the underworld (1/2)
Крис возвращается домой, цветущие земли встречают его с распростертыми объятиями как старого друга, как блудного, казалось бы, давно потерянного сына. В воздухе разливается аромат цветов, над головой раскинулось широкое мирное небо. Преддверие нового времени, нового этапа ощущается здесь ярко как никогда.
Будь Крис едва моложе, он поддался бы этой безмятежной волне, уплыл бы по течению вдоль западного побережья. Но, увы, ему было уже нечего отдать взамен, он уже оставил своё сердце на чужой земле. Там было совсем иначе.
Имена, лица, запахи спонтанно всплывали в памяти. Первые дни вспоминались в мельчайших подробностях. Как он, опешивший, волочил ноги через лес, в то время, как непослушное тело само тянуло припасть к ближайшему дереву. Крис глох и слеп, мир вокруг плыл перед белёсой дымкой. Казалось, свинцовая башка была разворошена настежь. Поверхность под ладонями казалось липкой, земля под ногами вязкой, а тяжёлый влажный воздух будто бы был пропитан ядом. Он был почти уверен, что большую часть времени был не в себе. Как-то сама по себе тянулась цепочка из людей и Крис покорно следовал в её главе до тех пор, пока не влетел на ослабших коленях в грязь. Сквозь ядовитую пелену он сумел различить несколько голосов, почувствовал на плече тёплую ладонь. Блуждая среди джунглей, Крис едва ли успевал заучивать про себя имена и звания. Он как-то сразу запомнил сержанта Барнса, бескомпромиссного и свирепого вояку с косым шрамом через пол лица. Отчего-то именно таким Крис представлял себе ветерана. Ему было легко довериться, ведь в своей постыдной уязвимости Крис неосознанно тянулся к более сильной, пускай и радикальной фигуре. Илайас, тоже сержант в их взводе, в противовес, казалось, был снисходителен и терпелив ко всем. Крису оставалось лишь восхищаться тому, как за три года на войне тот ещё не потерял завидную гибкость мышления. В Илайасе было то, чего не замечаешь при первом взгляде, но упорно начинаешь наблюдать потом. И действительно, сколько бы Крис не наблюдал за ним, все более удивительным он казался. Сложно было не повиноваться желанию вновь приковать взгляд к столь необычному лицу. И то не была красота в классическом её понимании, что-то далёкое от этого понятия, однако нельзя было отрицать то, что Илайас обладал какой-то своей необъяснимой и странной привлекательностью. Грубоватые черты в виде крючковатого орлиного носа, четко очерченных губ и острых скул делали его старше своих лет. Крупный подвижный рот выражал почти весь спектр эмоций, которые, к слову, Илайас выражал не так часто, предпочитая им замысловатую ухмылку, прячущую за собой ряд заострённых щербатых зубов. И особенно цепляющим был его по-змеиному холодный взгляд, от которого, сказать честно, так и веяло недоброй лукавостью. Первое время он пугал Криса, заставлял отворачиваться в растерянности, стоило ненароком выловить его среди лесной тени. И та несуразность его черт, и та общая целостность и подвижность всего его лица была столь же отталкивающей, сколько, в каком-то смысле и притягательной.
Крис застрял в своих мыслях. Одна его часть хотела бы слепо довериться сержанту, другая же вынуждала держаться подальше.
Впрочем, Крис не позволял себе лишних домыслов. Он хотел подольше сохранить рассудок чистым, насколько это было бы возможным. А ещё позднее Крис чуть было не умер. По крайней мере, так ему думалось. Впоследствии жгучая царапина на шее казалась сущим пустяком, одной из немногих боевых ран, которые порой даже не замечаешь. Так прошло его боевое крещение.
