7. истина в правде? (1/1)

Этот день не был обыкновенным для Нила Лютова?— мальчика, которого однажды бросили родители, после чего он озлобился и закрылся в себе?— такова официальная версия. И Нил не собирался оспаривать её, ведь он и правда стал ужасно обозлённым на весь мир, а в особенности на родных. Но никто и никогда не пытался понять его истинность маленького парня, против которого настроен весь мир, а девушки с фантазией сочиняют страшные истории. Будто бы Нил Лютов?— удивительно жестокий зверь, молодой волчонок, превращающийся каждую ночь и отгрызая головы особенно красивым. Он услышал это недавно от одной из первокурсниц, указывающей на него пальцем. Закатив глаза, Нил Лютов удалился в комнату, чтобы случайно да не подтвердить страшилки. Ему сложно выражать эмоции, потому как он боится это делать?— опять привязаться, любить, радоваться присутствию кого-то?— а потом потерять. Ведь всегда жестокий, даже в детстве, он был совершенно милым со своими родителями, которые погрязли в океане работы и заданий от Владык, как боевые маги первой важности. И они не могли найти достаточно времени, чтобы удовлетворить его требования, а потом и вовсе исчезли, не попрощавшись. Иногда, в минуты отчаяния, он желал им смерти, чтобы быть сиротой, но не брошенным, как ненужный котёнок, тетке и сестрам. Но не сегодня, ведь перед ним сидела она?— его мать. Перед встречей в их квартире в Севастополе он всю ночь сидел в своей комнате, пытаясь вспомнить столь родные черты лица, который он навязчиво стирал из памяти, пропитывая каждый сантиметр её кожи ненавистью. Но уже на расстоянии вытянутой руки, глядя в столь знакомые чёрные глаза с чуть опущенными внутренними уголками он понял, что никогда не забывал её, выглядевшую также, как и семь лет назад. Густые светлые волосы собраны в косу, пронзительный взгляд впитывает каждую мелочь на лице сына, будто пытаясь восполнить все долгие годы отсутствия. Не было объятий или слезоточивых фраз?— как бы то ни было, но Лютов сильно изменился, не давая слабости проявится даже на несколько секунд.

Он живёт, как и множество других людей, со своими предпочтениями и правилами. Волшебник обожает фисташковое мороженое, но ненавидит шоколад в любых его проявлениях. Его любимый цвет чёрный, что не удивительно, но всё же он чувствует себя уютно в чёрном, когда кажется, что тебя не замечают. Он слушает регги и джаз, но никогда не понимал людей включающих музыку громко, во всеуслышание, ведь для него музыка?— это что-то слишком личное, раскрывающее истинные лица. Лютов курит только сигареты с ментолом, читает только классику, проверенную годами, ненавидит громких людей и шепот за спиной, уважает храбрость и ум, ведётся на красоту, как эстет, но бросает, не увидев ничего больше?— такой он. Никогда не пьющий слишком много, чтобы не потерять здравый ум и не курящий травку или что хуже, боясь быть зависимым от чего-либо. Так он живёт, как обычный парень, обладающий магией, со своими рамками и странностями. Но никто не знает этого, не подпускаемый слишком близко, или в страхе подойти вплотную. А сегодня он здорово рисковал утратить те металлические каркасы, удерживающие его понимание мира, душевные грани и мысли?— ненависть. Ведь когда его мать присылала Лютову короткие письма с числительностью слов на пальцы двух рук ненавидеть её было куда проще, а тем более не зная точной даты прибытия. Но вот он в том месте, куда изредка водил девчонок для плотских утех и занимался этим на кровати своих же родителей?— ведь что говорить о любви, когда он действительно думал о ненависти. Никогда он не смотрел на эту квартиру взглядом того чёрноволосого мальчика с холодным взглядом двух сумрачных бездн, никогда не воспринимал её больше, как свой дом?— лишь место, где можно скрыться в особенно тяжкие минуты жизни. Но вот, пятнадцатого октября, в пятницу, в одиннадцать часов утра он вновь вспомнил, какого это?