5. Как всё закончилось за упокой (1/1)

Во всём здании оставался только один человек, который выглядел безразличным ко всему. Умиротворённого дядю Борю даже пожарная сирена не удивила: он слышал куда более душераздирающие вопли и видел более ужасающие картины жизни. Восприняв обыкновенную пожарную сирену как отвлекающий манёвр, мужчина прошёл дальше по коридору второго этажа, руководствуясь подозрениями Даниила и охранника, так и не дошедших до цели. Зато ссориться не стали, сразу общий язык нашли! Так совпало, именно что сегодня Таджиев собирался сделать обыск и найти вещества, которые здесь, возможно, целый месяц хранились и активно пользовались. Понять это помогли его действительно лучшие друзья-игрушки, рассказавшие про некую погремушку, которую несколько раз видели в руках у неких подозрительных личностей. Но кого именно им удалось запечатлеть, они назвать не могли, голоса незнакомые и лиц не видели, так как следили они против света. Всё-таки свою долю уважения от охранника они получили за честность и излишнюю коммуникабельность. Подозревать в нехороших делах съёмочную группу Таджиев не мог, потому что они выглядели достаточно уставшими, чаще всего на лице закадровых кадров была каменная маска суровости. В противовес им широко улыбались и смеялись ведущие. А самыми подозрительными их всех, по мнению охранника были пентюхи, уже который месяц не платившие за аренду. Такими темпами они скоро на улице вести свою рубрику будут! Но был один логичный вопросец: куда они девают деньги, раз не платят? Понятно куда, раз такие слухи пошли! Вот только никто, даже Данил Егорыч, не мог объяснить охраннику, что у них отродясь денег не было, а когда появлялись, то сразу же тратились на еду в столовой. Но грозный и подозрительный сторож, в отличие от более дружелюбного продюсера, не верил этим словам, предпочитая подозревать в чём-то эту парочку. И в этот день его подозрения должны были подтвердиться, однако этого не случилось: в подвале не было даже намёка на что-то запрещённое, что означало одно: пора оторваться от прежнего ворчания и предрассудков и искать дальше. Студию Даниила обыскивать было бесполезно, Таджиев до этого там шарился. На кухне были Плюшкинсы, старательно готовившие что-то. Мешать им мужчина не стал, решив пройти на этаж выше, как бы он сам того не желал. Осторожно крадясь к лестнице и поднявшись по ней, сторож сразу же почувствовал на себе чужие взгляды, но всё равно зашёл, притаившись у стены. Как только за ним прошли Даниил и дядя Боря, он молниеносно выскочил из засады, обрушив тучу неразборчивых слов на головы двоих. Интуитивно Данила понял, что охранник хотел сказать, и начал объясняться: — Я, конечно, был не прав, но не надо на меня сейчас кричать. Мы не ожидали, что Вы сюда придёте... Да-да, мы нарушили протокол, но Вы тоже!.. Нет, наши планы были не менее благородны Ваших!.. — Можно чуть-чуть потише, кажется... — негромкие слова дяди Бори не были услышаны, пока он не оттолкнул сторожа и ведущего друг от друга. — Кажется, здесь есть не только мы. Все трое замолкли. Стало очень тихо. Где-то далеко раздавались приглушённые крики, вскоре прояснившиеся — это был такой заливистый и звонкий, но вместе с тем сухой и отдающий фальшью смех. И ясно, что это был за человек. Медленно направляясь к студии Розы Данила и Таджиев остановились возле двери, прислушавшись. Нет, за ней никого не было слышно. Нигде не было и намёка на присутствие женщины, хотя в нём никто не сомневался, словно смех раздавался отовсюду, словно смеялся сам воздух вокруг троицы, державшейся из последних сил, чтобы не поддаться лёгкой панике. Одновременно с этим каждый задался одним и тем же вопросом по поводу местонахожденияне-мадам, одержимой всеми демонами хаоса. Этот вопрос так и остался не озвученным, так как в тот же миг всех троих оглушила сирена. Всю суровость и грозность как рукой сняло — Таджиев сразу же развернулся и убежал на первый этаж, будто заранее зная, где что произошло; спохватившийся Даниил, сам того не осознавая, неожиданно побежал за ним. Ничуть не смутившийся дядя Боря, вздыхает, глядя вслед сбежавшим товарищам, проходит мимо дверей в студию и заходит в кладовую, где и обнаруживается уже бессознательный источник хохота, в последний момент успевший бросить в ведущего угасающий взгляд и в чьей руке находилась белая пустая баночка. ?