13. безумный огонь (1/1)

Фигура, завернутая в черный плащ застыла в проеме дверей, следя за каждым движением светловолосой женщины, туалет чьей напоминал средневековое одеяние ведьмы, а на шее ко всему прочему висел амулет на длинной цепочке?— пентограмма, обороняющая от злых духов. Мужчина, а это несомненно был он, тихо подошёл к женщине сзади, не издавая лишних звуков. Госпожа Лютова испуганно обернулась, хватаясь за протянутую мужчиной руку. Облегченно выдохнув, Эвтетика приклонила голову, ощущая всю тяжесть и неловкость, повисшую в воздухе. Её собеседник же не чувствовал ничего подобного, вполне спокойно присаживаясь в кресло напротив. Наглым и самоуверенным он не казался, но странное устрашение приводил один лишь взгляд в его холодную гримасу учтивости и понимания. Черные пряди волос по-старомодному уложены в мужскую, слегка растрепанную прическу, а темные, приводящие в замешательство и непонятное остолбенение глаза не сулили смотрящему в них ничего хорошего. —?Итак, Эвтетика? —?голос мужчины звучал зловеще. —?Как твои успехи с убийством Милы Рудик? Потрескивание в камине эхом отдавалось в ушах волшебницы. Не глядя на своего хозяина, Эвтетика сложила руки на коленях, страшно волнуясь. Она не раз видела, что делает Лукой Многолик с теми, кто отказывался его слушать или проваливал поручения, а именно потому боялась рассказать, что эта рыжая девочка с Львиного зева уничтожила её собственное творение, не завлекая в это слишком много своих сил?— Лютова её недооценила. —?Дай угадаю! —?вдруг произнес Лукой вкрадчиво, почти невинно. —?Она тебя провела! Неудивительно. Эта девочка обладает стоическим чувством самоотверженности и меткой, охраняющей её ментально и физически. —?Надо забрать метку! —?сказала Эвтетика, заламывая руки. Многолик усмехнулся. —?Надо, дорогая,?— сказал он так, словно обращался к малоразвитому ребенку. —?Вот только это не так просто. Долгие годы я пытался одолеть эту меченоску, раз за разом проваливаясь в неудаче. Надо придумать действительно совершенный план и убить её. Убить Милу Рудик. —?Я сделаю, господин, я убью её, только не трогайте моего сына,?— голос Эвтетики сорвался. —?И Клавдий… Многолик удовлетворённо усмехнулся, глядя на испуганную волшебницу с подлой хладнокровностью. Он был худшего мнения о муже своей помощницы, чем о ней самой. Героизм, стоическая храбрость и верность Лютова поражала и злила Лукоя одновременно. И даже угрозы жене и сыну он не воспринял должным образом, а многочисленные ментальные и физические насильственные методы лишь ещё больше закаляли мужчину. Он не убивал его лишь потому, что Эвтетика с живой семьёй более мотивирована и предана. И вот сейчас он видел прямое тому доказательство?— госпожа Лютова была готова пойти на всё, лишь бы спасти свою семью. —?Сделай всё правильно, дорогая,?— сказал он заговорчески. —?И я больше не потревожу тебя и твоих мужчин. И он ушёл, оставив бледную как мел женщину горько плакать, уткнувшись лицом в ладони. Для неё не было никого дороже сына и мужа и она сделает всё, чтобы они были живы и здоровы?— даже если для этого ей предстоит пойти на убийство.*** Такая же бледная и не менее напуганная Мила Рудик сидела в кабинете директора?— в очередной раз. Сказать бы, что ничего удивительного, вот только не каждый день на неё нападают котёнко-пауки на улице Троллинбурга. Зайдя в Дом Львиного зева Рудик невольно стала жертвой повышенного внимания Альбины?— на руке девочки виднелась ужасного вида рана с красными, чуть разъеденными краями, кровоточившая и уж слишком сильно ноющая. Ощущения были неприятными: Милу клонило на сон, глаза горели огнём, а горло першило?— будто бы симптомы обычного гриппа, вот только рана продолжала кровоточить, не останавливаясь заклинанием. Увидев состояние Рудик, младшие ребята тут же побежали к Альбине, не забыв выпучить глаза в немом ужасе, чтобы декан представила наихудший исход событий. И хоть Мила пыталась успокоить женщину, скрывшись в комнате, ничего не получилось, и два следующих часа рыжая провела с госпожой Мамми, дегустируя лучшие её лекарства. Объяснения же заняли не меньше времени?