Глава 1. (1/2)

«Это просто сон», - шепчет разумная часть его сознания.

В то время как остальная горит в агонии.

Он стоит рядом с больничной койкой, на которой лежит холодное и неподвижное тело Недзуми, и единственное, что он слышит, это монотонный гул монитора сердечного ритма. На экране бежит прямая линия. «Его нет уже около восьми минут. Он не вернётся».Сцена меняется, он держит в руках письмо от Инукаси. Он улыбается, читая её обычные анекдоты о неучтивом отношении маленького Сиона к собакам, когда последнее предложение, прилепленное в конце, словно запоздалая мысль, лишает его дыхания.

Недзуми осел, он не собирается возвращаться.Очередная картина: он — старый, с испещрённым морщинами лицом — склонившись вперёд, сидит в инвалидном кресле, одинокий и разбитый. Посмотрев вокруг себя, он понимает, что находится в доме престарелых. К нему подходит няня и спрашивает, готов ли он умереть. «А ради чего ещё жить? Он не сдержал обещания».Нет, нет, нет, нет, НЕТ. Этого не случится. Он бы этого не сделал.Благословенный звон будильника пронзает слух, выдёргивая из мучительного сна. В комнате холодно. Ему так холодно, несмотря на то, что он укрылся двумя одеялами.

Как только сонная пелена проходит, Сион резко садится на кровати и обводит взглядом комнату.

Ничего не изменилось. Всё выглядит так, как и вчера, когда он пошёл спать.

Он встаёт и подходит к балконным дверям — они приглашающе открыты, залетающий с улицы бриз вздувает занавески. Остановившись в проёме, Сион оглядывается вокруг: балкон пуст, даже тень не промелькнёт среди деревьев внизу.

«Я был так уверен. Это должно было случиться сегодня, разве нет? Должно было...»Но всё доказывало об обратном.

Разочарованно вздохнув, Сион закрывает двери, запирая их на замок.

Будильник вновь даёт о себе знать. У него пятнадцать минут, чтобы принять душ, одеться и позавтракать перед тем, как пойти на работу, но нет ни малейшего желания делать что-либо из вышеперечисленного.

«И что ты будешь делать целый день? Стоять здесь, как дурак, уверенный в том, что он в любую минуту может появиться?»Нет, он знает, что лучше всего — погрузиться в привычную каждодневную рутину. Если он чем-нибудь не займёт себя, то просто сойдёт с ума.

Но Сион не может удержать себя от того, чтобы ещё раз посмотреть сквозь стеклянные двери.

— С днём рождения меня, - грустно говорит он в пустоту.

* * *

Луна постепенно становится ярче на фоне темнеющего неба, когда Сион тем же вечером идёт по знакомой грязной дорожке. Девятый ряд, двенадцатое надгробие. Он даже не смотрит перед собой — ноги сами несут его к цели.Проведя пальцами по каменной поверхности, он бормочет:

— Привет.

Пластик, обвёртывающий стебли ярко-пурпурных цветов, скрипит, когда Сион опускает букет на землю.

Здесь покоится Сафу:

её душа была слишком великой, чтобы оставаться в этом мире.

В голове в очередной раз мелькает одна-единственная мысль: этих слов недостаточно. Но на тот момент ничего лучше в голову не пришло.

Кладбища никогда раньше не существовали в Шестой зоне, и не было ни одного места, которое бы служило напоминанием об ушедших. Во время реконструкции Сион решил изменить это, желая создать для своего друга надлежащий памятник, а также дать шанс и другим сделать то же самое для своих родных и любимых людей, которые не пережили тот ужас, произошедший четыре года назад. Теперь надгробия всех мыслимых форм и размеров покрывают травянистые поля, которые раньше были парком, чуть ли не каждую могилу украшают красивые букеты. Здесь почти всегда кто-то есть, кто-то увлечённо беседует с духом дорогого ему человека, а кто-то просто так сидит у памятника, роняя тихие слёзы.

Сион садится на землю рядом с надгробием Сафу и начинает бесцельно рассказывать ей обо всём, что произошло с момента его последнего визита. Он представляет весёлое выражение на её лице, описывая прошедший в неловкой атмосфере обед, на котором присутствовали чиновники из Четвёртой зоны (Представители Шестой зоны были довольно-таки растеряны, не зная, как обратиться к двум любовницам, которых привёл с собой заведующий городской казной. Более того, его жена сидела там же.), и радость, которую бы они разделили, когда он заверяет её, что деревня Мао процветает после торговых соглашений.

Какое-то время он просто молчит, спокойно слушая стрекотание сверчков и ощущая, как ласковый бриз ерошит его волосы. После присоединения к комиссии по реконструкции, Сион какое-то время раздумывал над тем, чтобы покрасить волосы, вновь слившись с порядочными гражданами города, но наконец он отказался прятать свои шрамы — они представляли собой всё то, что с ним случилось. Не то, чтобы так он выглядит плохо — я бы сказал, довольно притягательно* — кроме того, он тайно гордится тем, что может показать людям, через что ему пришлось пройти, чтобы выжить и сражаться.

С днём рождения, Сион.

Это похоже на шёпот ветра. Игра воображения? Сиону всё равно.