Не успел. Ну и ладно.? — закрыв кладовую, мужчина направляется в студию. Уже не так сильно пахло палёной химией; часть прожекторов по-прежнему не работала, упавший экран валялся, уже отодвинутый в сторону. На месте, где он до этого висел, была плотная завеса проводов, а за ней виднелось некое углубление, которого уж точно здесь не должно быть. Внутри него было ещё три таких же белых баночки, две из которых были пустыми, а одна наполовину расплавилась вместе с содержимым, маленькими жёлтыми шариками. В них без труда узнавалась... аскорбиновая кислота, чей оборот был воспрещён ещё в прошлом столетии, так как их признали сильнодействующими веществами и один маленький шарик мог вызвать неожиданные последствия (страшно представить, что случится с человеком, закинувшем сразу два десятка жёлтых штук). Такого криминального факта о коллеге было достаточно, чтобы понять столь яростную неприязнь к чужакам в своей студии. Мужчина только закатил глаза, направившись вниз. Ясно, откуда взялась способность превращать жизнь на несколько мгновений в артхаус; очевидным было и временное ограничение эффекта, на восстановление которого требовалась очередная доза, вероятно, с каждым разом увеличивавшаяся. Всё было понятно, в какой-то степени, предсказуемо — даже побочный эффект в виде маразма, психоза, женской логики и выдуманных друзей. Отключенная сирена дала понять, где искать сторожа, а именно, на вахте. Там же обнаружился и Даниил, судя по смущённому взору, призадумавшийся не над чем-то великим и ужасным, скорее, только над последним. Пришедший с ворохом доказательств дядя Боря одновременно обрадовал Таджиева и облегчил думу Данилы, встревожив одного и расстроив другого. Дане стало даже жаль женщину, ведь парень до конца верил в её скрытую способность к адекватности. А сейчас выяснилось совершенно иное... — Во всяком случае, среди белых и мягких стен ей скучно точно не будет. — постарался обнадёжить товарища дядя Боря. — Да... будем всей ватагой навещать. Ты иди, мы с Таджиевым уже вызвали, кого надо. — Постой, а как же досъёмки последнего выпуска? Их назначили на завтра. — Ох, нет, я совсем забыл... — Данила прикрыл ладонью лицо, не зная, как быть. — Стоит задержаться с... задержанием. Думаю, до завтра полежит, потом оклемается, всё снимем и тогда и распрощаемся. Парень непонимающе посмотрел на коллегу. — Вы так спокойно об этом говорите, будто подобное случается каждый день! — Поверьте, в отрочестве у меня было много знакомств, о которых я жалею по сей день. И тот пацан не стал исключением. Я слишком долго его знаю, чтобы этот случай меня как-либо удивил. Произнеся это, дядя Боря удалился, оставив обеспокоенного Даниила наедине с новыми догадками. Между тем дверь с лестничной площадки робко открылась дверь, из-за неё выглянул Гаврюша. Над ним же показалось лицо Егора Данилыча с округлыми бегавшими глазами, который, завидев Данилу, вздрогнул и осторожно поинтересовался: — Уже отключили? — Уже всё потушили. — ответил Даниил, весьма изумив коллегу. — Выходите оттуда все. Кина не будет, кинщика завтра увозят куда подальше; все по домам. — А как же отснятое нами, что с сегодняшним материалом? — возмутился Данил Егорыч, так и не получив за весь оставшийся день ответа на вопрос.*** Весь следующий рабочий день товарищи ведущие не особо сообщались. Оно было ясно: как-никак работа на разных этажах не позволяла видеться до обеденного перерыва или за пределами комнаты отдыха (в ней стабильно, неизвестно каким образом каждый день появлялся сценарий, новый оригинальнее предыдущего). Поэтому все дружно сошлись в едином мнении, что здесь имеют место быть проделки дьявола, — в подтверждение этой теории на табличке одного из сценаристов зовут ?АДнил?. Впрочем, признаков взлома не было, значит, сценаристами были свои, очень быстрые и ловкие свои, раз их так никто и не вычислил. Что насчёт других вычислений, Таджиев перестал на входе поджидать ?