Ночь спасения (1/1)
"Ах, беда окаянная... больше суток потеряно! А ведь мог сразу помочь этому юноше! Так нет же, застрял, аки пленник... Но чем выше летаешь, тем меньше знаешь воли... — сетовал Паульсен, проходя в зловещий сумрак спальни. — Разве скажешь тому всесильному, что отвлекая на эту пустую болтовню да мелкие жалобы, он забирает, возможно, чью-то жизнь, которую можно ещё спасти."Взглянув на заострившееся лицо раненого и проверив пульс, он нахмурился. Биение было слабым, неровным, а дыхание прерывистым. "...Не мудрено, вторую ночь от смерти бегать..." — и тут же, поймав издалека напряженный, испуганный взгляд Анастасии, принял невозмутимый вид.Сняв повязки, доктор осмотрел внимательно обе раны и сосредоточился, мысленно рассуждая:"А под грудью-то почти благоприятно... Кабы чуть поглубже, да не знахарь — там уж верная, мучительная гибель. Миазмы из ран вытягивать мазями — все лучше, нежели бестолку лекарством запаивать... Или того хуже - кровь пускать..."
Но осмотрев верхнюю рану, он тяжело вздохнул: "А вот здесь нехорошо, угрожающе... Не помочь тут мазями, скальпель нужен, и глубоко..."Со вздохом Паульсен достал инструмент и задумался над обезболиванием.
Несомненно, ещё вчера пациент был сильнее, выносливей. Но как теперь, с таким пульсом? Ведь иной раз больной умирал от сердечного шока после одного разреза. Пресловутый ланданум, мда... Но толку от той капли? А сполна уж теперь никак — кровь жижит, дыхание жмет, да и невесть что уже давал этот прозектор, сила его нечистая... Лишь бы не подчевал молотком иль спиртом не запаивал, с такого станется...Пускай по жизни храбрец, и ныне без чувствий — как миновать разрыва сердца, ведь раз почти остановилось?!
Но эта история, пересказанная в дороге его другом, просто невероятна! Уход в мир иной и возвращение неведомою силою... Любви? Именно так полагал сей молодой человек. Он был так взволнован, и говорил без всякой иронии... Но, Господи, как же ей доверить такую ответственность...Хирург жестом подозвал сидящую под дверью девушку, и отрывисто произнёс:— Вот что... Операция будет тяжкая, но с инфекцией иначе не справиться. А пациент обескровлен и обезвожен — и его мужество ныне без толку... Уповаю на удачу и молодость. И ещё нужен хороший помощник... успокоить, так сказать... Найдётся ли?Анастасия покорно кивнула, с тоскою рассматривая хирургические орудия, холодно блестевшие на белой материи.
— Видите ли... — мужчина все ещё сомневался, не зря ли доверяет нежной барышне. — Нет пока такого эликсира, чтобы избавлял от боли и не мешал спасению. Но ежели вам самой угодно помочь, то знайте... Дай бог ему выжить — и эти муки развеются, как страшный сон. Тем более, он у вас герой, как я слышал. А вот вы будете долго видеть наяву, может и всю жизнь...
— Я буду счастлива любой яви, лишь бы эта жизнь у нас была... Давайте же приступать! — этой решимостью Анастасии удалось подавить вновь накатившую панику: "Все ли я сделаю на благо?!"
После первого опыта в роли сиделки её уже трудно было напугать чем-то сильнее, чем неверным шагом, несущим вред.
— Обещайте хотя бы, что не станете смотреть на сами деяния. Я и так привлекаю вас к своим страшным таинствам, ваше сиятельство... Но ваш обморок, скажу прямо, будет некстати...Когда раненый, потревоженный скальпелем, дёрнулся в первый раз, она вздрогнула, уставившись в напрягшуюся вену на виске.— Потерпи, хороший мой, умоляю, еще немножко... Ради меня...Эта дрожь всего на миг отозвалась в ладонях, обвивавших его голову... Она продолжила гладить волосы, глаза, скулы, пока не поняла, что испытание завершилось.
Соединив края раны, хирург наложил сверху компресс из Гавриловой мази. И потянулись долгие часы ожидания... Каждый из них извещал о себе ударом маятника, призывая напоить пациента тремя ложками воды.
Полночная темнота незаметно сменилась рассветом... Миновал тягучий пасмурный день и близился уже новый закат, когда воспаление пошло на убыль и горячка начала спадать. Но в томительном неведении прошла ещё одна ночь.
И лишь наутро, после сообщения доктора о преодолении кризиса, все участвующие в уходе были временно отпущены к отдыху.
Обрывочные, тревожные дреманиятретьи сутки подряд дали о себе знать, и Анастасия не заметила, как уснула по-настоящему, едва успокоившись.А к полудню Александр, хоть и с трудом, но осознанно открыл глаза. Он осмотрелся в незнакомой, мерцающей спальне... И вдруг увидел свою возлюбленную, которая прилегла сбоку на кровати.— Любимая... Я что, жив? — вместо голоса раздался еле слышный шепот.
Но тихий шорох не прошёл незамеченным. Слишком это было долгожданным... Девушка встрепенулась, взглянула на него, лицо ее засветилось от радости:— Сашенька... голубчик мой! Слава Богу!!!
Белов протянул в ее сторону руку, насколько позволяли силы и тут же закусил губы, едва коснувшись кончика распущенных волос. По лицу его прошла судорога.
— Пожалуйста, не шевелись! Очень больно, да? — она чуть прикоснулась губами к повязкам, но Саша смутился.
— Н-нет, уже... Что ты...На самом деле казалось, будто его снова режут. "Но её губы и эти мокрые бинты... Это ж немыслимо..."
— Врешь, и не краснеешь — так же тебе сказано? — грустно улыбнувшись, ответила Анастасия, а сердце ее сжалось:"Видишь меня и терпишь... И даже не знаешь, сколько нежности ворвалось в мою душу за эти ужасные дни..."— Люблю... хоть в это... веришь? - на его сжатом лице появилась слабая улыбка.
Нагнувшись к Саше, она осторожно прикоснулась в поцелуе к его губам.
— Как же не верить... Ведь я тоже люблю... навсегда! — прошептала девушка, бережно поправив подушки: — Не уходи больше так далеко...
— Не хочу... уходить...Стоило Белову мотнуть головой, как его сознание закрутило каким-то клубком, и снова унесло в забытье. Но сердце её чувствовало, что теперь он к ней вернется...