Среди друзей (2/2)

Говоря о полномочиях на арест, Саша отдавал себе отчёт, что немного преувеличивает. И сейчас напряжённо думал, куда везти этого чёртова Крюкова и его прислужников...Давний визит к Московским полицейским настораживал. Разумеется, нынче вместо мальчишки с сумбурными показаниями был придворный гвардеец — с документом от канцелярии, да ещё в обществе пойманных злодеев. Но сомнения все же оставались...

Александр с Дмитрием втиснулись в карету с арестованными, а Никита с Алексеем остались управлять перегруженным экипажем. Раненого главаря усадили на лавку, придерживая с двух сторон. Небольшая задержка в дороге была связана с остановкой у полковых казарм, лежавших по пути, где удалось раздобыть ещё пару лошадей и призвать денщика. А далее, согласно замыслу Белова, путь их лежал к Троицкой церкви.

— Что за негожий вид, новобрачный? — спросил Василий Фёдорович, когда к нему ворвался его молодой протеже в рваном кафтане с помятым шейным платком.

— Прошу прощения, Василий Фёдорович... Просто меня чуть не убили. — махнул рукой Саша, не глядя припав к черпаку с водой — несмотря на выпитую в карете флягу его мучила жажда.

— Ох, Белов, эти твои "чуть"... Рассказывай. — бросил Василий.

— Это старая история... фальшивые деньги, махинации с металлами...

— И наивные попытки убиения живучих юношей, само собой... Давай по делу. — продолжил тот.

Времени особо не было — в карете на полу удерживалось трое самовольно арестованных. И гвардеец поведал вкратце о давней и нынешней встрече, пояснив про суть подозрений канцелярии. К его облегчению, взгляд Лядащева оживился, став цепким.

— Так... Фальшивые деньги — то к Наумову, в полицию. Да старого знакомца нашего из Москвы приобщить, давно охотился... Но топотом... Злодейские умыслы... татийные козни против ея Величества... Наш он, голубь! Поехали!

И они помчали до крепости, по пути отослав солдата с посланиями. Саша сходу начертал записку домой, начеркав про служебную волокиту и изрядно беспокоился, не случится ли путаницы. Ибо адресаты были самые серьёзные... Генерал-полицмейстер, комиссардворцовой канцелярии, и сам начальник Канцелярии тайных и розыскных дел Ушаков, чья личность и вовсе заставила поежиться.Однако в ходе совместных дознаний внимание к свидетелям было проявлено вполне благосклонное. Вскоре их отпустили по домам, и при переезде через Неву Саше была поведана невероятная история поисков.

— Боже мой, но как вы почуяли беду? Ведь я лишь опоздал на встречу! — так он начал свои расспросы.

— В том и дело, что опоздал! По тебе ж часы проверять можно, Сашка! — усмехнулся князь.Как, выяснилось, бывшие гардемарины, за час не дождавшись друга, предположили, что тот задерживается в полку. Собственно, в канун торжества можно было предположить все что угодно, как и то, что друзьямпредпочли более нежное общество... Однако такая ветреность показалась странной для Белова, чья обязательность доходила до педантизма. Так бывало даже в менее желанных затеях, что уж говорить, когда сам настаивал на встрече!Все же осторожно уточнив у привратника на Малой Морской, дома ли барышнин жених, они двинулись в гвардейский штаб, предполагая встретить друга, замучённого нежданной муштрой наследника, не иначе.

Плац-парад недавно закончился, что подтвердило их версию, однако первые встречные гвардейцы тут же заявили, что подпоручика Белова там не было...И здесь Алексей с Никитой уже всерьёз почуяли неладное, начав расспрашивать всех подряд.

Канцелярист и начальство все уже удалились, но среди оставшихся офицеров все-таки нашёлся тот, кто знал больше других.

Выяснилось, что подпоручик, пробегая в конюшни, сообщил про некое скорое поручение где-то близ Лиговского канала, да ещё пошутил, что узреет по пути свой бывший постой. Этим очевидцем оказался Арсеньев, который не замедлил вызваться в провожатые. Однако все, что следовало за Преображенской полковой слободой, ему было незнакомо, как и Саше — оба предпочитали в городе места более полезные и занимательные.

Они решили объехать указанные кварталы, высматривая на ходу встречных прохожих, всадников и пеших. Но понимая, что пропавший скорее находится внутри дома, троица то и дело останавливала карету и расходилась по ближним воротам, стараясь не разделяться. Объехать вокруг нескольких строек было самым последним из намеченного...Все это с благодарностью слушал Александр, минуя мост, набережную, и дивился прозорливости друзей. А оказавшись на Невской перспективе, в шаге от дома, он вдруг задумался, вспомнив отосланную невесте записку.

Краткие пояснения про служебную волокиту можно было бы считать правдой... Но что делать далее с этой правдой, толком было неясно. Завтрашняя вожделенная ночь все одно покажет женскому взору последствия приключений... Какой же выход - сочинить небылицу, или же честно и сразу поведать о том, что едва избежал трагедии?Саша, конечно, сознавал, что за прошедшую весну привирал частенько. О нет, его чувства и обещания были самые искренние, а вот хитрости с режимом... И хотя это было невинно и будто на благо, он сам не заметил, как погряз в этом ежедневном коварстве.

И где та грань, что отделяет от истинного обмана? Вставать на этот путь перед самым венчанием казалось пагубным... А не пагубно ль сообщать близкому такое, что страшит даже во сне?Недавнее сновидение, от которого Анастасия была весь день грустна, верно предвещало это приключение — он в полутьме, а кругом свистят клинки и пули... Ну что ж, она будет просто счастлива узнать, что её ночные кошмары бывают вещие! А все его доводы про случай, да свист ветра теперь не стоят и полушки!И в результате Саша выбрал вымысел, догадываясь, чтоэтот вымысел не последний... Но поскольку его обновлённое увечье и прочее выдавали участие в схватке, было решено заехать прежде к Оленеву.

К Анастасии был послан с повторным успокоением княжеский лакей, рваный кафтан и сорочка наскоро чинились горничной, треуголку и шпагу заранее одолжил на пару дней Дмитрий. А сам заговорщик обречённо поплелся в Гаврилову лабораторию в надежде, что тот "уберёт" последствия травмы.

— Эк я уберу, милый мой, шутишь? Хвала угодникам, не кровит, но ведь распухло, аки после скальпеля! — знахарь покачал головой, прикладывая лёд из некоего отвара. — Вот и врачуй таких удальцов...

— Гаврила! Умоляю, ну хоть бы назавтра безобразие пропало! Ну, заделай там как-нибудь, чтобы не видно... Мне правда, очень надо! — взмолился Белов и понял, что краснеет от щекотливого намека.— Вот что, Александр Фёдорович... Есть у меня такое - коли под повязкой до завтра подержать, отёк да красноту снимает. И то, ежели без сияния да бдительного ока... Но уж сама болезность — тут извиняйте, не сразу. — знахарь усмехнулся. — Так устроит?— Гаврила, да ты гений! Век тебе признателен! — обнадеженный Белов едва не расцеловал камердинера в щеки.