— длительные разговоры с деканом, медсестрой и директором утомили её больше стычки с существом. —?Нечисть будто с ума сошла… —?сказал Велимир задумчиво. —?С завтрашнего дня будет официально объявлен набор добровольцев в Светлую гвардию и введён ?Час запрета?. —??Час запрета?? —?переспросила Рудик. Задумчивый Велимир чуть сгорбил костлявые плечи. —?Время, когда населению Троллинбурга не будет разрешено ходить по улицах. Для их же безопасности нужно не допускать подобных ситуаций. Рудик молчала, кивая словам Владыки. Она полностью соглашалась с ним, но при этом хотела обсудить кое-что, не слишком отличающиеся деликатностью?— раздумья Рудик насчёт этого нападения, оставившего на ладони шрам, размером с родимое пятно. Её переживания о выборе жертвы этого существа?— не зря ведь оно превратилось именно в паука! Это нападки Лукоя Многолика, считала Мила. Это его очередная попытка забрать метку после долгого перерыва, сродни затишью перед бурей. И на счастье меченоски, Велимир разделял её переживания и догадки. —?Боюсь, Мила, так и есть,?— тихо сказал он. —?И если мы оба правы насчёт него, тебе нужно быть вдвое осторожнее?— времена настали опасные и непредсказуемые. И Мила ушла, пожелав Велимиру доброй ночи. Ей самой не верилось в своё пожелание, ведь кто теперь может спать без тревог, зная что под окнами его спальни мог засесть кто-то зловещий, желающий его смерти? Но, впрочем, в её комнате свет горел по другой, намного более приятной причине?— уединение парочки Ромки и Белки. Прервав их слюнявое увлечение она резко развернулась, сильно извиняясь, но не выходя?— настроение было ужасным, а единственным желанием оставалось добраться до постели. Пока Ромка натягивал футболку, Рудик облокотившись о косяк слушала длинный монолог друзей ?почему ты опять ничего не сказав ушла черт знает, куда?. Но не было у неё чувства вины, лишь раздражение и тупая, жгучая боль в руке. И если первое вызывало второе, то Ромка всё только ухудшал. -…Иногда ты бываешь жуткой эгоисткой, Мила Рудик… —?говорил он монотонно. Но вышеупомянутая девушка, не слушая разбушевавшегося волшебника, удалилась в ванную, игнорируя действительно взволнованных друзей. Она пыталась отвлечься, думать о чём-то неизменно нейтральном или позитивном для неё, но мысли подло вращались вокруг одной темы?— Игнатий Ворант опять в действии. Она не смела сомневаться в своих догадках, но всё же давала место другим мыслям?— почему вдруг именно таким существом попытался убрать её из этой игры? Как же неизящно, просто, но довольно жестоко получилось, а это совершенно не его стиль. Столько лет изучений личности Игнатия Воранта показали, что он не даёт своим жертвам быстрой расправы, предпочитая мучить, заставлять страдать и самому желать смерти. Его нападки хорошо продуманны и подпитаны временем. Рудик знает его методы. Давить в самую чувственную точку забирая опору из-под ног, а потом ударить бескомпромиссно сильно. А это же… это сделал не он, Мила была уверена. Он бы не ошибся, хотя и не точно знал, на что способна волшебница. Ведь это Лукой Многолик. Он не любит проигрывать. И Мила думала, долго думала, растирая вдруг окаменевшие плечи губкой, недовольно морщась от слишком активного и неприятного процесса заживления ожога. Госпожа Мамми сильно старалась, но не смогла убрать шрам, который ей оставило существо. Почему-то это порадовало Рудик?— будет служить напоминанием об очередном проявлении слабости, которой не должно быть вовсе. —?Ты в порядке? —?спросила Белка, когда рыжая вышла. Волшебница молча кивнула, радуясь уходу Ромки. —?Что у тебя с рукой? —?воскликнула Векша, подскакивая на кровати. Устало выдохнув, Мила позволила подруге осмотреть шрам, всё ещё немного ноющий, параллельно рассказывая про случившееся с ней злоключение. Особенную долю внимания Рудик придала размышлениям об истинном источнике угрозы на этот раз, тут же замечая в глазах соседки удивление. —?