14. (1/1)

~ об охотниках на нечисть и нечисти, которая тоже ведёт охоту ~Доски скрипели, стоило только пошевелиться. Потрескивали поленья в очаге. Это заглушало звуки извне, и Кассандре было плевать на всё. Она сильнее закуталась в меховую подкладку плаща, но сон уже отступал. Она подтянула деревяшку из поленницы и положила в очаг, чтобы не проснуться под утро от стука собственных зубов - это ей уже надоело.Она всё ещё по привычке тянулась за медальоном, но вспоминала, что его при себе нет. Иногда так хотелось посмотреть на принцессу. Прикрыв глаза, она вспомнила портрет. Золотые волосы, светлые глаза и руки, протянутые то ли к ней, то ли к солнцу.Кассандра моргнула и уставилась в одну точку, на вершину поленьев, по которым плясал огонь.Ей не хотелось думать, что будет дальше, хотя она понимала, что не останется тут навечно. А, может, она уснёт, и искра попадёт в волосы, и к утру здесь останется только пепел? Хотя, говорят, суждено сгореть - не утонешь. И, наверное, наоборот. А Кассандра свой шанс сгореть в лесу уже упустила, так что... Замёрзнуть в покинутой лесничьей хижине чёрт знает где - вот тоже славная судьба.Кажется, она снова всё сделала не так. Если у Кассандры судьба и имеется, то чувство юмора у них одного типа. Ей было почти смешно.***Когда принцесса родилась, Кассандре было четыре. Она видела принцессу издалека, из ликующей толпы, когда королевская чета вышла на балкон над парадной площадью и Его Величество высоко поднял свёрток с младенцем.Горожане кричали, смеялись и подбрасывали шляпы, кто-то даже плакал от радости. На каждом углу продавали цветы и поздравляли друг друга, как будто бы дочь родилась у всего королевства сразу.Был блестящий парад. Старались не шуметь слишком сильно, обошлись без фейерверков и залпов, но гвардейцы, все, как один, в сверкающих на солнце доспехах, выстроились в колонну, чтобы впервые присягнуть новорождённой принцессе. Кассандра смотрела на свёрток в руках королевы, на светлые пряди на сиреневом одеяле, на солнечные лучи, отражавшиеся от солнц-гербов на нагрудниках стражи и ещё не понимала, что именно в этот момент определилась вся её дальнейшая жизнь, раскрасила желанную судьбу в золото.После был большой праздник во дворце – правители соседних держав поздравляли Фредерика и Арианну. Принцесса лежала в колыбели под балдахином и, похоже, не боялась ни гула толпы, ни света. В колыбель то и дело пытались заглянуть любопытные принцы и принцессы, но их почтительно останавливали слуги.К принцессе и в замке почти никого не допускали, кроме кормилицы. Пробраться к ней в комнату удалось даже не в первый месяц, но однажды кормилица уснула в гостиной над вышиванием, и Кассандра проскользнула в маленькую спальню. Принцесса спала, волосы закрывали её, как одеяло, были видны только босые ступни, нос и край золотой цепочки. Герб Короны, оберег? Кассандра не рассмотрела. Послышался шорох, и она бросилась прочь, чтобы кормилица не увидела её и не выдала, иначе ей было несдобровать.

А на утро оказалось, что принцессу похитили. Если бы Кассандра не убежала, а хотя бы спряталась за портьерой... Бессмысленная идея. Что бы она тогда сделала? Да ничего. Не остановила бы вора, не успела бы никого позвать, её бы саму прирезали на месте. Запомнила бы этого человека? Да кто же полезет красть принцессу без маскировки? И всё-таки не могла себе простить. Даже если ничего не мог сделать, но не оказался вовремя и не сделал хоть что-то – всю жизнь будешь себя казнить.В очаге треснуло полено.***К счастью, Вольфганг остался цел. Она забрала его из конюшни и уехала сразу же, не став дожидаться, когда ей предложат оплату. Поспешный отъезд мог насторожить людей – людей, которые считали, что всё сделали правильно. Кассандра так и не узнала, кого сожгли. Вспомнила бабку. Она придержала Вольфганга и стояла так какое-то время посреди пустой дороги, чувствуя, как снежинки опускаются и таят на тёмном плаще и волосах.Она раньше любила снег, в столице зима была очень красивой. Белые хлопья, морозный воздух, первые дни зимы – это было так звонко и радостно. Хотелось жить. Сейчас жить хотелось тоже, а вот радости поубавилось.На дороге показался давешний "Тролль-консорт". В зале она увидела, похоже, тех самых охотников, о которых говорили в деревне, не удержалась и поинтересовалась, хорошо ли им сидится за чаркой, и не спешат ли они куда. Видимо, получилось слишком нервно и зло. Охотники переглянулись и один из них подвинул свободный стул.Вскоре вокруг собралось немало народа – до них буквально на днях донеслись слухи об оборотне, и хозяева трактира сразу же послали кого-то в город, чтобы охотники приехали раньше – но те не успели. Кассандра еле выдавила из себя начало рассказа – язык не слушался. Один из охотников крикнул что-то хозяину, другой пододвинул свою кружку.Среди слушателей нашлись те, кто знал местных жителей. Кассандра думала, ей придётся объяснять, что кого-то из их возможной родни приказала сжечь не она, что она вообще не знает, кто это был. Потом поняла, что её благодарят и даже пытаются заплатить – одному из уехавших по делам в город мужчин прислали весть из дома – в его семье все уцелели. Кассандра с самого отъезда плохо соображала и отказалась сразу от всего, кроме выпивки, а потом ещё и еды, потому что вдруг поняла, что не ела почти двое суток.– Давно они не выползали так рано, - сказал один из охотников, темноволосый, тот, что поделился кружкой.– Видно, правда зима будет лютая, - ответил другой, седой. – Хотя в конце ноября... странно.Говорили слишком спокойно.– Хотите сказать, само по себе это нормально?