— быть в родном доме, где ещё младенцем, маминым симпотягой научился ходить, опираясь на руку грозного отца, улыбающегося самой ласковой улыбкой в мире. Вспомнил тот разрисованный угол, на котором он испытывал обыкновенные цветные фломастеры, купленные в магазине за углом; глядя на светлую тахту с деревянными подлокотниками в гостиной, где неодноразово засыпал пьяный под любимых Эллу Филджеральд, Луи Армстронга и Рэя Чарльза, не ощущая ровным счётом ничего, он вспомнил, как, убегая от матери, желающую его искупать, залезал на него и однажды рассёк о деревянный подлокотник бровь. Неловко усмехнувшись, Лютов посмотрел на кухонный стол, не меняющий клетчатую скатерть с момента ухода родителей и несколько маленьких дырочек, прожженных сигаретами равнодушного хозяина. —?Ты так изменился,?— говорила она своим тихим голосом. Тихим голосом его детства, когда, мечтающий быть капитаном корабля ?Ворон?, рассекая им наглые волны, ударяющие с разных сторон непозволительно огромного океана, он засыпал в её нежных объятиях, слушая ласковый голос?— голос спокойной водной глади, уничтожающей подлые волны. А потом уходила, тихо прикрыв дверь на очередное задание, чтобы спасать таких беззащитных, как и он сам был, но вернуться утром, до того как сынок проснётся. —?Я могу приготовить тот шоколадный пирог, помнишь? Ты так любил его в детстве, просил сделать его как только ты всё съедал,?— щебетала она, пытаясь разрядить напряженную обстановку. —?Я не люблю шоколад больше,?— ответил Нил холодно, пытаясь не сорваться. —?Как же так? —?она нервно удивилась. —?Мы с твоим отцом те ещё сладкоежки… —?А где он? —?прервал её. —?Он… —?она обрывисто замолчала. —?Остался в Колумбии, ждёт когда я вернусь. —?И когда же ты будешь возвращаться? Она замолкла, глядя чуть в сторону незнакомым ему взглядом. Он не мог вспомнить, чтобы мать терялась сказать ему что-то, но так и подумал, что видел её недостаточно много, чтобы делать такие выводы. Эвтетика почти не изменилась во внешности, но стала такой чужой внутри: хотя она наверняка осталась такой же, но Лютов изменился необратимо. Она пахла дорогими духами, перемешанными с запахом дождя и улицы?— осенняя погода брала своё. Синяя туника под чёрным плащом и такие же брюки подчеркивали изменения?— раньше его мать постоянно носила платья, будучи первой красавицей, а его отцу завидовали её поклонники. Сейчас же она выглядела намного скромнее и сдержанней?— всё-таки много лет сплыло, укрывая пыльным покрывалом пору цветущей молодости и красоты. —?Ещё не знаю. Ты скажи,?— подала она голос вопросительно. —?Мне всё равно, - делано равнодушно отвернулся парень. - Просто не забудь попрощаться.*** Это был первый раз на памяти Милы, когда она не видела Лютова в школе целый день?— его попросту не было. И хоть ей было жутко интересно, куда же парень делся на этот раз, она не спрашивала ни друзей, ни врагов, строя молчаливые догадки в голове. Возможно ли, что Лютов заболел? Ведь он любитель погулять ночью, а ночи теперь холодные. Или же его выгнали? Такая догадка здорово испугало Милу, которая корила сама себя за столь запрещенные чувства волнения и страха в его отношении. Но тем не менее, весь день она чувствовала какую-то скуку без него, не ощущая его взгляды на себе, не волнуясь о том, в каком свете он её увидит и не пытаясь быть лучшей, чтобы доказать ему что-то. Она даже не видела особого смысла быть там. Весь день пролетел как в тумане: она выучила новые заклинания?— теперь могла плавить не только металл, но и обычные предметы типа деревянного стула,?— практиковалась в левитации, слушала шутки Ромки. Уже к концу дня она чувствовала некую легкость?— ни разу за весь день она не волновалась, как выглядит в чьих-то глаза, могла говорить так громко, как хотелось, не получая при этом насмешливо-презрительный взгляд. А вечером, сидя перед камином вместе с Соколом, Мила чуть было не возвратилась опять к мыслям о Лютове, но парень с серебряными волосами быстро отбил такую охоту, завлекая её в разговор. —?Что ты думаешь о том, чтобы погулять завтра? Мила невольно задумалась. Сокол очень милый парень, на самом деле. Он умело шутит так, что весь Львиный Зев падает со стульев. Любит читать, говорить об искусстве и не раз уже пытался вытянуть её, чтобы сходить на литературную стычку дабы послушать и подискутировать: ведь не раз Сокол говорил о том, что поэзия?