Но ведь это же паук, Мила,?— сказала она. —?И это его самая заветная мечта?— убить тебя и забрать метку. Разве что-то изменилось за то время, что вы… не виделись? От подобного описания затишья Лукоя Многолика Мила широко раскрыла глаза, глядя на Белку изумлённо. Будто друзья какие-то, давно не видевшиеся! Поняв, что наговорила глупостей, Векша ойкнула, отпуская руку Милы, при этом откровенно сетуя на себя за такую глупость. Но Рудик лишь улыбнулась, постепенно превращая усмешку в хохот, дабы скрыть сомнения, обиду и ненависть, тут же вспыхнувшие в душе. Ведь когда-то они действительно хорошо ладили, когда Мила думала, что Лукой Многолик?— её отец, а не злой, ненавидящий всё живое волшебник, умеющий менять тела, словно перчатки. Рудик и сама не понимала такой своей реакции, но нелюбовь к этому существу?— человеком его назвать сложно?— заставляла меченоску прикусывать губу, мечтая о мести, оправданной желанием защитить. —?Всё хорошо, Белка,?— произнесла Рудик. —?Я просто считаю, что здесь замешан кто-то ещё. Его пешка, должно быть. Векша задумчиво кивнула. —?И что же мы будем делать? —?спросила она. —?Ждать.*** И в ожидании наступил декабрь. Рудик так сильно готовилась ко встрече с новым персонажем в игре добра и зла, что перестала замечать всё вокруг себя?— люди, уроки, еда и слова?— всё смешалось. Мила говорила то, что от неё ожидали, делала то, что требовали, но сама едва анализировала хоть что-то. Знания её остро наточены словно ножи, а перстень, казалось, всегда излучал красное свечение. Из милой девочки, трудолюбивой ученицы Рудик поэтапно превращалась в робота, исполняющего ежедневные рутинные дела, не зацикливаясь над ними. Её хвалили учителя, за спиной обсуждая с Акулиной слишком уж ?неживую госпожу Рудик? со стеклянными глазами, сверкающими готовностью. Перемены в ней щелкнули, как включатель, запуская механизм усиленной подготовки. Она говорила, что в порядке. Она не была в порядке. Она этого не замечала. Зато другие заметили, отчаянно пытаясь отвлечь её. Но даже обычный разговор, молчание, посиделки рыжая превращала в тренировку или напряжённые размышления над планом. Сложил ли Многолик Посох? Кто его сообщники? Где родители Лютова? Рудик могла часами сидеть, размышляя над этими, слишком уж риторическими на данный момент, вопросами, вовлекая и остальных в это. Она отталкивала друзей, сама того не замечая, да и это не имело значения для Рудик. Она индифферентно реагировала на упрёки и шутки, лишь улыбаясь, когда делали это другие и пожимая плечами, видя в глазах грусть. У неё была важнейшая миссия?— убить Лукоя Многолика, обеспечить счастливую жизнь будущему братику, отомстить за Горангеля, Гарика и отца. Это стало её важнейшей целью, а остальное, к сожалению, друзей и семьи, не имело значения больше. —?Госпожа Рудик,?— произнёс громко Гурий на уроке боевой магии. —?Выходите к господину Лютову демонстрировать практическое применение атаки огня против защитного щита белой! повторюсь, белой магии! Это то, что мы учим из нового раздела боевых искусств уже три урока! Поэтому, не справившемуся сразу ставлю низший бал в системе оценивания МЕЧ?— чертёжник. Лучшему же?— маг! Понятно? Выходите, Рудик! Послушно поставив своё тело напротив господина Лютова Мила пожала плечами, не выражая особого волнения?— такого не было. Она чувствовала себя так, словно с момента бала забыла лицо парня, и сейчас наново рассматривала, ощущая себя словно в музее, окружённая скульптурами, среди каких и он. Очерченные скулы, ровный нос, пухлые губы, а глаза?— точно статуя?— холодные и застывшие. Удивительный экспонат, этот Нил Лютов, подумалось Рудик, но ничего вслух она не говорила, сосредоточившись над своими совершенно заострёнными навыками магии стихий?