дедов? из подвала, прекратив утренние и вечерние пинки и начав полностью игнорировать их; однако ж вытрясти плату было делом святым, поэтому в один прекрасный день он всё-таки смог выгнать с помощью кухонных тряпок обоих на улицу, заставив бежать без оглядки до самого Тушинского района. Даже в такой бедственной ситуации двое товарищей продолжали получать солидные подарки Фортуны: охранник в один прекрасный день стал продюсером, выдал-таки пентюхам врученный ему в комиссионке новый телевизор — также барахливший, нагревавшийся минут тридцать, часто генерировавший звук раньше, чем постепенно проявляющуюся картинку — в целом, ничем не отличавшийся от предыдущего, на улице воздух посвежее в сто раз, недели в подвале; обломки старого телевизора успешно сданы в металлолом; с вырученных денег куплена кассета Даниилу и заказана еда с доставкой. (Но последнее не спешило приезжать уже второй день — в отличие от курьера, Таджиев моментально разузнал, где обустроились изрядно поседевший Данил Егорыч с Егором Данилычем и продолжали работать, так и не заработав аванс. Видеосалоновский сыщик, казалось, знал всё.) Жизнь подтишочных пентюхов каждый день наполнялась новыми красками, как хроматическими, так и ахроматическими со всевозможными сочетаниями второго с первым. Получив долгожданную кассету и отобрав у зазевавшегося монтажёра компьютер, Даниил тотчас принялся проверять, то ли ему принесли. Всё оказалось правильно, ?Горе-творец? снова был среди множества других хороших фильмов. Можно пока расслабиться и пойти выпить чайку в комнате отдыха; там же через час парень внезапно отключится, а проснувшись, обнаружит себя с карандашом в руках: перед ним, на столике, будет лежать несколько листков бумаги, где на титульном листе будет нацарапано:?Сцинарий финальной серии. Доставерный и бизумный? Но автора этой записи так никто и не найдёт, потому что он не оставит ни единого отпечатка пальца. Такие неуловимые сценаристы обитают в видеосалоне. Успехи Даниила в самостоятельной съёмке нового выпуска отметил режиссёр проекта, которому выпала незавидная участь досмотреть восьмичасовую хронику вчерашних приключений ведущих до конца, чтобы вынести объективную оценку. И это была уверенная ?пятёрка?!.. Правда, по стобалльной шкале. Но Данила и не думал отчаиваться, не смотря на то, что всю отснятую плёнку в тот же день растворили в кислоте. Он собирался вновь как-нибудь собрать команду своей мечты и создать новый проект, который точно всех поразит своей визуальной составляющей и сюжетом. И актёры будут жить, а не играть. Даже название придумал первее, чем план сценария, — ?Негниющий?. Думается, это будет самое затратное, тяжёлое, но весёлое и тёплое событие в жизни начинающего творца. Главное, создание невообразимого проекта не прошли как в предыдущий раз — начали за здравие, а закончили понятно чем. Зато у кого точно за упокой закончить удастся, так это у дяди Бори. Уже который год пытающийся выйти в отпуск дядя Боря в очередной просьбе получает очередной отказ. Мужчине начинало казаться, что его жизнь — трагедия, которая закончится на высокой и острой ноте. Осознав, что он не в состоянии отвязаться от двух шерстяных колобков, которых не должно существовать, которые каждый день пилили имущество и его самого криком, дядя Боря понял, что это не трагедия, не грёбанная комедия, а чистый фарс! Как будто неведомые силы укрыли его от хотя бы одного взгляда Фортуны, пожавшая плечами и ушедшая светить всем остальным, кроме него. Даже на обеде мужчине не удалось дойти до столовой, его остановили на втором этаже, попросив посторожить свою же коллегу, за коей скоро должны были приехать, пока все остальные быстро отобедают и вернутся. Незадачливому дяде Боре ничего не оставалось делать, кроме как согласиться, тяжко вздохнув. Коридор второго этажа встретил мужчину давящей на уши тишиной и полутьмой. Через несколько часов здесь больше никого не будет. Дверь сюда запечатают, этаж будет полностью заброшен и просуществует таковым до тех пор, пока однажды здание не снесут. Но сейчас коридор не был совсем пустым, кроме самого дядя Бори, там