Фантастическое превращение князя (2/2)

— Нно... позвольте, что вы имели ввиду? — переспросил Никита, но старик уже взлетел неким странным образом, нависая над ним, будто облако.— Именем небесного бога Уку... С третьим своим громовым ударом я изменяю этого человека так, как велит его разум...На этих словах облако исчезло в приоткрытом окне. Оленев, ошеломленный происходящим, отправился в постель, и на удивление, сходу заснул под уходящие раскаты грома. Тело его непривычно ломило, что молодой человек объяснил усталостью от роли кучера и выпитым накануне.

Очнувшись только поутру и почти одетым, князь быстро плеснул на лицо холодной воды, и принялся облачаться в камзол, обнаружив, что вся его одежда выглядит не по росту длинной.Спускаясь по лестнице, он встретился с Софьей и с улыбкой поклонился, но девушка обратила в ответ пристальный взгляд, кивнула и поскорее скрылась за дверью.

Оленев распахнул дверь комнаты, где спали друзья.

— Доброе утро, совиное царство! Пора бы позавтракать, а то вот-вот экипаж нагрянет!

— Пардон, сударь... Вы, верно, заехали ночью? Очевидно, вам далее по коридору... — Корсак, что как раз одевался, неохотно покосился на вошедшего заспанными глазами.

— Ооо... Ты таки перебрал вчера, Корсак? А ну давай, просыпайся!

Белов, что в этот момент умывался из кувшина, тут же подошёл на голос.

— О, Никита! А мы-то гадаем, будить тебя, иль...

Вытерев мокрое лицо, Саша, наконец, посмотрел на вошедшего и тряхнул головой.

— Что за черт... Простите, сударь, обознался... Вы на друга нашего чем-то похожи... Ну, не так чтобы сильно... — он замялся. — Голос... и, пожалуй, ещё... Точно, камзол!— Ну так, гардемарины, мне, конечно, по душе ваши розыгрыши, но хватит уж...

В этот момент Оленев взглянул в зеркало за Сашиной спиной.— А кто это у вас?Издалека на него смотрел невысокий, худощавый юноша. Черты лица его были незнакомыми, но, пожалуй, казались вполне милые и привлекательны. Это же было его отражение!!! И в то же время, это был не он...Никита присел с размаху на кровать рядом с Корсаком.

— Это просто недоразумение...

Тем временем Белов обошёл его вокруг, внимательно всматриваясь и вдруг присвистнул.— Нет, Лёша, я определённо засыпал трезвый! И от удара, вроде как, отошёл... Но я определённо слышу нашего Никиту! Вот что б мне на дно сесть...— Я тоже слышу, но... такого быть не может, чертовщина... — Корсак перекрестился.Потрясение на лице незнакомца было столь непритворным, что обастихли.— Ну, хватит креститься-то! Праведник нашёлся... Со мной вечером произошло нечто дивное... Эх, долго пояснять! — Оленев раздражённо махнул рукой.

— Но клянусь, вам, друзья, это я, ваш друг — князь Никита Григорьевич Оленев... Мы возвращаемся из Ревеля, передав французской разведке поддельный архив... Не вешать нос, гардемарины... — он в полном отчаянии напел мотив.— Но... как же это все случилось? — Саша сходу начал обдумывать произошедшее. Обращаться было пока непривычно, и он выдавил через силу:— Вот что... Никита... признавайся! Что тут ночью делал? Кто здесь был?

Сумбурный рассказ о неком путнике, что без всяких причин произнес роковые заклинания, так и не внёс ясности. Молодые люди горячо повозмущались шарлатанам, что бродят по приличным местам, но с трудом осознали произошедшее. Корсак стал уповать на Гавриловы снадобья, да ещё на жалобу в Синод, а Белов собрался выследить еретика и вышибить из него всю дурь.Отвергнув решительно обе идеи, князь настоял на вчерашнем решении вернуться в Ревель, и теперь, когда ему не грозило быть опознанным, друзьям пришлось согласиться.

Не желая пугать спутниц, он немедля отправился прочь, едва дождавшись упряжки из Петербурга.

Карета Брильи была доставлена к воротам Ревельского дома до отъезда постояльцев. Принять вид праздно гуляющего горожанина и наблюдать за грозно озиравшимся Жаком оказалось столь забавно, что Никита неожиданно воспрял духом и махнул на перемены рукой.

Гаврила при встрече всплакнул, но, будучи подготовленным друзьями, признал своего барина по ему одному известным приметам. Следующим приятным, но смущающим обстоятельством было получение послания от отца. Князь Григорий Оленев назначал Никиту своим законным наследником и ожидал скорой встречи в Геттингене. Но то ли пошатнувшееся здоровье, то ли долгая разлука были тому причиной, но старший Оленев при встрече лишь отметил, что его сын изменился, но совсем не возмужал, как ожидалось.Вскорости молодой человек доверчиво открыл свое сердце любви, но эти чувства опустошили безжалостно, как ураган. А вместо взаимности в награду остался лишь горький опыт, и ещё клятва о никому не нужной верности.Шли годы. Оба друга женились на любимых и обрастали потомством. А его судьбой стала эта самая клятва и горькое разочарование.

Порою князь с сожалением вспоминал свою былую рослую фигуру, выразительные черты лица и прежний нрав, что берег от людского коварства. С возрастом он заново обретал проницательность. Пророчество иногда вспоминались в утешение, но что было толку, если судьба казалась навеки связанной безответными чувствами?

1757 годКарета быстро подъехала к эстляндской гостинице, что со временем выросла на целый этаж.Кучеру было велено добраться непременно до грозы, и успели они удачно.

Когда в полночь подвыпивший курляндский помещик последним покинул гостевую светлицу, терпение Оленева было вознаграждено."Небесный дед" совершенно не постарел, даже лохмотья были все те же.

— Помните того юношу, что опрометчиво поддался на вашу авантюру? Теперь я лишился всего — ускоренная вами любовь оказалась кругом обманом, подделкой... — обратился к нему Никита. — Помогите мне вернуть прежнюю судьбу! Бог уже с той внешностью, я вполне привык...— Но ведь я предупреждал... Что ж, ступайте к себе, ждите. — Махнул рукой старец и произнес знакомую фразу...