— огонь изучался первым, блистая своей жестокой решимостью и температурой воздуха. Они выучили пять основных заклинаний, оттачивая сначала теорию, а теперь, наконец-то, практику. Ей вдруг невыносимо захотелось растопить лёд в глазах златодела, увидеть, что будет, если ему вдруг будет… страшно. Жестокость просыпалась в Миле Рудик не подсознательно, но, к сожалению, стремительно, подпитываемое постоянным желанием мстить. Встав в боевую стойку, вопросительно посмотрела на Гурия, ожидая сигнала. Огонь камня зажегся, следуя мыслям спокойной и готовой к нападению хозяйки. —?Начали! —?крикнул профессор Безродный. Но Мила Рудик не нуждалась в столь длинных стартах?— лишь чуть более глубокий вдох Гурия перед выкриком дал ей понять?— пора! Такой скорости никто не ожидал?— Лютов уж тем более. Едва сориентировавшись вовремя, волшебник на ходу отбил молниеносную атаку Милы, не сразу доходя до истины: Рудик не произносила заклинания! Это удивительно! Насколько же сильна у неё концентрация, что девушка фокусирует действие камня и желаемую атаку лишь ментальной связью! Вот почему Нил оказался не готов?— он так никогда не делал, но его собственная сила оказалась не менее слабой и он отбил летящий в него луч пламени, параллельно хмуря брови. ?Вот так, значит, Рудик? Хитрость к лицу слабакам.?,?— послал он ей сообщение с помощью телепатии. Челюсти Милы напряглись. Одно за другим она посылала в его сторону горячие, горящие заклинания, словно выплёскивая всю ту боль и ненависть, накопившиеся внутри. Она не чувствовала усталость, лишь тихое, подло режущее ощущение омерзения к самой себе. ?Слабачка,?— думала Рудик,?— я слабачка. Мне не под силу справиться с Лютовым, а Многолик в разы сильнее, ловчее и умнее.?. И мысли крутились в её голове диким, необузданным вихрем, терзая тонкую грань между сознанием и безумием. Предположения, возникавшие после каждого молниеносного движения в сторону оппонента, удивляли и пугали её саму, но чувства будто пропали. Она ненавидела стоическую выдержку златодела, его паническое нежелание проиграть эту игру силы и ума, даже если придётся дойти до крайностей. Она ненавидела это, потому что чувствовала то же самое внутри. Их сознания подобно замкнутому кругу муравьев, безустанно следовавших за своим вожаком. Они не в силах выйти, покинуть злополучную спираль, доводя себя до исступления, хоть и видят жертвы, хоть и понимают, что это гиблое дело. Гиблое дело победить природу, не следовать сильнейшим феромонам вожака. Точно также Нил Лютов и Мила Рудик были на пути гибели в неустанном желании победить друг друга?— бесконечная игра двух сторон, замкнутый круг. Будто вдохнув новую силу внутрь себя, рыжая волшебница, подобно тигру перед прыжком, замерла. Затихла. Сосредоточилась. Посмотрела прямо себя, оглядывая щит Лютова с лёгкой завистью?— он подобен каменной стене?— но полна горящей, выжигающей страсти сражения. Подобно дикой кошке, она оглянула свою ?жертву?, невидимым движение занося руку выше, резче, без сомнения. —?Фарус! Горящий смерч разорвал воздух, заставляя стоящих рядом пугливо разойтись. Замершее возле хозяйки явление смирно кружилось на месте, явно отличаясь размерами и искристостью от тех, что ребятам показывал профессор. Лютов тут же поменял щит, настолько быстро, что Рудик едва не заскрипела зубами, чеканя следующие, никем не ожидаемые заклинания. —?Финокулум! Фирайкулус! —?подряд. Три совершенно разных формы огня, на которые предполагались свои формы щитов, которые они изучали почти месяц: к первому?— сплошной Пурпур, ко второму?— плоский, против файерболов, а третий, самый сложный, предполагал левитационные щит против ?огненной дорожки?. И вот Мила Рудик совершила удивительную вещь, соединив все три, совершенно разные виды нападения огнем в одной подачи, заставляя Нила Лютова широко открыть глаза. Все они с невиданной скоростью понеслись к нему подобно диким зверям, сорвавшимся из цепей. Он не растерялся, приняв форму левитационного щита. Но этого оказалось мало: смерч нашёл заднюю брешь в защите, принимаясь заполнять несовершенную атаку. Воздух казался раскаленным как в печи, а глаза жгло от жара, но Рудик впилась сонными очами в пожирающий, ненасытный огонь вокруг человека, больше всего боявшегося быть