразу служанке деньги не отдала. Кто ее знает, скажет потом, что не заплачено… Но в этот раз все обошлось. Может потому, что в зале было уже полно постояльцев. Кэрри заметила и вчерашних гномов, что ее так напугали мрачными взорами ночью. Сейчас же, утром, они лишь скользнул по ней равнодушными взглядами и вернулись к своему негромкому разговору. Служанка же кивнула Кэрри, и сделала знак иди за ней к кухне. Вскоре на руках очутился тяжелый поднос с одуряюще восхитительно пахнущей яичницей и свежеиспеченным хлебом, а вид колбасы заставил Кэрри сглотнуть голодную слюну. Яичница ей вряд ли достанется, но кусочек колбасы и острого сыра точно ей оставят. А большего ей и не надо. Теперь оставалось самое трудное – донести поднос до комнаты господина. Пройти с тяжеленым подносом через полный зал и не расплескать эль, не споткнуться, не уронить, не врезаться в кого-либо… очень трудная задача.
Кэрри весьма ловко прошла через зал, уловчившись обогнуть все препятствия и особо опасные места – шумные компании. Она даже поднялась по лестнице… почти. Аж на три ступени. Но тут сверху галопом вниз промчались двое молодых гномов – светловолосый и темноволосый, – и пробегая мимо последний неудачно взмахнул рукой. Поднос подпрыгнул в руках и… Кэрри, свалившись со ступеней вниз, пребольно приземлилась на грязный дощатый пол. Но куда ужаснее была яичница на ступенях, эль стекающий с них на пол… упавший в грязь сыр. А колбасу молниеносно схватил облезлый кот, тут же бросившийся прочь. Кэрри в ужасе застыла на полу, не веря своим глазам. – Не стой на дороге! – эхом донеслось до нее со спины. К реальности её вернула служанка, выскочившая в коридор из зала: – Неуклюжий! – взвизгнула та, всплеснув руками. – Кто это убирать будет?! – Я уберу, – Кэрри несчастно посмотрела на нее. – У вас есть тряпка? Она чуть-чуть потянет время…. Тряпку ей милостиво выдали, прочитав громкую мораль. Недолгую, ибо у служанки было полно работы. Поэтому убедившись, что девочка грустно принялась за уборку, она подхватила деревянный поднос и удалилась прочь.
Возвращаться с пустыми руками было страшно. Ну, не то чтобы страшно… просто Кэрри знала, что ее ждет.
– Где еда? – спросил хозяин, натягивая камзол. – Я поднос уронила… – прошептала, признаваясь Кэрри. От хлесткой оплеухи ее откинуло к стене, а щека загорелась от боли. – Простите, – сглотнув слезы, выдавила девочка. – От тебя никакого толку, – зло припечатал господин Лекс. Он схватил ее за ворот рубахи, развернул и, задрав оную на голову девочки, несколько раз со всей силы ударил по спине схваченным с табурета ремнем. Кэрри глухо вскрикнула и тут же прикусила до крови язык, глотая следующий. Нельзя плакать и кричать. И нельзя просить не бить. Только сильнее ударят. Спустив злость, господин отпустил ее. – Пошла на конюшню. Оседлай коня и жди с ним у крыльца, поняла? – Да, господин, – тихо ответила Кэрри, и выскользнула за дверь, оправив рубашку и тунику. Спина и щека горели огнем, но это было не так гадостно, как чувство беспомощности. И невозможности что-то изменить в своей жизни.