Глава 26. (1/2)

Спокойно проходили дни и недели, на улице стало теплеть. Природа просыпалась от зимнего сна и постепенно одаряла лес зелеными красками. Но ледяной ветер иногда прошибал насквозь, напоминая, что зима ослабла, но не сдалась. В полной тишине леса уже чаще стали слышны щебетания прилетевших птиц, разносящиеся эхом вдоль деревьев. Изредка еще шел мокрый снег, но он таял под аномально теплыми для марта лучами солнца.

Сейчас настала как раз пора миссий, и коммандос почти каждый день выполняли какую-либо из них, стараясь выкладываться на полную. В качестве дисциплинарного взыскания, которое Ковальски задолжал, Шкипер сказал ему сосредоточиться на их заданиях и отдыхе, неделю не отвлекаясь на лабораторию и собственную работу. Ученый был в расстроенных чувствах, руки постоянно чесались пойти что-нибудь снова изобретать, как обычно, но он твердо выстоял, сосредотачивая все свое внимание на заданиях отряда. Грамотно составленные планы в первую очередь были важны, иначе бы был косяк на косяке. Но шатена все равно с собой не брали. Когда выдался свободный день, Ковальски ушел на свою штаб-квартиру воплощать план по переносу-копированию данных в действие. Он успокоился только тогда, когда необходимое было перенесено на надежный блок памяти; усовершенствовав саму систему, ученый смог сделать дополнительное устройство, чем-то напоминающее функции коммуникатора, но теперь не требовались специальные линзы. Изображение, хоть и не совсем проработанное, теперь показывалось слабым голубым голографическим светом из приспособления, которое так же надевалось на руку чем-то наподобие широкого браслета. Первый шаг был сделан, но нужно было еще столько дорабатывать. На это уйдут месяцы, если не годы. Но Ковальски был очень горд, что даже пессимистичная настроенность Шкипера при осмотре его устройства не повлияла главным образом никак. Созданное оставалось на квартире ученого, он собирался вернуться к его улучшению, как только разберется с делами. Его ИИ по-прежнему пока оставался у него дома, сейчас не было времени заниматься нововведениями в штабе коммандос. Предчувствие плохое посещало теперь очень часто, Ковальски чувствовал, что произойдет какая-то беда скоро. Иногда паника его охватывала, и тогда командир, будучи давно не последним человеком для ученого, успокаивал его.

Уже с четырех утра Ковальски не спалось, что сильно раздражало того. Гребаное предчувствие снова одолевало, к горлу подкатил ком, и ученый медленно перевел дыхание. Пролежав с час в кровати, и бесполезно пытаясь уснуть, он все-таки сдался. Стараясь не разбудить рядом спящего Шкипера, он поднялся и накрыл того одеялом, которое почти сползло на пол за ночь, ласково целуя командира в висок. На ощупь найдя дверь, ученый вышел в главную комнату. Зная все стоящие предметы в комнате и рисуя уже сразу картинку в голове, что и где, не составило труда выйти, не включая свет и не тревожа ребят лишним шумом. Основные вещи Ковальски лежали в лаборатории, так как он именно там большую часть времени проводил. Переодевшись в свою обычную одежду, состоящую из черных брюк и темно-зеленой рубашки, он нацепил поверх медицинский халат, убрал лишние волосы с лица, собрав их в маленький хвост на затылке темной тонкой резинкой, и педантично натянул резиновые бледно-голубые перчатки на руки. Еще осталось со вчерашнего недоделанное дело: нужно было закончить исследовать одно химическое вещество для проверки его влияния на организм. Благо дело материалов было много, Ковальски специально взял кровь у Миры и Рядового для проверки реакции. Да и по ингредиентам было понятно, к чему приведет. Результаты оказались плачевными: по расчётам вещество ?замыкало? главный центр нервной системы и приводило к парализации тела и сильной боли, в результате чего это могло привести к смерти. Обреченно вздохнув, Ковальски поставил реагент в железный шкафчик, снимая перчатки и очки. Да уж, не могло не радовать уже то, что он узнал, что это опасно и не стоит использовать.