побежденным. Момент. Крик. Всё превратилось в сплошной круговорот эмоций и событий: Гурий кричит остановить атаку, кто-то оттягивает Рудик на землю, молчаливого Нила Лютова обхватывают язычки пламени. А меченоска, точно в трансе, не может оторвать глаз, и её глаза горят безумным, бездумным огнём, соревнуясь с отраженным наяву. Безродный не может заставить безжалостное пламя уйти, только распаляя жар, а она всё смотрит. Ждёт. Ей надо, чтобы Лютов кричал. И ей хочется остановить атаку. Но верная своему внутреннему стремлению, она разрывается между чувствами и ощущениями. Секунды казались вечностями, а молчаливый Лютов?— жестоким палачом с застывшим над её шеей топором. ?Пожалуйста, Лютов,?— умоляла она. —?Я не хочу тебя мучить…? Крик. Облегчение. Красный камень тухнет.*** Она сидит, подобно дереву, глядя перед собой. На лице маска ужаса, в глазах ни капли триумфа. Как побитая собака, застыв на одном месте и пожурив плечи Мила Рудик разрывалась между желанием исчезнуть подальше и побежать к нему. Вот он, вкус победы? Пахнет, как копчённая плоть, а во рту металлический привкус крови? Вот она?— победительница? С опущенной головой и сожалением на губах? Никакого счастья и быть не может, когда видишь боль человека, к которому неравнодушна; никакого счастья и быть не может, если боль причинил ты сам. Руки рыжей волшебницы дрожали, словно наводнение чувства заполняли её, заставляя неметь от ужаса. Она то бледнела, то краснела, а потом вновь бледнела?— такого быть победительницей? Каков главный приз этих бесконечных игр, крутящихся в конвульсиях страха и ненависти? Мила Рудик не знала ответ, но чувствовала, что в этой игре есть только проигравшие. —?Да что с тобой, Мила? —?прокричал Ромка позади неё. Он нашёл подругу возле дуба, не узнавая в ней столь любимую сердцу девушку. —?Ты ведешь себя странно месяц уже, избегаешь всех, постоянно шарахаешься нас! Ладно, твои причуды, так и быть, но… пусть я и не сторонник Лютова, а ты поступила мерзко, заставляя его переживать всё это, хотя ты и знала, что он проиграл. Не поворачиваясь, Мила содрогалась в молчаливых рыданиях, чувствуя дыхание парня в затылок. —?Ждала, пока он закричит? Ждала, когда начнёт завывать от боли? —?он горько сплюнул на землю возле её ног. —?К черту это. Мне жаль не его, а тебя… остатки тебя в этом механизме, называемым телом. Ненавижу… Она чувствовала его руки на своих плечах и плакала, не в силах остановиться. Преданный, верный и надёжный, он готов был отказаться от подруги, не выдерживая её бесконечную борьбу с самой собой. —…ненавижу то, что ты сделала с моим любимым человеком, с той совершенной душой, теперь в пепле и руинах. Ты перестала жить, лишь существуешь, и я знаю, к чему ты ведёшь всё это. Он рывком развернул девушку к себе. Мила Рудик не сомневалась в том, что Лапшин знает о её планах и переживаниях, хоть и надеялась, что он не будет делать из этого шумиху. —?Убить врага человечества и, что, Мила? —?говорил он требовательно, зло. —?Конечная остановка?— кладбище, не так ли? Собираешься пойти к нему одна, не видишь больше смысла во всём этом, потому что давным давно живешь лишь ради мести. Вот зачем свела нас с Белкой, уехала из дома летом? Чтобы приучить Акулину обходится без тебя? Я понимаю всё это, Мила, но, просто… послушай меня, хорошо? —?в его глазах плескались ураганы эмоций, но всё, что видела рыжая?— боль и отчаяние. —?Наши жизни нам не принадлежат. Ты думаешь, что делаешь хорошо, не вмешивая нас в эту борьбу, думаешь, что она лишь твоя. Ценой жизни собираешься покончить со всем этим. Но умерев, тебе уже будет всё равно. Не ты будешь закрывать лицо руками, винить себя и оплакивать. Это будут делать другие, те, кто любят тебя больше всего на свете. Не себя, а кого-то ты лишишь этой жизни. Не ты, а я, Акулина, Белка, Никита и другие будут жалеть об этой потере. Твоя смерть, твоё поражение?