Взвод потерял радиста. Отчего-то Крис сразу понимал что тот не жилец, слишком приземлённым был этот Гарднер, слишком наивным выглядело его румяное, осветлённое искренним восторгом личико. Крис стал привыкать к смертям. Раньше ему не думалось о смерти, теперь же она казалось столь же обыденной частью его жизни как, например, чистка зубов.?Быть начеку?- цедил Барнс. Крис так и делал, внимал всему вокруг, слушал о чем говорят люди, как шумит дикая река, что слышно в ночном воздухе.
Новый день встречал огромным пыльным облаком над лагерем. Не успел Крис опомниться от увиденного в джунглях, как ему подкинули ещё работы. Так, слушая сентиментальную чепуху Кинга и понемногу таская жестяные бочки, он и не заметил как день начал близиться к закату. Тем же вечером Кинг взял его с собой, в ?преисподнюю?, в набитую людьми землянку, искрящую разноцветными гирляндами и увешанную цветастыми плакатами. Здесь разливалась музыка и оседал тяжёлый сладковатый запах травы. Крис с любопытством и опаской стал разглядывать то странное место, в которое попал.
Казалось, густой белый дым плавал под самым потолком, рассеиваясь причудливыми спиралями. Странный импульс дал знать о том, что за ним следят. Крис поднял голову и, скользнув взглядом по насмешливым загорелым лицам, наткнулся на пару внимательных глаз, наблюдающих за ним из тени. Болтовня Кинга превратилась в неразборчивый шум, а лица вокруг вмиг ушли на второй план. Теперь же Крис нашёл самую суть и не намеревался её терять. Вспыльчивый парень по кличке Ра быстро оставил его с расспросами, позволяя Крису раствориться в шуме окончательно.
В этом шуме Илайас нашёл его сам, встретившись наконец лицом к лицу. Крис не мог дать название этому новому чувству, которое он испытывал находясь здесь прямо сейчас, следя за чужим насмешливым взглядом. Им по-прежнему овладевало необъяснимое желание попятиться назад. Предательская робость оседала комом в горле и отдавалась слабостью в коленях. Вместе с ней цвело и новое чувство- лихое чувство азарта. То был не тот жестокий азарт, схожий с ужасом, который Крис испытывал, выслеживая в ночной тени проворных вьетконговцев. Здесь не было места жестокости.
-Как себя чувствуешь?- спросил тогда Илайас, лениво пожёвывая самокрутку.
-Хорошо,- сдавленно ответил Крис, прочищая горло,- шея уже почти не болит.Сержант лишь едва усмехнулся, явно не о шее он спрашивал. Сейчас Крис жил момент за моментом, понятия не имея, что произойдёт спустя минуту. Илайас же, казалось, всегда знал всё наперёд.
На мгновение Крис подумал, что ему почудилось, когда ему едва ли не приказали припасть к стволу винтовки и вдохнуть. Мир вокруг погрузился в приятную тёплую темень. Голова пустела. И вот уже рассеялись воспоминания о мёртвом теле Гарднера, о кровоточащей ране и хищных насекомых. Дым над самой головой стал виться кольцами, а вместе с ним стали путаться и мысли. Илайас, не отрывая глаз, следил за тем как меняется в лице Тейлор. Как быстро он начинает моргать, как забавно утыкается в потолок.
Крис отдыхал, приникнув к прохладной стене, как зачарованный глядел в улыбающиеся лица. Он хотел бы запомнить этот вечер во всех его красках. Здесь слышались отголоски прежней жизни, родины в не извращенном понимании этого слова. Это была именно та родина, какой её описывали в стихах и воспевали в песнях. Как странно, Илайас едва ли старше него самого, а Крис рядом с ним чувствует себя совсем ребёнком. Глядя на то, как крутятся вокруг него солдаты, Крис ловит себя на мысли, что сержант действительно стал здесь для многих родителем, заботливым и мудрым, понимающим и справедливым. Тем, кто рассеивает сомнения, тем, кто вселяет надежду и веру в юные сердца. В тот вечер Крис осознал, что больше не чувствует отчуждения, теперь же он желал быть ближе.