была также упёршаяся лбом в стену Роза. Сквозь царивший полумрак видно, как сильно она побледнела. Боковым взглядом заметив дядю Борю, женщина расплылась в нездоровой улыбке. — Мы ведь всё ещё друзья, не так ли?.. — тихо проговорила она, обернувшись к мужчине. — Друзья не дадут друг друга в обиду. И ты знаешь это. Нет, после всего прожитого, не могу — хоть убей, не могу! — ударить в грязь лицом; я только оттуда поднялась, только увидела этот свет свысока. Чего бы успех ни стоил, я добьюсь своего. Даже если это буду не совсем я, но моё сознание. Да, всё устаканится... Ничто не будет вечным, ха-ха. Ха. Нет, не очень... хе... Я ещё ни с кем не попрощалась, я никуда отсюда не уйду, если только дорога отсюда не будет вести к солнцу, где небо голубое, ночь синяя, а день серый... ой, то есть к положению выше моего нынешнего, хех. — Но зачем тогда глотать эту отраву? В ней ничего кроме побочки не было. — Это не отрава, это залог того самого успеха, повышающие КПД мозга на пятьсот процентов, а что потом можно с этими процентами делать, ты и твои дружки видели. И лучше никогда не знать цену такого... Спецэффекта... Ха-ха-ха. Я монтирую эту реальность,прилагая меньше усилий, чем наш монтажёр, хех. — Чем меньше усилий, тем больше негативных последствий — физически тебе удалось подняться из низов, но психически ты пробиваешь уже второе дно, разве можно продолжать так себя губить? — Какой ты глупый мальчишка. Тебе как будто всё ещё десять лет. И такому я хотела сделать одно предложение?.. — О, Боже. Тебе законодательство страны не позволить такое произнести. — Мальчишка... Мне известна твоя проблема, а тебе моя. И посему я предлагаю договор: ты сможешь отдохнуть как следует в полной тишине, одинокости и никто тебя не будет тревожить, а я останусь в этом... аду, где тебе никто не рад, да и сам ты не очень хочешь здесь работать. Признайся, что не хочешь, так? Ведь так? А? — Ну, допустим и зачем тебе эта информация? — дядя Боря выглядел безразличным, хотя в глубине души был заинтригован предложением. — Тебе известно, как важно мне оставаться лучшей. А столь нехороший пунктик в биографии мгновенно убьёт всю карьеру, это так больно и обидно... Стремление отдохнуть от всех насущных проблем, от шерстистых ?друзей?, порядком поднадоевших мужчину, ещё не было так сильно. Озвученные условия были весьма привлекательны, если бы не одно ?но?. — Ни за какие гроши я не собираюсь заменять тебя, потому что это дорога в один конец. Ты спихнёшь меня отсюда и больше не вернёшь обратно, в прежнюю жизнь... — ...как однажды это сделал ты, выгнав меня со двора. — договорила за него Роза, злобно сверкнув глазами и медленно приближаясь. — Да, я цветочек хрупкий, но и у меня есть шип. Ты уверен в своём выборе? Ты всё обдумал? Ты хочешь остаться и страдать дальше? Это особая форма мазохизма, да? Так? А?! Чуя опасность своего положения, дядя Боря стал отступать. Его больше тревожили две вещи: коллеги не спешили приходить на помощь — некому было заступиться за него — и то, что голос Ризотто, дрогнув, стал падать, постепенно становясь басом. Не хороший знак предвещал очень нехороший результат встречи. Сделав ещё пару шагов назад, дядя Боря разворачивается и предпринимает попытку бегства, но в тот же момент впившиеся в плечо мужчины пальцы резко останавливают его, заставив того от боли раскрыть рот, куда ему заталкивают несколько странных серых таблеток, ранее припасённых в кармане. — Плюй в себя, а не на пол. — прорычала женщина, прибив коллегу к стене и не давая тому сбежать. — Не подавись, мне жмур не нужен. В столь безвыходной ситуации ничего не оставалось, кроме как проглотить затолканное снотворное, от которого в то же мгновение помутился рассудок, картинка перед глазами поплыла. Сквозь туман наполовину отключенного сознания чувствовался глухой удар всего тела о пол, потом неизвестные подхватили его под руки и куда-то унесли. Бесконечный гул в ушах невероятно раздражал и гипнотизировал одновременно. После был белый свет, ударивший в глаза, дурманящий запах лекарств, убийственное самочувствие, не понятно для чего проделанные операции и чёрные тени