После дуэли (1/2)
Анастасии, во избежание пересудов оказавшейся вновь затворницей в прежней домашней обстановке, без конца вспоминались недавние события.
Оказавшись безнадёжно запертой в той самой комнате, она понимала, что сейчас произойдет суровый мужской разговор, в котором ей места нет.
Когда освободиться самостоятельно не вышло, пленница принялась кричать и колотить в двери, пока проходящие гости не заставили Франца ее выпустить.
Но к месту поединка она смогла попасть, уже влекомая собравшимися гостями. Уединившаяся в кустах парка влюбленная парочка заметила помощника посла, устремящегося к берегу в сопровождении гвардейского офицера, устроившего смуту в разгар праздника. И к финалу схватки первые зеваки уже появились на почтительном расстоянии.
Может, наглый натиск Лимберта возымел свое, но Анастасия отчётливо страшилась лишь одного возможного исхода этой дуэли. Причем сама мысль о том, что австриец, несмотря на свою самоуверенность, также может нуждаться в сочувствии, вызывала некую брезгливость.
Увидев тогда Белова, почти невредимого, стоящего над поверженным телом ее недавнего компаньона, она испытала более облегчение, нежели ужас из-за убитого, и тут же постаралась скрыться.
Чувство страха при мыслях об обратном исходе сразу же улеглось, вновь уступив место обиде и самолюбию.Подсматривая украдкой из окна кареты, как он идет в сопровождении драгунов, накинув камзол на обнаженные плечи, Анастасия невольно залюбовалась его ладным телом, тут же снова укорив себя за черствость по отношению к уже покойному графу.Ведь она с самого начала цинично использовала его, и прекрасно это понимала... Но как еще прикажете воспринимать мужской пол, если лучший его представитель оказался похотливымпредателем?
Сожалела ли она теперь о Лимберте? По-человечески, конечно, сочувствовала его трагическому концу. Хотя его грязное поведение, приведшее к кровавой развязке, избавило даже от симпатии, которая толком не успела завязаться.
Вспоминать это гонку за светскими развлечениями было неприятно и постыдно, в первую очередь, из-за детей."Но ведь я отличаюсь от иных ветрениц, вспоминающих про свое потомство раз в три дня, а то вообще не бывающих дома неделями... — уговаривала себя Анастасия.
— Разве забывала я справляться об их самочувствии ежедневно, разве бы покинула на слуг, если бы кто-то захворал?"Но теперь, когда круговерть светской жизни осталась позади, эти оправдания казались слабыми.
Дочь и сынишка словно нарочно рассказывали наперебой про поездку в Петергоф, да еще задавали множество вопросов про отца, который, ужасно осерчав, уехал за нею.А ей самой осталось задаваться вопросами: "А за что на самом деле дрался мой муж? Отстаивал мою честь или же свое задетое мужское самолюбие?
Да что бы ни заставило Сашу нагрянуть в Стрельну и хвататься за эфес — о прежней любви здесь речи не было. Какая там любовь, если он так и не удосужился молить о прощении за блуд!"После нелепого разочарования поздно вечером, накануне роковой поездки, надежда о его покаянии была окончательно оставлена. Поводом послужила громко распахнувшаяся в спальне балконная дверь. С колотившимся сердцем её обитательница отодвинула полог и соскочила с постели, на ходу пытаясь обуздать свою наивность. А обнаружив причиной обычный сквозняк, залилась краской стыда и досады.
"Ты сошла с ума, просто сошла с ума!— она отчаянно рассмеялась до слез. — Ты вспомнила молодого курсанта, покоренного твоими юными, запретными на то время прелестями?
Ну уж нет, это больше не тот отчаянно влюблённый, что стоял безнадёжно под окнами, лазил в них, рискуя быть убитым... А ещё упорно догонял, сражался за любимую, не взирая на преграды...
А когда помехой счастью стали мои личные терзания, снова не отступил и самоотверженно спас в последний момент... И по сию пору один вид его глубоких шрамов болезненно тревожил душу...
Только он уже давно перестал смущаться, когда мои губы прикасались к давним увечьям..."
— Ну все, довольно! - Анастасия прижалась лбом кхолодному стеклу, обуздывая поток воспоминаний.