— это, должно быть, самое лучшее средство от любых душевных недуг. Но Мила лишь неловко отговаривалась, сетуя на дела, домашнее задание или плохое настроение, но тем не менее всегда давала ему некие привелегии: например, она часто садилась рядом с ним в гостиной, просто молча делая уроки или же позволяла себя проводить в девичью башню, но никогда не давала сделать что-то более глубокое и к чему-то обязующее. Ведь, хоть глупое сердце и ныло по Лютову, в первую очередь она думала о Гарике. Даже чувства к Лютову казались ей изменой, но все же они оставались лишь чувствами. А вот намерения Сокола были вполне очевидны и материальны, а потому общение с ним казалось ей куда более запретным. Она пыталась разобраться с тем, что сама испытывала к нему, ведь лишь мысли о его красоте и необычности, об остроте ума и хорошей компании были недостаточны для неё, но все же её к нему тянуло, и по большему счету?— именно сходство с Гариком Смелым, которое также и отталкивало её. Рудик вдруг подумалось, что тишина между ними залегла слишком глубокая и долгая. Но посмотрев на него, собираясь с мыслями, чтобы ответить, смогла лишь отметить, что ничего общего с глазами, поражающими её своей холодной бездной злости, тайн и ненависти?— всё, что она видела в них на протяжении стольких лет?— глаза Сокола не имели, сверкая яркими огнями радости к жизни, пробираясь сквозь угрюмую темноту мрачности их цвета. Когда же она увидела, что эти огоньки потухли, отворачиваясь, она поняла, что он воспринимает эту тишину по-своему. —?Я согласна! Слова вырвались скорее и неожиданнее, чем они оба ожидали, а Мила сразу же и удивилась тому, что ей всего лишь захотелось вновь увидеть эти два ярких огня у него в глазах, чтобы они не превращались в другие, сумрачные, где невозможно увидеть зрачки. Его радость была столь искренней, что девушка тут же забыла о сомнениях, заглушая их убежденностью, что делает все правильно. Уже давно Акулина ей сказала, что не удавшиеся отношения?— ещё не повод заковывать себя в цепи, а девушке тогда ещё подумалось, что не удавшиеся отношения?— это мягко сказано, когда один из двух умер. Но сейчас ей хотелось просто согласиться и не думать о последствиях. —?Если я скажу, что рад?— это будет слишком сухо сказано, а потому я просто промолчу,?— Сокол улыбнулся одной из своей лучших улыбок. —?Тогда и правда молчи,?— Мила опустила глаза, пытаясь скрыть ответную усмешку. Скорее всего, так подействовало отсутствие Лютова, ведь, как говорится, не видеть?— не думать. Она позволила парню проводить её к башне, где он впервые допустил себе некие вольности?— ловко наклонившись, прижался к ней всего лишь на несколько секунд, привлекая в объятия, но это мгновение, должно быть, почти незаметное для остальных, показалось ей самым радостным событием за последний месяц и обеспечило улыбку Миле на весь следующий день. Появившись в комнате, она так и продолжала улыбаться, отчего Белка радостно покачала головой. —?Я не верю своим глазам! Что же мог сделать для тебя самый красивый парень восьмого курса, самый талантливый и умный, за которым гоняются все девчонки в школе, но который запал на самую недоступную, что ты просто таки светишься? —?Белка сделала вид, что размышляет. —?Даже не хочу спрашивать, как ты поняла, что он?— причина моей улыбки, потому что если ты увидела это с порога, то что уже говорить о тех, кто заметил, что он меня обнял и наверняка поняли, что у меня завтра свидание,?— в конце предложения голос Милы сорвался на радостный визг, к которому присоединилась и Векша. —?Наконец-то! —?Белка спрыгнула с кровати, заключая подругу в объятия, но тут же хмурясь. —?Но я надеюсь, что ты не будешь говорить об этом Ромке. —?Почему нет? Белка в очередной раз покачала головой, глядя на свою лучшую подругу слегка с жалостью. —?Неужели ты не видишь, что он влюблен в тебя? Рудик пораженно замолчала, недоуменно глядя на Белку. Мысль о том, что её лучший друг, её опора и поддержка может быть в неё влюблен казалась слишком недопустимой и, даже, невозможной! Только не Ромка! Ведь даже зелье любви когда-то показало, что она не может его любить!

