3. Люби меня дважды. (1/1)
— Я заберу багаж и вечером сойду на берег. А днем давайте поищем лучшую ?кубу либре?[1] в ?Маленькой Гаване?[2], — предложил Паганель. Майор все не мог понять, чем обязан расположению этого забавного и приятного человека. — Так какой у вас план? Самолет в Лондон? — Да, у нас договор со студией звукозаписи. Альбом должен быть готов к осени, иначе контракт прогорит.
— А Вудсток? — вспомнил майор. — Где вы, мой дорогой, были в августе шестьдесят девятого? — нахмурился Паганель. — В госпитале, — буркнул майор. — И мясные мухи чуть заживо меня там не сожрали. — Это был рок-фестиваль, — мягко объяснил Паганель. — Там были все. Вообще все, назовите имя — и они были там. Это событие уже сейчас легенда. Но я еду в Англию. Через несколько месяцев будет Гластонберри — британский ответ Вудстоку. Майор кивнул, а Паганель продолжил: — Ну что-то же вы должны знать, — и запел: — Люди пытаются заткнуть нам рот (говоря о моём поколении), лишь потому, что мы стали заметны [3]. — Да, конечно, знаю, — узнал майор. — Хорошая песня. У меня был сослуживец, он постоянно врубал радио погромче, когда ее гоняли. — Это The Who. — Так вы музыкант. — Это было утверждение, причем какое-то неохотное. — Да, я говорил много раз, — озадачился Паганель. — Я не верил, — признался майор. — Пойдемте, у нас сегодня важная задача, нельзя терять время. Февраль в Майами — лучшее время, чтобы слоняться из бара в бар, не изнывая от жары. Паганель оказался беспокойным спутником: — Мак-Наббс, оглянитесь! — щелк! — А, опять, наверное, пересвет, но зато теперь мы точно оба в кадре!
— Я на вас пленки не напасусь, Паганель! — Купим еще, не будьте жмотом! Я видел магазин на той площади с пальмами и фонтанчиком. — Там был бар, а не фотомагазин. — О, укажи мне путь в следующий виски-бар![4] — со смехом пропел Паганель. Так они пропустили ужин и перехватили каких-то такоc[5] в порту: — Я не буду это есть, вдруг оно из вон той гигантской ящерицы!
К слову, ящерицы там были размером с хорошую кошку, зелено-фиолетовые, коренастые, с сильными широко расставленными лапами и толстым хвостом, который они сворачивали в вертикальную спираль. — Из броненосца! Попробуйте, это изысканный броненосец. Майами оставался за кормой. Паганель в последний момент куда-то позвонил и решил продолжить плавание на ?Дункане?. Он был не в духе, раздраженно дергал уголком рта, хрустел пальцами и наконец признался: — Джим вместо Лондона умотал со своей бабой в чертов Париж. — Ваш друг? — уточнил майор. — Наш солист. Придурок! — вскипел Паганель. — Наверняка ушел в очередной запой. Ну пусть теперь наш менеджер с ним нянчится, а я могу продолжить отпуск. В график записи уже все равно не уложимся, — Паганель выругался, отобрал у майора зажигалку и защелкал ею, закуривая. Вечером они попробовали и вылили в раковину отвратительное мексиканское пиво, слушали пластинки, болтали (майор, конечно, больше молчал и ухмылялся), и что-то случилось. — Послушайте, оставайтесь сегодня у меня, — сказал Паганель. — В смысле? — В прямом. Выпьем, потреплемся, послушаем музыку, попробуем заняться сексом. А дальше по обстоятельствам. Что? Что вы так на меня смотрите? Я оскорбил вашу любовь согласием? — Нет, — рассмеялся майор, — вовсе нет. Не оскорбили. Просто я считаю, что некоторые вещи нужно молчать. — Ну и молчите, а я в этом не очень силен. Я вообще за ask-protocol, а не guess-protocol[6]. — Майор только дернул плечом, ничего не переспросив. — Ну же, да? Если полизать пол в моей каюте, можно еще догнаться джин-тоником. — Я пас, — рассмеялся майор, — у меня с того раза синяк в пол-спины еще не прошел. Я что, падал? — И не раз вообще-то, — поморщился Паганель. — Сходим завтра на массаж после моей йоги. Он ловил на себе веселый взгляд Мак-Наббса поверх газеты, болтал ногой и языком — и вдруг все понял. Повертел в руках сигарету, обжегся, перевернул пластинку, поискал очки. И увидел на дне веселости Мак-Наббса, как оливку на дне бокала, тоску. Майор отложил газету, сосредоточенно докурил, тщательно растер сигарету в пепельнице, принялся еще за одну. Задумчиво и спокойно, совсем не отрешенно, как в первый день. Значит, тоже понял.
— Я иду в душ, — тихо и спокойно сказал Паганель. — А ты как хочешь.
Странно было знать кого-то пять дней, а потом залезть к нему в душ, даже без первого поцелуя. ?Как пьяный?, — промелькнуло в голове Мак-Наббса. Не было даже неловко, а только холодно ногам на плиточном полу и чуточку стыдно за брюшко, которое наел после демобилизации. Очки, которые он забыл снять после чтения, запотели, и он не знал, куда их пристроить. Мыльные руки Паганеля неожиданно напомнили, что тело может чувствовать не только боль и холод. Майор дышал через раз, но на некоторые ласки реагировал громко и с большим энтузиазмом, и Паганель запоминал и повторял: помассировать затылок, сжать посильнее пальцами ягодицы, тихонько выдохнуть в верхнюю часть уха. В душе было холодно, и Мак-Наббса слегка трясло — Паганель поспешил завернуть его в полотенце и переместить в кровать, чтобы продолжить исследование. Они согрелись одеялами и друг другом, но бедра майора продолжали мелко дрожать, непроизвольно, как зубы на морозе. — Все в порядке, — говорил он. — Мне хорошо с тобой. Это нервное. Пожалуйста, не болтай. — И Паганель послушно обо всем промолчал. Бог знает, какой у Мак-Наббса был опыт и когда был прошлый раз, поэтому Паганель пошел простым сценарием, включающим крепкие объятья, ощупывание самых аппетитных мест, пару страстных поцелуев, ознакомительную дрочку и... — Стой, я сейчас... Черт! Ммм!... — несколько вздохов, виноватый взгляд, мокрые руки, характерный запах и понимание, что секс закончился, не начавшись. Майору тоже наверняка не понравилось: в решающий момент они оба с досадой смотрели на своенравный орган, не трогая его.
— Прости, я... У меня давно никого не было, — а что еще сказать в такой ситуации? — С тех пор, как... — и он замолчал, поняв, что окончательно все испортил. — Ты потерял там кого-то важного? — Нет! — вскинулся Мак-Наббс: действительно, такое объяснение само приходит в голову. — Просто... Черт. Как я могу помочь тебе? Мак-Наббс выглядел очень смущенным, но не мог перестать довольно улыбаться. Паганель усмехнулся, чувствуя, как его досада испаряется. В следующий раз определенно будет лучше. Он не был уверен насчет минета и подумал было о классическом греческом способе, когда член двигается между сомкнутыми бедрами любовника. Или есть интересный вариант с подмышкой...— Рукой, дорогой друг, просто помогите мне рукой.