— это испытание для других, твоих близких. Твоя жизнь тебе не принадлежит. И если задуматься об истинной проблеме человечества, забыв, что существуют враги, злые люди и убийцы, можно увидеть намного больше причин одиночества, боли и психических расстройств. Можно попытаться увидеть, что кто-то часами не сводит с вас глаз, а кто-то молчаливо пьет кофе, рассеянно отводя их, чтобы не выдать беспокойства. Можно почувствовать очередной бессонной ночью, как кто-то родной и теплый поправляет вам одеяло, потом ещё замирая в одном положении, дабы пол не скрипнул случайно. Можно заметить интонацию голоса в обычном ?подай соль?, говорящая больше, крепче, как ?мне больно смотреть на тебя такую?. Можно постараться открыть дверь, когда стучат настойчиво и не гаркать раздраженно на очередное, израненное ?послушай, пожалуйста?. Эта модель поведения, это раздражение и злость, порождаемое в душе на кого-то, на что-то?— мы этого почти не замечаем. А другие, родные, близкие, влюбленные, отвергнутые, привлеченные и опять ненужные вам всё замечают, после каждого пробела задавая себе вопрос. И дело не в том, что у вас плохое настроение, что никто не виноват и вообще, не трогайте меня. Дело в том, что ваши поступки, слова и случайно кинутые шутки заставляют задуматься, страдать, радоваться, размышлять, журить и смеяться кого-то другого. Ваши действия имеют эффект на других, а вы же?— лишь создатель цепочки. И в тот момент, стоя перед человеком, ради которого Мила Рудик преданно отдаст свою жизнь, она приняла очередное сложное и обязательное к исполнению решение?— жить. Не отдать её, а жить ради него. Обняв друга за шею, она отчаянно целовала его лицо, шепча безустанно лишь одно слово, выражающее долгожданное для Ромки раскаяние. —?Прости, прости, прости… —?шептала она, и их лица были мокрыми от слёз. —?Ничего,?— отвечал Лапшин. —?Мы справимся… тебе ещё предстоит быть крестной моего ребенка…*** А на следующий день складывалось впечатление того, что в курсе случившегося все: от первокурсников Младшего Дума до восьмого курса. Все смотрели на Рудик по-другому: златоделы?— зло, с ненавистью, скрывающей под взглядом немые угрозы; меченосцы и белорогие?— слегка пугливо, будто видели её впервые. Лишь спустившись на завтрак Мила поняла, что день будет до боли насыщенным и непредсказуемым, а столкнувшись в коридоре с Вороновым и Грызовым?— ещё и не самым приятным. Оно и понятно: лишь один человек до вчерашнего дня поднял руку на вожака стаи Общипанных Куриц?— её умерший молодой человек. Всё. Теперь же о поражении Нила Лютова девочке Львиного зева гудела вся школа, в зубах все перебирали подробности их взаимоотношений. Поправляя блузку Белки в коридоре перед кабинетом тайнописи Мила увидела толпу девочек, шушукающихся и не сводяoщих с неё глаз. Нахмурив брови она посмотрела просто на них, крепко сжав челюсти, что подействовало чудодейственно: ойкнув, они расбежались, параллельно перекрикиваясь. Устало выдохнув, она посмотрела на Ромку, разговаривающего с Крохой. —?Ну и что это такое? —?спросила она изумленно. Повернув головы в сторону убегающей дреботени парни усмехнулись. —?Небось обсуждают, что веснушки на твоём лице за каждого убитого человека,?— сказал Иларий, вызывая у всех приступ хохота. Ну, а в целом, не обращая внимания на такие вот инциденты день прошёл терпимо, так как Рудик начала оттаивать. После уроков её попросили зайти к директору, на что Лапшин в очередной раз покачал головой, сетуя на ?криминальную? натуру девушки. Косые взгляды однокашников стали привычным делом, но вот отсутствие Лютова?— вполне ожидаемое и оправданное отсутствие?— давило на неё, заставляя брови хмурится и чувствовать вину. Ей здорово сорвало крышу, и ничего не могло оправдать её поведение. Во время обеда рыжая заметила отдаленного ото всех Сокола, ковыряющего свою порцию картошки. Заметив возле парня свободное место она, многозначительно посмотрев на Лапшина, встала и прошествовала к нему, обминая столы других факультетов. Приход волшебницы Марк будто бы и не заметил, лишь раз моргнув в напряженных думах. С ним ситуация, на счастье Милы, складывалась намного лучше: почти всё своё свободное время он отдавал гвардии, лишь иногда приходя к своей подруге, когда удавалось. Иногда он присоединялся к ней во время трапезы, устало склоняя голову на плечо, а иногда?