Срочно нужен был кофе. Без заряда кофеина мозг практически отказывался работать, хоть и ребята часто твердили Ковальски, что тот посадит себе сердце, употребляя десятки чашек в день и даже не ?зажужжав?.В штабе до сих пор было довольно прохладно, несмотря на начало весны и неплохую отапливаемость. Немного поеживаясь от прохлады пола на пальцах ног и переступая иногда с ноги на ногу, ученый достал пару бутербродов из холодильника и сделал себе такой нужный сейчас кофе.Еще оставалось почти полчаса до пробудки ребят, надо было чем-нибудь себя занять на это время. После завтрака сходив наружу и обновив со спутника ленту сообщений на коммуникаторе – всё-таки иногда в штабе были помехи, не упуская возможность так же посмотреть на яркую полоску рассвета – начало нового дня, новой жизни.Туман стелился по земле, максимально затрудняя обзор.Воздух был полон запахами леса, просыпающегося после зимней спячки. Противная сырость не давала спокойно прогуляться. В такую погоду люди особенно подвержены болезням; это самая благодатная среда для болезнетворных бактерий.

Вернувшись в штаб после пятиминутной прогулки, Ковальски повесил теплый плащ на крючок и пошел за стол; надо было разобраться с входящими сообщениями, потому что после пробудки коммандос ему вряд ли дадут спокойно посидеть с кофе первые часа три. Первое же сообщение не предвещало ничего хорошего: уже знакомый код расшифровать не стоило труда. Пробегаясь глазами по сообщению, ученый стиснул зубы от накатывающей злости и отчаянья. И после него еще с пяток сообщений о различных трагедиях и гибелях его подчиненных, в том числе и самого шпиона на базе Блоухола.

?Я убью всех, кто тебе как-то дорог. Я заберу у тебя всё, мой дорогойКристиан. А то, что я уже сделал – только начало. С любовью, Френсис?.

Глубокиймедленный вздох и мысленный счет до десяти хоть как-то помогли побороть первые эмоции. Пальцы сжались в кулак, нанося на ладонях полукруглые раны от коротких ухоженных ногтей. Ковальски чуть ли не трясло от гнева и отчаяния, который растекался по венам вместе с кровью, подогревая ее до невообразимых, кажется, температур. Терпение к этому самодовольному кретину лопнуло, как воздушный шарик от апельсинового сока, в ту же минуту, когда ученый прочитал последнее сообщение. Чуть ли не силой он заставлял себя не принимать сейчас никаких поспешных решений; сложив руки в крепкий замок и упершись лбом в них, шатен прикрыл глаза. Нужно было перетерпеть, подождать, пока уляжется внутренняя буря, которая мешала трезво мыслить и оценивать ситуацию. Хотелось прямо сейчас рвануть в штаб к этому нахалу и собственноручно застрелить его; сейчас пальцы даже не дрогнули бы, нажимая на курок. Скольких еще людей он погубит, пытаясь по какой-то причине зацепить Ковальски? А конкретная причина была неясна. Только догадки поселялись в голове ученого: не взаимная влюбленность еще с подросткового возраста, больший успех в науке или даже что-то из прошлых распрей, которых не помнит шатен, но прекрасно помнит Френсис. Сейчас уже нельзя было сидеть на месте и игнорировать тот факт, что из-за того, что Ковальски просто не захотел после убийства Сэма Риккенза взяться за этого злого гения и разобраться со всем, пуская все на самотек и дурость пепельноволосого, пострадали еще несколько человек в его близком подчинении. А следующие по ?списку? были… коммандос. Молодой человек взял чашку с кофе и прямиком направился в лабораторию, уже почти пребывая в нормальном состоянии. Нужно было много чего обдумать. Нужен был план, просто идеальный план для него самого, потому что своих друзей не хотелось в это ввязывать. Решил просто пойти один и разобраться со всем лично, вряд ли Френсис сразу с дверей потянется его убивать. Ему нужен был Ковальски, его навыки и знания. Сам ученый это прекрасно знал и понимал, что тот разве что может пригрозить смертью, испугать или начать шантажировать. Но не убьет, потому что это Блоухолу не выгодно.Когда Шкипер заглянул в лабораторию, чтобы позвать ученого на завтрак, тот усиленно и сосредоточенно что-то высчитывал в блокноте, делая неаккуратные и довольно неразборчивые записи. Ковальски даже не заметил присутствие брюнета и вздрогнул, когда тот коснулся его плеча.- Ковальски, с тобой все в порядке? – вид у командира был немного озадаченный, он смотрел на ученого, который из-за обращения к себечуть не выронил блокнот из рук; благо дело стол был под руками.- Все хорошо, Шкипер, - Ковальски попытался улыбнуться, но это получилось как-то неискренне и вымученно, - я не заметил, как Вы зашли.- Позволь поинтересоваться, что на этот раз? И насколько оно опасно? - брюнет не повелся на улыбку Ковальски и нахмурился, кивая на блокнот.- А, это… - ученый явно нервничал и медлил с ответом, подбирая слова, - некоторые наработки на уже существующие изобретения, усовершенствования имеющегося. На бумаге они не опасны.

