9 часть (2/2)

— Со временем ко всему привыкаешь, — Калеб улыбнулся уголком рта, покосившись на Симону. Девушка точила нож, никак не реагируя на нас. Мужчина вытянул из-за пазухи пачку сигарет, предложил закурить, чего мне давно не хватало. Я с благодарностью угостился, но закуривать сразу не стал. Решил оставить на десерт. Калеб же закурил и продолжил: — Я сообщил о находке одному своему давнему другу-учёному. Он живёт за границами штата, но согласился приехать, чтобы встретиться с Гиджи. Мой друг точно сможет узнать, как супермутант изменил запрограммированные гены и как провернуть то же самое с остальными супермутантами.

— Хочешь отдать Гиджи на эксперименты? — я напрягся, не понимая почему. Это дело не особо меня касалось. Гули никогда не водили дружбу с супермутантами, но Гиджи ведь был не таким, как все. Я имел должок перед ним, однако даже с чистой кармой, уверен, что не смог бы обойти равнодушием этот вопрос. — Если люди на Пустошах узнают о супермутанте, который имеет интеллект пятилетнего ребёнка и низкий уровень агрессии, за ним начнётся охота. Учёные будут стремиться заполучить его любыми способами, а такие ребята как Когти увидят в нём золотую жилу. Я же хочу предотвратить охоту и доверить Гиджи с его изменёнными генами тому, кого я знаю.

— Ты считаешь, что имеешь право без ведома Гиджи решать его судьбу? Уверен, ты не потрудился спросить его мнение.

— Я желаю ему лишь добра и не собираюсь отдавать на жестокие эксперименты. Он будет на своём месте, а люди получат лучшее будущее благодаря его ДНК. Я доверяю своему другу и знаю, что Гиджи будет в порядке. Нужно лишь максимально тихо провести его в место встречи. В этом деле мне необходима твоя помощь. Ты не сверх-справедливый, но у тебя есть честь. Даже если это супермутант, ты стоишь на его стороне, потому что он заслуживает такого же обращения, которым пользуется сам. Отведи Гиджи в Оазис, где он встретится с учёным, а после сможешь оставить здоровяка и идти по своим делам. Так всем будет спокойнее. Мы выполним свой долг, ты – блуждающий старый гуль – будешь при деле, а Гиджи обзаведётся другом, который его понимает… хотя бы ненадолго. Просьба о помощи к одинокому старому гулю прозвучала, словно сказка из далёкого прошлого. С тех пор, как моё лицо стало похожим на обожженную задницу, люди перестали видеть во мне человека и полагаться на меня тоже. Это и неудивительно. После войны я потерял всех, кого знал. Любой, кто видел моё лицо, пытался убить меня или убежать. Лишь спустя какое-то время всё улеглось и таким, как я позволили жить спокойно, не страшась смерти. Но платой за это было нормальное отношение людей.

Другой вопрос, поставивший меня в тупик, был про Оазис — место, которое считалось мифом.

— Удивительно, что ты просишь меня о помощи. И куда, ты говоришь, его нужно отвести? В Оазис?! В место, которого не существует? Это просто бредни накурившегося диджея, — мои нервы расшалились. Пяткой я начал отбивать ритм, пытаясь переварить то, что услышал. Но Калеб, казалось бы, ничуть не замечал этого и сам был спокоен, твёрдо выдавая каждое слово: — Оазис существует. Тридогнайт говорит правду. И именно у него ты сможешь узнать, в каком направлении двигаться, – Калеб отхлебнул пива и сделал затяжку сигаретой. Он выглядел уверенно и только ждал, пока я приму решение, которое было очевидным для него. Однако…

— Но почему я? Почему не Сто первый, который является героем и любит всех спасать? Уверен, он с удовольствием взялся бы за новое дело. Я обычный старый гуль. С меня сыпется плоть. Для защиты я не гожусь никак. Для предстоящих приключений - тем более.

– Ты всё ещё не понял?! Сколько времени ты бродишь по Пустоши в одиночестве и ищешь, чем бы развлечься? Разве тебя устраивает такая жизнь? Разве тебе не хочется выйти из этого бесконечного колеса и обрести новое дыхание; почувствовать себя более живым и нужным? – последнее слово мужчина произнес с особой интонацией. Он знал, на какие кнопки давить. Знал, чем меня подкупить без потерь для себя. И я купился. Правда.

Я опустил глаза, потому что он был прав во всём. Я был одинок, так как моё лицо не внушало доверия, не притягивало друзей. Моя долгая гниющая жизнь сделала меня несчастным. Я потерял всякую цель и мог только пьянствовать, бродить и зарабатывать крышки на то, чтобы снова пьянствовать. Да что тут говорить?! Я разговаривал с шаром для боулинга! И это называется жизнь? В глубине души я уже знал ответ, но противился ему. Я не хотел показаться слабаком. У меня ведь был выбор. Я мог отказаться и не заморачиваться долгим опасным переходом в неизвестность, когда жизнь под угрозой на каждом шагу. Только чего мне было терять? Оставалась лишь одна загвоздка. Я поднялся из-за стола, вышел из палатки и закурил одолженную сигарету. Дым заполнил мои лёгкие, медленно отравляя их. Этот яд был пустышкой, учитывая особенности моего организма. Но он позволял почувствовать, что моё тело до сих пор не рассыпалось в прах. Я осмотрелся вокруг. Тишина заполняла простор выжженной Пустоши. Ветер колыхался, ощутимый на щеках, бьющийся в тентах палаток. Какой-то парнишка бродил рядом с мемориалом. Гиджи сидел в паре метров от меня и ковырял свою суперкувалду. Он даже не заметил меня. Я подумал, насколько он одинок, если является единственным подобным супермутантом. И что чувствует ребёнок в теле громилы в три метра роста. Если всё это правда, если тот учёный сумеет использовать Гиджи безболезненно, если он сможет… тогда… Казалось, что на мгновение время остановилось. Туманное будущее открыло путь свету. Каким этот свет окажется, я смогу узнать, только переступив через страх и сомнения. Что ждало меня впереди и как я смогу перенести испытания? Умру я или исполню просьбу? Нужно сделать шаг, принять пинок судьбы и оставить прошлое позади.

Сквозь годы я нёс груз печали, оставшись без родных и без лица; сходил с ума, пытался занимать руки и голову всем, чем только мог. О, как долго длилась моя спячка. Я неотрывно смотрел на Гиджи. Совсем недавно о его существовании не было известно. А теперь он стал надеждой человечества, а я… Я стану тем, кто приведёт клад к нужному человеку. Я подумал, что стоит попытаться сделать что-то полезное для этого мира, чтобы, лёжа при смерти, последний раз вдохнуть спокойно и навсегда закрыть глаза с лёгким сердцем.