— приходил ночью, засыпая рядом. У него не хватало времени говорить с ней или замечать изменения?— сам парень безустанно менялся, буквально теряя лицо. Домашние проблемы заставляли его уехать на неделю домой, после чего вернулся он уж совсем погруженный в себя. Рудик видела состояние волшебника, стараясь быть рядом тогда, когда ему это нужно: целовала, когда хотел, обнимала, когда грустил, говорила всякие глупости, когда он был на грани отключения в транс. Привыкла не удивляться ночью его приходу, а просто обнимать потного, усталого и не жалеющего себя Марка. За такой короткий срок его пребывания в Светлой Гвардии парень превратился из хорошего мальчика в опасного мужчину, верящего в свой долг и обязанности. Больше всего в любимом человеке Рудик ценила именно это. Он бы никогда не стал корить её за самоотверженность, так как и сам каждую ночь грозился умереть за родных ему людей. —?Эй,?— позвала она парня, обнимая его за плечи. Дернувшись, Марк вздохнул, увидев Милу и поцеловал её в висок. —?Привет,?— ответил он. —?Как ты? Лениво пересказав последние новости, она, отпив немного его кофе, слушала увлеченно очередные новости с гвардии?— прорвавшаяся в город виверна, сжегшая северное здание посольства и четырех людей заживо. Это существо считается ?родственником? дракона, но у него всего две ноги, вместо передней?— нетопыриные крылья. У него высокая и тонкая змеиная шея и очень длинный, подвижный хвост, оканчивающийся жалом в виде сердцеобразного наконечника стрелы. Кроме того, что этим жалом виверна ухитряется резать или колоть жертву, а при соответствующих условиях даже пронзить её навылет, это жало ядовито, а купить в обычном магическом магазине с зельями антидот?— невозможно. Её огонь называют ?ядовитым? из-за смеси пламени с ядом, порождающий лиловый оттенок и разъедание кожи от дыма. Можно только лишь представить, сколько жертв полегло только лишь от одного вдоха. Но более опытные маги вроде наставника Марка сразу же нашли выход, магией воздуха перекрыв твари кислород. Выверны плодятся далеко от цивилизованного магического мира, в местах российской тайги, а особенно в Уссурийском крае, где их сохранилось около двадцати пяти штук. В обычное время они довольно мирные, так как почти не стыкаются с людьми, но на этой наставник Марка заметил ярко-желтые пятна?— её заколдовали на нападение, и не будь в городе столько патруля?— она бы сожгла всё. Дальнейшее разбирательство больше не в руках гвардии, но всем было понятно: кто-то намеренно разрушает Троллинбург, посылая сюда и околдовывая мифические существа вроде виверн, котенко-пауков и гарпий. Попрощавшись с парнем, Рудик отправилась в кабинет директора, по дороге размышляя, чем всё это может вывернуться для неё. —?Здравствуйте, Владыка Велимир,?— сказала она, входя внутрь помещения. Глянув на Рудик своими пронзительными зелеными глазами, вышеупомянутый волшебник вышел из-за стола, продвигаясь в своей длинной серой мантии к широкому сводчатому окну. Остановившись очень близко, он кивком головы подозвал ученицу, не выражая при этом никаких эмоций. Его седая борода чуть волнительно двигалась из-за возникшего в кабинете сквозняка, но Велимир оставался невозмутимо-неподвижным, как статуя. —?Добрый день,?— тихо сказал он. —?Добрый день… Мила молча остановилась возле него, глядя на открывшийся перед ней пейзаж столетней ивы, кричащих что-то младшекурсников и пролетающих мимо первых хлопьев снега. Из самой высокой башни Рудик могла увидеть Дом златоделов, огород Ориона и шпиль женской башни Львиного зева. Но Владыка смотрел мимо всего этого, впившись старым, но живым взглядом в пустоту просто себя. Вот он приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл, собираясь с мыслями. Неужто и правда выгонят? —?Ты очень способная ученица, Мила,?