Ковальски опустил с рук блокнот на стол, хватаясь двумя руками за карандаш. Пальцы явно дрожали, выдавая хозяина с потрохами, поэтому он решил их зафиксировать на этом незамысловатом предмете. Но командир решил сделать вид, что поверил шатену, подмечая все его взвинченное состояние до каждого жеста. По крайней мере, он подумал, что ученый сам потом все расскажет, не нужно было устраивать допрос - это только породит новую ложь. Сказав про завтрак, Шкипер покинул лабораторию, оставляя молодого человека наедине с собой. Ковальски облегченно вздохнул, когда остался один в помещении. То, что он сейчас, по сути, дал ложную информацию своему командиру, причиняло дикие неудобства. Ученый просто ненавидел врать Шкиперу, а ситуация требовала этого, иначе никак. Он знал, что ребята захотят пойти с ним прямо в ловушку. А Френсис только и ждет этого. Расстроено прикусив губу, Ковальски внимательно проходился глазами по тому, что сейчас было написано в блокноте. План был составлен. Только вот оставалось перечертить карту базы Блоухола с последними обновлениями, потому что проще ориентироваться по тому, что на бумаге, и сразу делать пометки по мере продвижения.

- Солдаты, Ковальски что-то скрывает, - Шкипер в пол голоса заговорил за столом с ребятами, которые за обе щеки хомячили оладьи с медом.Первый отвлекся Рядовой, удивленно поднимая брови:- С чего ты так решил?

- Поверь моему опыту, Рядовой. Я вижу, когда люди врут и пытаются что-то скрыть, - командир нахмурил брови, поглядывая на ребят, - этот гений явно во что-то вляпался.

- Тогда ему просто нужно помочь, разве нет? Мы же команда, - Мира подала голос, даже отставив уже тарелку с недоеденным завтраком, с волнением поднимая глаза на командира.-До чего же ты наивна, Мира, - брюнет облокотился на стол и посмотрел на свое отражение в чашке с еще пускающим пар кофе. – Он же до сих пор не принял предложение о вступлении, хоть и не сопротивляется наставлениям.- Даже если так, мы должны что-то сделать. Мы не можем просто так взять и оставить его в беде. Особенно Вы, Шкипер.Командир вздохнул. Он, как никто другой, больше всех волновался за такую смену настроения и состояния ученого. И больше всех не хотел приносить ему боль подозрениями.Но с другой стороны, Шкипер все больше убеждался в том, что дело нечисто. А спросить напрямую, не вызвав ложь – нереально. Ковальски умен, если силой заставить его сказать, то это вызовет обратную реакцию.- Просто последите за ним, но незаметно. Нельзя, чтобы он что-то заподозрил. А я хочу быть спокоен, если все-таки мы окажемся неправы.Теоретическая часть плана была подготовлена, а вот практическая требовала возвращения на штаб-квартиру за экипировкой. Взламывать коммуникатором камеры он уже умел, оставалось взять остальное: специальные очки, показывающие скрытые ловушки и сигнальные лазеры, пару десятков мелких дротиков для пистолета со снотворным для людей, которые встретятся на пути. Убивать всё же никого не хотелось, пришлось придумывать варианты обхода. Больше всего озадачивало то, что все камеры придется выводить из строя вручную, подходя достаточно близко. С этим ничего поделать было нельзя. Так же стоило взять полную аптечку, кто знает, что случится. Несколько вещей для собственной безопасности. И, конечно же, свой небольшой пистолет, на крайний случай, если совсем припечет и деваться будет некуда. Но ученый очень надеялся, что до этого не дойдет. Когда Ковальски составил в голове немаленький список того, что ему потребуется, он вышел из лаборатории,нос к носу сталкиваясь с Рядовым.- О, Ковальски, а я как раз тут вспоминал о Вас и хотел сказать, что если Вам понадобится в чем-то наша помощь, то мы только с радостью поможем и разрулим все мирно, - пока он с улыбкой тараторил, Мира вскочила с дивана, подлетая к младшему.- Дорогой мой, я тут как раз вспомнила, что мне ну ооочень нужна была твоя помощь, - говорила девушка, пихая парнишку в спину в лабораторию. Она понимала, что еще чуть-чуть, и он проболтается об их плане, - пошли, раз тебе так не терпится сделать хорошее дело.Шкипер на заднем плане только приложил руку ко лбу, тяжело вздыхая. Этот ребенок никогда не умел хранить секреты. Не то, чтобы он был треплом: просто его простота, доброта и забота были бескрайние и порой выражались вот как раз в таком.Ковальски задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь в лабораторию после ребят. С чего это он вдруг заговорил о помощи? Это выглядело странным, как будто ребята о чем-то догадались. Но он же был осторожен, как и всегда. Или же великий конспиратор снова где-то прокололся?