– И не такое бывает, – усмехнулся новый знакомец. – В глуши что люди, что твари. Разница невелика. Ты из столицы?Кассандра угрюмо кивнула. Когда услышала об охотниках впервые, она ожидала увидеть обычных громил, у которых сила есть – ума не надо, готовых пойти на кого угодно, лишь бы им щедро заплатили. Но те оказались нормальными людьми, держались вполне по-приятельски и наёмницу в ней признали, и на том спасибо. Но что человек привык к цивилизации, в этой глуши было видно, похоже, сразу. Кассандра представила, что выглядит со стороны впечатлительной столичной дурой, и ей стало противно.Оказалось, такие вещи – не то чтобы редкость, но настолько не лютовали в здешних краях уже давно. Охотники рассказали о паре случаев и похуже. Звучало никак. Да, дико, но чего только не бывает. Дело было не в том, что кто-то выползал из мрака, а потом люди топили костёр собственными односельчанами, а только в том, видел ли ты это своими глазами. И смог ли что-нибудь сделать.Она окончательно взяла себя в руки, и охотники расспросили в деталях, как было дело, как вели себя люди, как шла охота. Один особенно расспрашивал о звере. Кассандра ответила, что тот пронёсся быстро, и в темноте его было не разглядеть. О том, что зверь исчез, стоило ей обернуться, она так и не рассказала.В деревню эти двое решили поехать и разобраться, что там к чему. Она бы тоже ох как хотела это узнать, да и посмотреть на их работу – если бы столкнулась с подобным снова, уже бы действовала не наобум. Или свернула бы бесполезные поиски, пронеслось в голове, и взялась за новое дело. Работа была стоящей и уважаемой. Это было заманчиво. Но когда охотники попросили Кассандру провести их, перед глазами снова встал костёр, вилы, запорошенная снегом яма с кольями, пустая лесная дорога. Она так и не смогла себя заставить вернуться, увидеть пепелище, селян и безумную старуху. А потом напомнила себе о всё ещё цели и мысленно обругала в очередной раз.Когда вывели коней из стойла и доехали до развилки, Кассандра указала им дорогу к деревне и попрощалась. Все трое пожелали друг другу удачи и разъехались, охотники – к деревне, Кассандра – в город.