— наконец-то произнес директор. —?Учителя неустанно хвалят тебя, замечая великолепную работу и трудолюбивость. Но не думай, что сидя здесь, я не знаю обо всех этих сплетнях и ?свежих новостях?, как говорит госпожа Мамми. Непростые отношения с учеником другого факультета не дают тебе права нападать на него такими сильными заклинаниями. Вы оба очень сильные, доказываете это постоянно?— то чуть не разнесли класс Инверсий, то подняли над землей иву и других учащихся, делая вашу вражду всеобщим достоянием. Ну, с кем не бывает, да? —?в тоне голоса директора Мила слышала чуть неприкрытый упрек, но ни капли злости. —?Вот только с каждым годом вы становитесь старше, а ваши способы доказать своё превосходство?— жестче. Он очень тяжело пережил эту ночь, Мила. И это последний раз, когда вам это забудется. Если будет следующий?— меры предпримутся жестче. Понятно? Глядя себе под ноги, Мила кивнула. - А теперь иди к нему в лазарет и попроси прощения, - сказал миролюбивым тоном Владыка. - Это твоё наказание.

Ох, если бы Велимир знал, как же не хотело сердце девушке делать Лютову больно. Вот только гордость и желание доказать что-то победило, ликвидируя остатки чувств. С раскаянием в голосе Рудик попрощалась, быстрым шагом выходя из кабинета, а в коридоре, остановившись, крепко сжала кулаки. Ей было безумно страшно идти к Лютову по нескольким причинам: первая?— она боялась его злости и ненависти, способны сломать её сейчас на раз; вторая же?— Рудик не хотела видеть его раненым, с задетой гордостью и ожогами, зная, что всему причина она. Но также и хотела увидеть его, убедится, что Нил Лютов живой, и, наверное правда попросить прощения. С такими мыслями девушка спустилась на первый этаж в крыло экстренных ситуаций, замирая перед дверью. Почувствов дрожь в руках, Мила заставила себя успокоится, приглаживая волосы и юбку. Чуть приоткрыв, наконец-то, дверь, она, услышав голоса, замерла. Перед ней разворачивался интересный диалог. —?Я подожгу её рыжие патлы, Нил,?— говорил низкий, грубый голос Воронова. —?И мы всем факультетом будем смотреть, как она корчится. Вздрогнув, Рудик даже не смела задаваться вопросом, кто же обладатель этих ?рыжих патл?, лишь нервно сглотнув. Она не боялась Рема, по сути, ведь и сама имела не одну возможность и причину покалечить верного пса Нила. Единственное, что заставляло её напряженно замереть?— ожидание ответа Лютова. Его голос полон злости и враждебности, пожелания и указания к будущей расправе. Но ничего такого Рудик не услышала, здорово подбирая челюсти. —?Не смей трогать её, Рем,?— сказал он хрипло. —?Не смей прикасаться, и другим передай. В душе волшебницы растеклось тепло, смешанное с удивлением. Но потом же она и осекла саму себя: небось, хочет сам разобраться со мной или присутствовать, наверное. Рем был не менее в шоке, а интонация его голоса показывала подозрения друга о поехавшей крыше Лютова. —?Но почему? —?изумился Воронов. —?Мы должны отомстить. Хочешь, когда ты выберешься отсюда, чтобы посмотреть, но мы должны отвоевать твою честь. Ведь, что она сделала с тобой, друг: унизила, обожгла, ещё и останется без наказания, потому что учительская любимица, черт в… —?Я сказал нет,?— прервал его Лютов. —?Никто не будет к ней лезть, Рем. Никакой мести. Если увижу, что таки сделали что-то?— буду разбираться. Понятно? От ледяного тона его голоса на руках Рудик поднялись волоски, но, услышав, что друг Лютова, разозлившись, убегает, быстро спряталась за колонну, дабы не выдать своё присутствие. Воронов вылетел в коридор злым, как чёрт, сжимая руки в кулаки, но вполне послушно пошёл к выходу. Облегченно выдохнув, Мила, ещё раз поправляя волосы, открыла дверь полностью, очень тихо и медленно подбираясь к единственной зашторенной койке. Она не могла заставить себя идти быстрее, не подкрадываясь, так как внутри чувствовала волну страха и волнения перед предстоящей встречей. Но златодел здорово облегчил ей задачу, просто одергивая шторку магией и впиваясь в Рудик своими угольками. —?Ну привет.