бывших товарищей по работе, осуждающе смотревших свысока. Что это было, куда прошли целых двадцать лет жизни дядя Боря так и не понял, как и то, почему в отражении в зеркале на него смотрел белокурый кто угодно, но не он сам, а все вокруг заговорили на доселе неведомом языке. Он продолжил уныло жить под объективами камер, говоря странные слова томным и распевным полушёпотом, но коллеги в кадре и по ту сторону объектива сильно изменились, стали какие-то чуждые, холодные и чрезмерно ленивые. Постоянно неизвестные люди всё что-то говорили, предлагали, забирали и запирали, проводя странные манипуляции. Довольно скоро ему выдали фиктивный паспорт, где почему-то была графа с фамилией, а в ней числилось слово ?Eilish?. Новое влачение своего существования в новом облике было куда живее предыдущего, но дядю Борю даже после долгой работы специалистов в области психики не покидало ощущение, что где-то его обманули. Наверное, в последней сделке всё же стоило уточнить условия подмены коллеги. Обычно подобное безумие в тексте помечается мелким шрифтом. В видеосалоне жизнь не менялась. Разве что на следующий день все ведущие нежданно-негаданно получили свою зарплату, первую за весь сезон. Столько радости было у всех, что было решено отметить это событие после работы в каком-нибудь баре, за кружкой пива. Более того с проигравшего ранее в карты было каждому добавлено по десять рублей, а значит, можно ни в чём себе не отказывать до следующей получки. И одни только Гаврюша с Мишкинсом поначалу ничего не заметили. Они продолжали изо всех сил показывать, как сильно они ценят и обожают своего лучшего друга, несмотря на то, что он как пришёл после обеда домой, так его сразу бросило в кровавые слёзы, после он завалился спать и ничто его не могло разбудить до следующего утра. Ладно, решил для себя Гаврюша, может что-то стряслось, поэтому он такой уставший — наверное, синий чёртик не сильно старался его развеселить, вот друг-то и расстроился. Чуткий и внимательный Мишкинс же придал этому событию больше внимания, пытаясь как-то успокоить мужчину, что и удалось сделать. После этого жёлтый колобок ещё долго сидел около дивана и наблюдал за шумевшим во всю Гаврюшей и за спавшим ?дядей Борей?. Однако на следующий день неожиданно для всех хозяин студии на третьем этаже пришёл очень довольный. Ничто его не могло омрачить, даже распил товарищами собственной зарплаты. Он отдал всё, что должен был, отвесил странный и бессвязный комментарий (никто так и не понял, было ли это каким-то завуалированным оскорблением или нелепым комплиментом) и ушёл к себе, на студию. Проследившие за ним до самой лестничной площадки компания из трёх ведущих так и не решилась пригласить того вместе с ними, на вечорку. ?Это явно что-то нервное?, — подумал тогда Даниил. Как обычно в ?Мультиварке? его встретили два разноцветных колобка, радостно завопившие о пришествии лучшего друга в здравии и хорошем настроении. Ничего не говоря, этот лучший друг ещё шире заулыбался, достал что-то из кармана и молниеносно распихал в каждую игрушку, не успевших толком испугаться. — Блин, оно, кажись, действует... как так-то... блин... — клюя носом, Мишкинс ушёл на боковую. — Дядя Боря! Что ты наделал? А если мы отравимся! — Я сам с утра вместо кофе выпил их, ничего, дошёл же до работы. — преспокойно ответил тот, ласково гладя игрушку по макушке.Гаврюша тут же притих и грустно уставился в пол, свесив лапки со стола. Мишкинс окончательно заснул. Захихикавший жутким фальцетом ?дядя Боря? не своим голосом вслух отметил: — А я помню, как вы оба и ваш папка появились. Мне всё про вас некогда заядлый негодяй Борян рассказал. недалеко же вы, Плюшкинсы ушли от родного отца, хе-хе. Последние силы помогли Гаврюша обернуться; он печально взглянув на своего друга и заметив, как его глаза, отдавшие недобрым блеском, и волосы на мгновение почернели. Синему чертёнку стало ещё грустнее, оттого что ему вдруг почудилось, будто настоящий дядя Боря где-то далеко очень сильно скучает, вот так же, как и Гаврюша, уставившись уныло в пол с белыми мягкими стенами; среди них действительно жилось куда спокойнее.