- Они друг друга стоят, Ковальски, не бери в голову, - командир проследил взглядом за молодым человеком, который прошел на кухню и поставил чайник на плиту.

- Я уже не впечатляюсь, поверьте. Не первый месяц тут, - Ковальски улыбнулся, когда почувствовал теплые собственнические ладони у себя на талии. Шкипер обнял его со спины, прижимая к себе и заглядывая за плечо на ученого, - и не последний.- Я вижу, что тебе полегчало. Утром ты был совсем не в себе.- Простите за это, я просто немного забродил не туда в мыслях. Снова.Ковальски нежно переплел свои пальцы и пальцы командира, прижимаясь спиной к тому. Ненадолго можно было отвлечься от плана и позволить себе просто побыть рядом с человеком, который дарит ему тепло. Каждое объятие было такое же приятное, как впервые. Казалось, что всегда будет мало. По крайней мере, теперь он понимал, что эти чувства, которые он отрицал все эти годы, теперь не помешают ему работать. Да и отношение Шкипера было совсем иным. Отдых на острове помог разобраться в себе, очистить мысли и отречься от бывших страхов. Пересмотреть приоритеты и может даже изменить сам взгляд на жизнь. Теперь эти чувства не мешали работе - они были свободны. Их наконец-то выпустили из клетки сомнений и страхов, в которой они сидели в темном заточении.

И стало легко, как никогда.

- Я завтра с утра отлучусь в штаб-квартиру на время, по работе нужно будет, - Ковальски успел вставить слово в разговор, пока ребята не начали обсуждать еще что-нибудь. Они сидели и ужинали на кухне, непринужденно болтая о всякой чепухе житейской. Мира похвалилась новой недавно купленной вещью, Рядовой все хвастался тем, что теперь у него полная коллекция наклеек с его любимыми лунорогами. Но после заявления Ковальски все на полминуты затихли. Шкипер откашлялся в кулак:- Дай угадаю. Сейчас ты еще скажешь, как всегда, что компания тебе не нужна, и ты справишься один быстрей, я прав?- Верно, - с легким подозрением произнес ученый, но решил не заострять на этом внимание. В принципе так было всегда: когда Ковальски говорил, что идет в штаб, с ним напрашивались на хвоста часто либо Мира, либо Шкипер. Иногда Рядовой интересовался, еще реже Рико. Последнему, кажется, вообще было фиолетово, и он изъявил желание один раз ради скуки или принципа, что все уже были и все видели, а один он - нет. Хотя и сам Ковальски был в ?диком восторге? от сопровождающего в лице подрывника, ибо тот почти не реагировал на просьбы ничего не трогать и делал самое невинное лицо, когда его ругали.- Тебе повезло в этот раз, потому что у нас с отрядом будет с самого утра тренировка и прохождение полугодовых тестов военной подготовки.Вы же не забыли? – командир посмотрел на троих ребят по очереди, взглядом словно говоря ?подыграйте?. Они закивали, а Рядовой выделился - схватился руками за голову и протянул: ?Совсем нас не бережете, дали бы уже хоть неделю подготовиться и выходных перед этим. Тесты же сложные?. В принципе это было почти правдой: прошлые тесты проводились пять месяцев назад, и уже подходило время для новой проверки. Атмосфера в помещении незаметно напряглась, Ковальски переводил с легким недоверием взгляд с одного на другого.Остаток вечера проведя с первым томом по биохимии на краю дивана, так как остальную часть занял Рико, который упоенно слушал музыку в наушниках и еле поделился вообще местом с ученым, Ковальски наблюдал за ребятами, которые были несколько напряжены и о чем-то шептались. Дело явно было неладно, но отменять завтрашнюю миссию из-за слепых подозрений не хотелось. Устав ловить на себе мимолетные взгляды, шатен осмотрелся в поисках Шкипера. ?Наверное, он уже пошел спать? - подумалось Ковальски. Он помнил, как у того уже начиная с ужина болела голова, а таблетки принимать: не царское это дело- травиться.- Голова еще болит? Может лучше все-таки таблетку выпить? – Ковальски зашел в комнату и сразу встретился взглядом со Шкипером, который смотрел на входящего и явно не спал, удобно устроившись на первом этаже двухэтажной кровати.

