Глава 3. (2/2)

— Идиот. Как ты можешь спрашивать меня об этом?— Потому что я, честно, не знаю ответа.— Не зн… - Недзуми запинается, не позволив гневным словам вырваться наружу. — Да ладно тебе, Сион. Ты знаешь.— Знаю? – Сион переводит взгляд на окно. Неожиданно он чувствует себя отдалённым, отрезанным от всего. — Не думаю. С тобой я никогда не знаю, Недзуми. Об этом я, собственно, и говорю.

Он встаёт и относит свою чашку к раковине, выливая туда её сладкое содержимое — слишком сильно тошнотворное ощущение в желудке. Он остаётся стоять спиной к Недзуми, сжав пальцами холодный край мраморной столешницы.— Ты хоть можешь себе представить, каково мне было? Не знать, где ты находился, что делал, намеревался ли вообще когда-нибудь вернуться? Я не позволил себе огорчаться по этому поводу слишком долго. Я убедил себя в том, что ты, наверное, занимаешься чем-нибудь важным, но, что бы это ни было, ты скоро закончишь с этим, вернёшься, как и обещал, и расскажешь мне о своих путешествиях. Я довольно долго держался за это, верил в это. Но годы шли, а… а от тебя ничего не было слышно, никто не представлял, где ты… никто даже не знал, жив ли ты.

От воспоминаний о каждом кошмаре, каждом страхе, каждой мысли, которые подрывали его веру в Недзуми, в горле перехватывает. Он яростно моргает, пытаясь сдержать слёзы, вот-вот готовые потечь по щекам.

— Я начал забывать о том, как ты выглядел. Я никогда бы не подумал, что такое возможно, даже за миллион лет. Но оттенок твоих глаз, текстура волос, шрам на твоей спине… всё это ускользало от меня. Я впадал в панику, не двигался с места и вспоминал, вспоминал до тех пор, пока картина в моей голове вновь не становилась ясной. Твоего изображения у меня не было, и мне приходилось самому составлять его. Но память — такая непостоянная вещь, Недзуми. Все эти годы у меня не было ничего, кроме воспоминаний, которые с каждым днём становились всё более тусклыми…

«Понимает ли он?» - думает Сион. «Понимает ли, насколько он важен для меня? И как сильно я скучал по нему?»— …несмотря на то, как сильно я старался не допускать этого. И я так надеялся, что скоро ты вернёшься и заполнишь эти пробелы в моей памяти. Но время шло, а от тебя ни слова, и я…

Тяжёлая, душная тишина давит на них, пока Сион борется за то, чтобы сохранить дыхание ровным, за то, чтобы не начать лихорадочно ловить ртом воздух и содрогаться, чувствуя, как терзающая его на протяжении пяти лет боль разрывает сознание. Неуверенность, одиночество, сомнения и сожаления, заглушённые порывы самому броситься на поиски Недзуми… Всё это сливается в один вихрь, заставляя голову идти кругом.

— И вот ты, наконец, вернулся, и ты даже не поговоришь со мной, и у меня такое чувство, что ты так далёк от меня… дальше, чем год назад, и я не понимаю, почему ты просто не поговоришь со мной, - дрожь от силы собственных эмоций охватывает Сиона, и он побеждённо опускает голову — он сделал всё, что мог, чтобы не показать свою слабость.

Он замирает, когда до его ушей долетает скрип стула. Недзуми снова уйдёт? Он разозлил его?Но потом он ощущает, как чужие руки обвиваются вокруг его талии, и не может сдержать одинокую слезу, которая стекает по его щеке. Он не знает, как объяснить, но в этом объятии он чувствует всё.

«Вот теперь ты действительно вернулся, Недзуми».

Недзуми кладёт голову ему на плечо, и сквозь рёв в своей голове Сион едва может расслышать его шёпот.— Прости. Прости.

Сион не знает, сколько времени они так стоят. Может быть, несколько минут или часов. Может быть, он сейчас выглянет на улицу, а там идёт снег. Ему наплевать. Всё, что сейчас имеет значение, так это то, что Недзуми здесь: что его руки обнимают Сиона, что его дыхание щекочет ему шею, что он здесь.

Когда Недзуми отстраняется, Сион автоматически поворачивается к нему лицом. Он знает, что Недзуми есть, что сказать, так же, как и знает, теперь уже с полной уверенностью, что он не безразличен ему.

Сион практически чувствует, как роятся мысли в голове Недзуми, как он раздумывает над каждым словом, затем отбрасывает его, пока, наконец, не находит то, что хотел сказать. Он замечает, как в серых глазах проступает решимость, и в этот момент тоже принимает решение.С трудом сглотнув, Недзуми произносит:— Сион, это долгая история…— Нет, - прерывает его Сион.

Недзуми удивлённо вскидывает бровь.— Нет?Сион улыбается, ласково коснувшись ладонью щеки Недзуми.

— Мне не нужно знать прямо сейчас. Мне достаточно знать то, что ты согласен об этом говорить.

На лице Недзуми ясно написано: "я не верю ни единому твоему слову". Но Сион только шире улыбается, лениво скользя пальцем по щеке друга.

— Сион…— Тихо, Недзуми.Губы Сиона останавливают все слова, которые Недзуми собирался произнести.

Поцелуй выходит быстрым и невинным. Но когда Сион отстраняется, то видит, как Недзуми проводит языком по губам.Странное молниеносное пламя вспыхивает в его теле, и у Сиона неожиданно возникает желание повторить этот жест, но он сдерживается.

— А это за что? – голос Недзуми непривычно серьёзен.

Сион задумывается. Раньше они делили только прощальные поцелуи, и этот отнюдь к таковым не относился. Действительно, что это был за поцелуй? Возможно, что-нибудь без названия, но Недзуми хочет слышать его. Простой вопрос вдруг кажется опасным. Если он чему-то и научился у Недзуми, так это тому, что слова могут оказаться предательской штукой. Он знает, что если сейчас скажет что-нибудь глупое, неуместное, то будет расплачиваться за это очень и очень долго. Так что это был за поцелуй?— С возвращением.

Недзуми улыбается, а Сион думает, что, возможно, хотя бы раз в жизни ему удалось идеально подобрать слова.