Но потом же она и начала вспоминать каждое объятие, которые он ей дарил, слова, которые говорил, поступки, которые совершал для неё, ничего не ожидая в ответ?— и схватила себя за голову. —?И давно ты знаешь? —?со страхом спросила рыжая. —?Да он ведь ещё в Крыму вытаскивал тебя вечером на прогулки, постоянно ухаживал за тобой, а Никита и вовсе подумал, что вы вместе, но шифруетесь. Я ещё посмеялась тогда, но всё же начала приглядываться, а уже, тут, в Думгроте всё поняла. А потом… —?Белка замялась, подбирая слова. —?Я спросила его напрямую, ожидая шуток, отмазок,?— ты же его знаешь! —?но он был крайне серьёзен, признавшись, что да. —?О, чёрт,?— Мила опустилась на кровать, отрицая всё в голове. —?А что же остальные? Кто-то ещё в курсе? —?Да,?— Белка присела рядом. —?Сокол. —?Что?! —?удивлению Рудик не было предела. —?Он спросил недавно об этом Ромку, а тот?— мне,?— Векша сочувственно смотрела на подругу. —?И как ты? —?вдруг спросила Мила. Белка посмотрела на Рудик с ужасом, изображая удивление, но потом лишь опустила голову. О том, что Белке нравится Лапшин, Мила узнала в Крыму, когда та была ужасно пьяной и поцеловала Ромку. Это было на глазах у Милы и Вероники, которые тут же поспешно ушли, но успели заметить, что пьяные ребята выглядели очень страстными. Они так и уснули вместе, а на следующий день оба забыли об этом?— точнее, Ромка забыл, игнорируя Векшу потом весь день. А вот Белку Рудик расспросила, узнав, что та всё помнит, но отрицает любые чувства к нему. Хоть подруга и не поверила, но давить на пепельноволосую не хотелось. —?Мне жаль, что это не взаимно,?— грустно сказала Белка. —?Видеть, как он расстроен?— слишком для меня. —?Я никогда не думала о нём в этом плане, Белка,?— ответила Мила. —?И я уверена, что ты ему нравишься тоже. —?Нравлюсь,?— кивнула волшебница. —?Он сам говорил, когда мы поцеловались тогда: ?Ты мне нравишься Белка, но я не скажу тебе этого больше?. А потом?— обнял и уснул,?— горькая ухмылка появилась у неё на губах. —?Но я?— не ты. И у Милы в голове появился очередной ?гениальный? план, не лишенный своих изъянов. Убедив Белку, что ничего запрещенного она не сделает, Мила отправила Белку в душ и переодеваться. Когда же девушка стояла перед ней в лёгком жёлтом платье, то, взяв в столовой кое-какие вкусняшки и чай, добыла в одного из источников алкоголя Ромки его любимое яблочное вино и отправила Белку с одеялами в картину, приказывая никуда не уходить. Как только подруга скрылась в пейзаже ночного пляжа, Мила отправила Лапшину короткое мысленное сообщение: ?В мою комнату. Срочно.? и увидела его на пороге почти в ту же минуту. Увидев картину, он слегка удивился, глядя на Милу в ожидании. Было видно, что Мила вытянула парня из кровати?— на нём была лишь футболка и шорты, а волосы торчали в разные стороны. От мысли, что он не раздумывая пошёл к ней, как только Мила позвала, больно кольнуло в сердце. —?Сокол пригласил меня на свидание,?— начала она незамедлительно. —?И я согласилась. Парень поджал губы, полностью контролируя себя так, что Мила уже и засомневалась в словах Белки. —?И я хочу, чтобы ты тоже был счастлив,?— продолжила она, подходя чуть ближе. —?Ты и… она. Указав рукой на картину, она сразу же заметила вспышку понимания в глазах, за которым последовала злость и… страх. Схватив друга за руки, она горячо зашептала, заставляя его смотреть на неё. —?Мне хорошо с ним, я забываю о Лютове, и мне даже кажется, что я больше не люблю его. —?Но я-то здесь причём? —?