1 часть (2/2)

Красотка Бонни была все-таки права. Нужно валить из этой вонючей помойки. Эта дырявая лодка никогда не сможет стать уютным пристанищем. К тому же здесь отвратительно кормят. На Пустошах и то пища получше найдется.

Захватив моего круглого друга подмышку, я направился к шахте с металлической лестницей. Она соединяла все палубы. Бар располагался на нижней, а я поднялся на среднюю, где можно было найти бесплатную койку для ночёвки и заправиться припасами на рынке. Было уже около полуночи, когда я добрался до общей комнаты, оставил Питера (шар для боулинга) на письменном столе, а сам бросил свои кости на твёрдое подобие кровати. Ничего не поделаешь. У меня осталась всего пара десятков крышек. Хоть бы их хватило на патроны и сахарные бомбы.

Да, шиковать мне не приходилось. Я ведь бродячий гуль. Ходил по Пустоши, питался тем, что находил или ловил. Людей старался не трогать, города посещать, когда совсем прижмёт – захочется поспать спокойно, без опаски, например, или не заботиться о том, где сегодня находить еду. Но это желание быстро пропадало. Пожив среди гладкокожих, я вспоминал, кем являлся и где моё место. Спасибо судьбе, что дала мне такую жизнь. По крайней мере, другие мутанты меня не трогали, так как считали своим. А дикие гули мне как братья родные, хоть и мозги у них вовсе превратились в зелёную жижу, которой они ловко бросаются в людей. И вот, что забавно – она никогда не заканчивается, наоборот, мигом нарастает заново, будто ничего и не произошло.

И всё же, несмотря на все минусы, моё положение меня устраивало. Я жил так, как нравилось. Ничего большего мне не требовалось. Ну... я так думал.

На следующий день я проснулся от звука металлических шагов. На палубе уже давно кипела жизнь, медленно, но уверенно текла по реке обыденности. Жители города-авианосца не отличались особой фантазией. Сновали туда-сюда по кораблю, иногда заглядывая в разные заведения, чтобы поговорить или выпить. А мне это наскучило. Я снова решил путешествовать выжженной пустыней, поэтому нужно было посетить рынок и, конечно же, позавтракать перед долгим переходом.

Я встал с койки, немного размялся. Все же твёрдая постель не подходила для моих старых костей.

Общая комната опустела до моего пробуждения, но один парень остался. Он стоял у письменного стола и чёрным маркером малевал глаза Питеру.

— Что ты делаешь моему синему другу? — возмутился я, схватив парня за плечо. Он нагло портил всю красоту Питера, сделав его больше похожим на мутанта с двумя парами глаз — одни были выцарапаны с помощью отвёртки лично мной (у Питера ведь должны были быть глаза).

Моей внезапности парень испугался, его рука соскочила, прочертив чёрную коряжистую линию по гладкой поверхности шара. Я схватился за лысую голову. Видеть это было мучительно. Мой безупречно правильный друг теперь олицетворял чернильное пятно на бумаге.

Парень с маркером тоже был не в восторге. Его лоб покрылся испариной, а взгляд был явно взглядом загнанного в угол брамина. Он выронил маркер из рук и, дрожа от страха, уставился на меня. Я вздохнул, с сожаленьемпрокрутив в голове всесветлые моменты нашей с Питером дружбы, которая теперь навеки закончена.

Я хлопнул парня по спине со словами "Оставь себе" и вышел из комнаты заполнить пустоту души завтраком в гостинице на верхней палубе.