- Ковальски… - брюнет повернулся на бок, освобождая половину кровати и подзывая к себе ученого рукой, - я ведь уже говорил. Как начала болеть, так и пройдет. И не такую боль терпеть приходилось.Как только шатен сел аккуратно рядом на кровать, его бесцеремонно сгребли в объятия, повалив. Не успев даже возмутиться для приличия, Ковальски просто обнял своего командира, прижимаясь крепче.- Шкипер, я мог бы предложить одно действенное средство от головной боли, но боюсь, что для этого сейчас не совсем подходящее время, - с легким намеком проговорил ученый и мягко запустил пальцы в волосы брюнета, слегка их вороша и поглаживая по голове. Тот сразу понял намек и навис над Ковальски, довольно ухмыляясь и заставляя того почти растерянно облизнуть пересохшие губы от осознания ситуации. Понимание почти без слов – то, чего они добивались столько времени.

Такой же страстный, голодный и требовательный поцелуй, как в первый раз, почти снес крышу обоим уже в первую минуту, заставляя сбиваться дыхание от недостатка воздуха, от жара между телами. Руки сразу полезли под одежду, пытаясь оголить как можно больший участок тела. Когда пальцы Ковальски полезли под майку брюнета, поглаживая подтянутую спину и скользя пальцами по позвоночнику вверх, вызывая легкую дрожь, тот лишь тихо усмехнулся, разрывая поцелуй, и позволил стянуть с себя майку.

- Дверь не закрыта… - хрипло прошептал ученый; сбивчивое дыхание не давало нормально говорить. Он тихо застонал от накатывающейся еще одной волны возбуждения, когда командир полез горячими пальцами под рубашку, собственнически исследуя тело его любовника, вместе с тем опуская губы на шею того и обдавая жарким дыханием, перед тем как поставить заметный засос.- Никто не зайдет, - шепот раздался под ухом; изогнув немного шею в бок, ученыйвздохнул, прикрывая глаза и чувствуя, как по податливо подставившейся шее властно проводят языком до уха и прикусывают довольно ощутимо мочку.Напряжение возрастало с каждой секундой, и ожидание продолжения становилось невыносимым. Лампочка в светильнике предупреждающе замигала на несколько секунд, но даже это не заставило парней оторваться друг от друга. Решив не заморачиваться с пуговицами, Шкипер нетерпеливо снял через голову рубашку с Ковальски, откидывая куда-то на пол.Ученый несколько секунд наблюдал за взглядом командира, который пристально рассматривал лежащего под ним; взглядом таким спокойным, но властным, возбуждающим еще более. Ковальски подтянул к себе брюнета ближе к губам, укладывая ладонь на затылок, и вовлекая снова в сладострастный поцелуй. Сладкий стон был приглушен губами, когда Шкипер вдавил шатена бедрами в кровать, практически наваливаясь всем весом и одной рукой заставляя того расставить ноги шире, а чуткими пальцами второй руки слегка сжимая возбужденный сосок и обхватывая талию ученого, чтобы прижать к себе еще ближе. Ковальски слегка выгнул спину, сдержанно выдыхая и слабо сжимая пальцы в волосах на затылке того, не давая отстраниться, когда губы брюнета снова жарко и жадно заскользили по шее к ключице, и он ощутимо прикусил мягкую кожу в том месте, оставляя заметный след.Каждое прикосновение казалось, как будто раскаленный металл касался ледяной глыбы, заставляя ее быстро и отчаянно таять. В жарких объятиях друг друга растаять от удовольствия ничего не мешало прямо сейчас. Как будто прочитав мысли Ковальски, командир, уже сам еле сдерживаясь и стараясь не навредить своей нетерпеливостью, освободил лежащего под ним молодого человека от брюк и боксерок, доставая из прикроватной тумбочки тюбик со смазкой и щедро выдавливая на пальцы. Ученый не особо любил эту процедуру и слегка сжал зубы, опрокидывая голову на подушку, когда Шкипер ввел в него сначала один палец, давая несколько секунд буквально привыкнуть к ощущению, а после добавил второй, наблюдая, как напрягся под ним шатен. Короткое: ?расслабься?, сказанное шепотом, немного успокоило, и брюнет, не отрываясь от ?процедуры?, наклонился к губам Ковальски, проводя по ним языком, заставляя открыться на поцелуй.