холодно спросил Лапшин, удивляя её тоном голоса. —?Я знаю, что не равнодушна тебе. —?Ты моя лучшая подруга, конечно… —?Не так, Ром. Он отказывался смотреть ей в глаза, двигаясь на картину, словно хотел разорвать её. Но, остановившись, лишь смотрел туда, вглядываясь и пытаясь найти что-то, или кого-то. Нечасто Мила видела его таким грустным, и от этого ей становилось еще больнее. Ведь быть причиной печали лучшего друга?— это слишком больно, слишком неправильно, слишком, чтобы видеть его всегда смеющиеся игривые, как море после дождя, а сейчас столь тоскливые глаза. Сердце Рудик сжалось так сильно, что слёзы появились на глазах. Не сдержавшись, они потекли тонкими ручьями, бесцельно оставляя влажные следы на щеках. Обернувшись, Ромка тут же застонал в своей обычной манере. —?По-моему, безнадёжно влюблён здесь я, а не ты,?— но тут же нахмурился. —?Хотя, и ты тоже… И Мила начала плакать пуще прежнего, обнимая влюблённого в неё парня, который утешал её, любящую другого, поглаживая по голове. Лишь когда поток слёз иссох, Рудик вновь посмотрела на человека, с которым разделила много горя и счастья, глубокие переживания и искренние признания; на человека, которого поддерживала пьяного и рвущего, с которым не раз засыпала в обнимку, которому доверяет собственную жизнь и её ради него бы отдала. Делать ему больно?— невыносимо, но заставлять переживать это вновь и вновь?— ещё тяжелее. —?Я знаю, что она тебе нравится, но ты не подпускаешь никого, к кому испытываешь искренние чувства из-за меня,?— продолжила Мила. —?Но я всегда буду любить тебя той любовью, которая возникает между братом и сестрой. А если мы попробуем?— то вскоре же разрушим это, ещё и делая больно нашей подруге. Ни ты, ни я не будем счастливы. —?Тогда пообещай, что ничего не изменится между нами,?— зашептал он также горячо. —?Пообещай, что я буду всё тем же для тебя. —?Обещаю,?— незамедлительно ответила Мила. А потом он поцеловал её?— нежно и тягуче, растягивая сладкое, но болючее мгновение, когда надо будет отойти и посмотреть друг другу в глаза. Её слёзы перемешались с его, как и языки, но без страсти, лишь держась за руки. Не думая о последствиях, не ища оправданий или же объяснений. Ведь у этого не было смысла. Он первым разорвал поцелуй, дотрагиваясь к её лбу своим, горько усмехаясь, щекоча улыбкой и притягивая к себе руками. Так близко и так хорошо, что Рудик была готова забрать свои слова, если бы так, в темноте, вдвоём можно было бы провести всю жизнь. —?Я мечтал об этом так долго, а осуществил лишь тогда, когда мне официально отказали,?— и рассмеялся. —?Это извечный пубертатный бунт. —?Иди к ней,?— отходя, сказала Мила. Она провожала его одинокую фигуру до последнего взгляда, брошенного им уже наполовину будучи в Крыму. Девушка лишь улыбнулась, пытаясь не показывать истинного отчаяния, не понимая собственных эмоций, которые подобно якорю, тянули её ко дну. Она схватилась за оконную раму, поднимая её и впуская в комнату свежий воздух. Тишина ночного Думгрота пугала своей неоднозначностью, разрываясь между уютностью и устрашением. Высокие и древние деревья перекачивались со стороны в сторону, будто двигаясь в такт неслышной ей колыбельной. Расправив плечи, Мила, бросив тяжелый взгляд на картину, вылезла на оконную раму. Сзади можно было подумать, что она случайно упала, когда, сорвавшись, камнем Рудик сбросилась из окна, но падала лишь несколько секунд, тут же превращаясь в рыжевато-серую неясыть и скрылась за высокими ветками танцующих деревьев.