Глава 6. (1/2)

Голова Сиона откинута на подушки, шея обнажена, веки подрагивают, а губы приоткрыты в то время, как он, прерывисто дыша, стонет и просит. И для Недзуми это уже слишком.

Сквозь задёрнутые занавески в спальню проникает слабый свет полной луны, падая на белоснежные волосы, придавая им сиянья, которое полностью очаровывает Недзуми. Скользнув к изголовью кровати, он зарывается лицом в эти волосы, лаская языком изгиб ушной раковины.

— Н-Недзуми, - выдыхает Сион. — Да… ещё…Недзуми повинуется, чувствуя невероятное наслаждение от звуков, срывающихся с губ потерявшего голову светловолосого юноши. Они пьянят, как хорошее крепкое вино, и Недзуми приходится приложить определённые усилия, чтобы убедить себя в том, что на сегодня хватит. И с него, и с Сиона.

Он отстраняется, и Сион, издав что-то, напоминающее довольного котёнка, сворачивается у него под боком, положив голову ему под подбородок. А Недзуми вдруг посещает мысль о том, что они, каждая, образующая их частица, были созданы так, чтобы полностью дополнять друг друга, и эта мысль одновременно вызывает и удовольствие, и отвращение. Возможно, больше первое, чем второе, особенно, в последнее время, но раз уж эту возможность ему остаётся признать только перед самим собой, то, чёрт возьми, это его право — если признать или проигнорировать.

Забота – вещь сложная. Даря ему моменты величайшего счастья, какое он когда-либо знал, она также не скупилась на самые жестокие муки, какие ему приходилось выносить. Стоит ли это того? Могут ли две крайности сотворить идеальный баланс?— Недзуми, - сонно произносит Сион, - у меня есть к тебе один вопрос.

— Хорошо.

— И я не хочу, чтобы ты сердился.

— … Хорошо.— И я очень хочу, чтобы ты ответил мне. И ответил честно.

— Ты спросишь наконец или так и будешь вредничать?Сион показывает ему язык, и Недзуми фыркает в ответ на эту детскую выходку.

— Ладно, ладно, задавай уже свой проклятый вопрос.

— Почему ты ушёл?Недзуми хмуро кривит губы: опять. Что ж, этого следовало ожидать. Он признал это ещё тогда, когда Сион спросил его об этом в первый раз, а затем почему-то прервал разговор, который даже толком не начался. Но Недзуми так сильно хотелось всё забыть и притвориться, что это больше не имеет значения. Глупо. Он должен был подумать над тем, что скажет, когда настанет время, потому что этот разговор рано или поздно должен был произойти.

И в данный момент это - единственное, в чём он уверен. Они и так долго ходили вокруг да около с тех пор, как он впервые вернулся в жизнь Сиона — слишком многого они ещё не понимали, слишком многого так и не высказали друг другу. И хрупкое выражение на лице Сиона – это предупреждение: если этот разговор не состоится сейчас, то Недзуми, возможно, нанесёт непоправимый ущерб тому, что им обоим удалось создать вплоть до сегодняшнего дня.

Недзуми проводит рукой по волосам Сиона, позволяя себе несколько драгоценных мгновений для того, чтобы собраться с мыслями. Столько нужно объяснить, но так труднонайти подходящие слова. Недзуми горько улыбается: слова всегда были его сильной стороной, его величайшей отрадой, и сейчас они полностью подводят его.

— Если честно, я не знаю, что сказать, - немного грустно признаёт он, касаясь губами белых прядей. — Не знаю, как начать, слишком много всего…

— Ничего, - успокаивающе произносит Сион. — Просто поговори со мной, Недзуми.

И Недзуми говорит.

— Думаю, часть меня всегда опиралась на смутное предположение, что когда Шестая зона падёт, я буду путешествовать по миру. Я чувствовал, что хотел этого. Большую часть своей жизни я провёл в лесу, вместе с моей семьёй, моим народом, а потом моя ненависть к Шестой зоне привела меня в Западный блок. Всю жизнь у меня была какая-то причина, которая удерживала меня в одном месте, и я думал, что когда Шестая зона будет уничтожена, я наконец-то буду свободен, - Недзуми издаёт раздражённый звук. — А потом я встретил тебя.

Что-то внутри Недзуми беснится, требует, чтобы он закрыл рот и исчез. Сейчас же. Это именно та его часть, которая прерывала все попытки Сиона сблизиться с ним в Западном блоке, та его часть, которая заставила его повернуться и уйти, когда Сион просил его остаться. Но, в то же время, в нём возрастает что-то ещё, что-то, что уже устало от постоянных преград и стен очуждения, что-то, что больше не позволит ему уйти. И Недзуми, с почти довольным согласием признавая эту новую часть себя, поддаётся ей.

— Но твоя работа в Шестой зоне не была закончена, даже когда стена рухнула, - тихо продолжает он. — По правде говоря, это было только начало. А вот моя задача была завершена. Я потратил столько лет, пытаясь достичь своей цели, и когда этих стен не стало, а Шестая зона, такая, какой я её знал, перестала существовать, для меня здесь не осталось ничего, - самокритичная улыбка. — Во всяком случае, я пытался убедить себя в этом. Ты просил меня остаться… Возможно, этой причины бы хватило. Но я просто не мог. У тебя была цель, твоя собственная цель, которой нужно было добиться. Если бы я остался… что бы я тут делал? – Недзуми пожимает плечами. — Думаю, я просто завидовал тому, что неожиданно ты оказался среди ведущих людей. Но я понимал, что ты был там, где и должен был быть, и я не мог винить тебя за это. И раз уж ты нашёл своё место в жизни, пора было и мне найти его.

Какое-то время они оба молчат, переваривая сказанное ранее. А потом, до того, как он успевает остановить себя, Недзуми беспомощно смеётся.

— В конце концов, не имеет значения, какое оправдание у меня будет, разве нет? – кисло произносит он. — Мы оба знаем правду, - он не может заставить себя произнести эти слова вслух. Не совсем. Но он знает, что Сиону они и так известны: я просто бежал.

Пальцы Сиона переплетаются с его собственными. Он понимает, что тот хочет сказать что-то, но Недзуми пока не может позволить ему заговорить, пока нет. Теперь, когда ему удалось сказать так много, он уверен, что нужно продолжать, нужно объяснить всё, что только будет в его силах. Он задолжал это Сиону.

— По крайней мере, что-то во мне верило в то, что уйти на время и посмотреть, что есть там, вдалеке — это хорошее решение. И я ушёл, - Недзуми сардонически улыбается. — Но мне стало скучно. Меня всегда что-то удерживало, и вот у меня не было ничего… И я ненавидел это. Не ожидал. Я думал, что будет здорово. Свобода, никаких привязанностей, возможность ходить туда, куда вздумается, и когда вздумается. Но я ненавидел быть таким одиноким, - он смеривает Сиона укоризненным взглядом. — Ты сломал меня.— П-прости, - запинаясь, молвит тот.

Недзуми усмехается и качает головой.