***Городские ворота закрыли за час до её приезда. И к счастью, потому что там началась эпидемия. Вольфганг медленно плёлся прочь, и Кассандра оборачивалась ещё не раз. Если бы она не заговорилась в трактире и приехала раньше, то тут бы и осталась. Сама она довольно бесполезна, а значит, цель всё ещё реальна, раз судьба ей благоволит.Кассандра бы никогда не сказала этого вслух – всё-таки, крамола. Но король Фредерик как будто не старался найти дочь. Она бы даже поверила, что королю всё равно, одним наследником больше, одним меньше, но сын у королевской четы так и не родился, а король просто продолжал скорбеть. Кажется, даже королева-мать держалась лучше, а Фредерик заметно постарел на глазах в первые же годы после того, как принцессу украли. Зато придумал, как этот день отметить.Кассандра тоже запускала фонарь вместе со всеми, просто потому что рождение принцессы – счастье для всего королевства, что бы там ни было. А потом стала тайком запускать ещё один – в памятную ночь похищения. Сначала с задворков замка, куда выходили только окна служебных помещений, и все уже давно спали. Потом стала убегать за стены Короны, попозже и подальше, туда, откуда любой полуночник из дворцовых окон принял бы горящую вдали точку за звезду, а что летит она вверх, списал бы на усталость и обман зрения.В ночь рождения принцессы огней была прорва – больше, чем видимых звёзд на небе, по крайней мере, так казалось. В другую же - лишь один, и он не терялся в золотом море, он сиял одиноко, но ясно и чисто.Кассандра никогда не вкладывала в фонарь сентиментальных записок и ничего не рисовала на ткани. Но грешила другой сомнительной привычкой – смотреть, в какую сторону унесёт его ночной ветер и горячий воздух внутри. Конечно, разумных методов поиска это не отменяло. А с другой стороны, какая чёртова разница? Хочет – и смотрит. Ей кажется, что так надо – проводить глупый фонарь взглядом и запомнить, куда его понесло. Тем более, что несло примерно в одну сторону – от порта вглубь королевства, ветром с моря.Этот фонарь маячил перед глазами каждый раз, когда что-то напоминало о цели.***Бедный конь мёрз и еле двигал ногами. Кассандра добралась до постоялого двора, но ей нечем было платить. Помогла разгрузить телегу с мешками зерна, и её пустили переночевать на конюшне. Так можно было протянуть ещё какое-то время, но пошли слухи, что эпидемии вспыхивают то тут, то там, в разных частях Короны. Выходить к людям и, тем более, въезжать в укреплённые города, было смертельно опасно. Больше всего она боялась сгнить в оцеплённом городе, смотреть на то, как одного за другим косит зараза, и ждать своей очереди, пока принцесса… Если принцесса.Эти мысли посещали всё чаще. Эпидемии в Короне случались редко. За последние неполных восемнадцать лет эта была второй. Кассандре не у кого было расспросить, но что если всё давно кончено?Седые космы-паутина, мёртвая царевна в каменной башне.Безумцы и шарлатаны, которые, как один, твердили ей, что она идёт за смертью. Если подумать, то все идут за смертью, решила она, только за своей, но если речь шла о том, что в конце поисков её ждёт то же, что и в давнем кошмаре?Кто-то попытался торговать вывезенными из карантинного города припасами. Кассандра проезжала по заледеневшей дороге, когда был подан сигнал, и с городской стены столкнули шестерых. У одного верёвка оборвалась в полёте.Ещё в одном городе зараза покосила всех. На телегах навалом лежали люди – безликие, в серых грязных тряпках, с неестественно бледными торчащими сквозь дырявую одежду руками. Кассандра натянула воротник до самых глаз и пустила оголодавшего и уставшего Вольфганга из последних сил в галоп. Через час остановилась на холме – дорога шла в гору – повернулась и ещё какое-то время стояла, смотря на зарево.Поиски её свелись к тому, чтобы найти, где согреться и не дать закоченеть коню. Таких мест в королевстве становилось всё меньше.Снег валил, не переставая. Дорога и поля расплывались перед глазами. Долго задерживаться нельзя было даже в трактирах, где на посетителей тоже смотрели косо. Если попытаются поджечь заведение с выявленным больным, вырваться будет легче, чем из-за городских стен. Но заразиться самому можно, даже сидя в дальнем углу.Снег заметал следы, забивал глаза, склеивал ресницы, и глаза не хотелось открывать. Кассандра всё чаще засыпала в седле и во сне видела всё ту же дорогу, и везде - цепочки волчьих следов. Вольфганг начинал оскальзываться, и Кассандра спешилась. Если конь переломает ноги, можно будет ложиться рядом и подыхать. После очередного кошмара она, не отдавая себе отчёта, свернула с дороги и поплелась в чащу. Пустой дом лесника был не иначе как подарком судьбы.Кассандра деревянно усмехнулась этой мысли и негнущимися пальцами развела в очаге огонь – раза с двадцатого. Всё это было похоже на очередной странный сон, и она даже не была уверена, что не бредит, но первые языки пламени лизнули пальцы, и она, понимающе переглянувшись с Вольфгангом, пожала плечами. Конь в доме. Ха-ха. Зато согреется.Кассандра отстегнула меховую подкладку и набросила плащ на коня – он был привязан у стены, а то ночью, чего доброго, по ней потопчется. Она свернулась возле огня и почти сразу провалилась в тяжёлый глубокий сон.Вокруг хижины в снегу слышались шаги десятков лап и никак не замолкали. Кассандра зарылась в мех с головой. Ей очень хотелось спать.