- Черт... Шкипер, сделай уже это, хватит тянуть кота за яйца, - ученый спустя минуту оторвался от губ командира, часто дыша. Легкий румянец появился на щеках от осознания сказанного и от того, что он все-таки сорвался. Брюнет лукаво усмехнулся и без слов вытащил уже пальцы из шатена, на что тот ответил глухим тихим стоном, будоражащим сознание. Облизывая пересохшие губы, Ковальски наблюдал затуманенным взглядом, как командир избавляется от темно-зеленых военных штанов, и, обеими руками хватаясь за бедра шатена, почти до синяков от ожидания сдавливает кожу; прикусывает губу и не спеша входит в податливое тело, прикрыв глаза и томно выдохнув на полустоне.Ожидание принесло свои плоды.

Ковальски вцепился пальцами в простыню до белых костяшек и прикусил губу почти до крови от ощущений, когда брюнет вошел до конца, и уже потом грубее повторил толчок, вторгаясь в горячее и приятно сдавливающее член место. Уже наклонившись к ученому и обняв того двумя руками за низ спины, прижав к себе до невозможности дрожащее тело, он уткнулся чуть взмокшим лбом тому в плечо, продолжая ритмично, но довольно несдержанно двигаться. Ученый застыл в немом стоне, обнимая крепко ногами любимого и словно стараясь стать одним целым. Облизывая пересохшие губы от вздохов, он уже обнял Шкипера руками, цепляясь онемевшими пальцами в плечи и подтягивая к себе, чтобы увлечь в жаркий кусачий поцелуй. Пальцы прошлись по спине, почти судорожно вычерчивая царапины, заставившие командира укусить за губу шатена, пытаясь таким образом наказать. Происходящее накрывало с головой, буквально выбивая из реальности. Очередной рваный толчок под другим углом заставил Ковальски отстраниться от губ и громко застонать. Шкипер тут же прикрылрот ученого ладонью, тихо шикнув на него, хотя и весь пошел мурашками от его звуков. От удовольствия, накатившего с последующими толчками, шатен неосознанно прикусил пальцы командира, от чего тот убрал руку и решил действовать по-другому. Иначе ребята их действительно услышат, ведь они не в звуконепроницаемой комнате Шкипера.Он перевернул на живот уже выпавшего из реальности Ковальски, утыкая того щекой в подушку; она как-то сможет приглушить его громкие стоны в случае чего. Уже позволив и себе волю движениям, резко и грубо вонзаясь уже в разработанное колечко ануса шатена, прикусил ощутимо его кожу на плече, оставляя очередной след на теле и чувствуя, как тот дрожит под ним и сдавленно стонет в подушку, цепляясь пальцами в нее же до судороги. В комнате стало невыносимо жарко, тишину разрушали хриплые стоны и легкое поскрипывание кровати. Несдержанно и быстро двигаясь, Шкипер положил руку на возбужденный до невозможности член ученого и стал двигать в такт своим толчкам, подводя обоих к яркому оргазму. Лампочка в комнате именно в этот же момент перегорела, издав громкий хлопок.

Лежа на боку и крепко обнимая еще дрожащего после оргазма Ковальски, восстанавливая сбившееся дыхание, Шкипер почувствовал, как головная боль постепенно прошла. Мимолетно поцеловав плечо ученого, он прижал его к себе крепче, поглаживая нежно пальцами живот, и уткнулся носом в шею того, ожидая, пока он отойдет.