Quattuor (1/1)
Когда под вечер марселка проснулась?— Валери ещё спал, больше неё вымотался?— Гренгуар сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и увлечённо что-то читал. Ренар с минуту наблюдала за ним, потом тихо кашлянула в кулак. Поэт вздрогнул, поспешно захлопнул книгу, но успокоился, увидев, кто его звал, и смущённо улыбнулся:—?Прости, если напугал. Просто так делала только мама, когда заставала меня за книгой ночью.—?Много читаете?—?Просто до ужаса,?— прижмурившись, признался подросток. —?Меня даже отец сперва ругал за это, потом перестал. Ты не хочешь есть?—?Нет, спасибо, ещё не проголодалась.—?Смотри, не тяни, а то желудок совсем маленьким станет. А почему ты говоришь мне ?вы??—?Так вы же меня гораздо старше,?— удивлённо произнесла рыжая и непонимающе вскинула брови. —?Так принято.—?Гораздо? —?не менее удивлённо переспросил принц парижских улиц.—?Ну… —?Мон совсем смутилась. —?Вам лет так восемнадцать, вот и…Ученик Фролло поджал губы, поспешно раскрыл книгу и сдавленно расхохотался в страницы, сжимая обложку так, чтобы звук остался в книге.—?Почему вы смеётесь? —?мечтатель имел очень заразительный смех, так что рыжая сама против воли улыбнулась, задавая ему вопрос. Тот успокоился через полминуты, поднял голову, смахивая со щёк слёзы, и пояснил:—?Да потому, что мне только четырнадцать лет.—?Что? Вам?!—?Тихо! —?принц парижских улиц скосил глаза на спящего Валери и прижал палец к губам. —?Да, мне в августе только будет пятнадцать.—?Через полгода…—?Да, и не надо кричать.—?Выглядите так, будто гораздо старше.—?Да знаю… —?Пьер вздохнул, почесал в затылке?— Ренар невольно восхитилась его кудрями?— и пожал плечами. —?Это из-за роста. Я слишком высокий и слишком худой, чтобы быть похожим на подростка, которому четырнадцать лет. Тебе одиннадцать, да?—?Да, в феврале было.—?Недавно. Какого числа, прости мне мою бестактность?—?Ничего страшного, шестнадцатого. А у вас? Можно буду на ?вы??—?Так и быть,?— подросток передёрнул плечами. —?Мне четвёртого августа день рождения.—?О, а вот у вас нескоро.—?Да… А ты сама много читаешь? —?поэт опёрся локтями о книгу на коленях и заинтересованно взглянул в глаза девочки.—?Читала, пока могла.—?Да, прости,?— Мон увидела, как резко у принца парижских улиц сдвинулись брови и обозначились скулы. И тихий шёпот. —?Почему я всегда делаю только хуже?.. Чёртов одержимый…—?Не говорите так! —?рыжая откинула одеяло, заставила ученика Фролло разогнуться и крепко обняла. Тот опешил и инстинктивно сложил руки на её спине:—?Почему?—?А почему хуже? —?Ренар придержала его за плечи и внимательно посмотрела в чёрные глаза. —?Вы же раньше ничего такого не сказали.—?Но ты же меня знаешь всего ничего. Я раньше острил,?— честно ответил Гренгуар, теряясь в её мятных глазах.—?А в адрес кого? —?Мон прищурилась.—?В основном, в адрес своих товарищей,?— просто ответил подросток, не понимая, с чего и почему он с ней так разоткровенничался. —?Больше не припомню.—?Ругались?—?Упаси Боже,?— Пьер перекрестился, посмотрев вверх. —?Я шутил, они меня дразнили.—?А как дразнили?—?Мечтатель, тряпка.—?Но-но! То, что вы мечтатель, это видно, но вы не тряпка. Возьмите для примера ситуацию с Валери. Вы ведь не напугались перед тем, как его лечить.—?Ну… —?девочка по лицу видела метания души поэта. —?Ладно, не буду с тобой спорить.—?Вот и хорошо,?— она погладила его по волосам. Тут до слуха долетело едва слышное: ?Прости…?, и Ренар почувствовала, как поэт прижался губами к её щеке на короткий миг, а после жутко покраснел и опустил голову, продолжая шептать: ?Прости?. —?Не за что мне вас прощать, Пьер, не пугайтесь.—?Правда?—?Чистейшая,?— рыжая поцеловала его в кончик носа и засмеялась, увидев, как он ошалело прижимает к месту поцелуя тыльную сторону ладони. —?А это доказательство!..Снова грохнули колокола.—?О, это вечерня! Я пока что пойду, вернусь после мессы, а ты ложись пока, отдыхай… Ещё и пол холодный, марш в постель,?— Пьер улыбнулся и подтолкнул марселку в спину.—?Наверное, даже посплю.—?Вот и спи,?— миролюбиво согласился подросток, выскользнул из комнаты и прижался спиной к двери. Он… Нет, не может быть. Ещё рано, влюбиться можно только в шестнадцать лет.Господи, какой бред!Она ведь такая хорошая и совсем ещё ребенок. Чистая душа и доброе сердце. Как его успокаивала?— хотя даже мадам Гренгуар не всегда утруждала себя этим! —?и как спокойно сказала о том, что он не виноват… В уже порядочно истерзанной душе мечтателя стало зарождаться что-то новое и тёплое.То, чего раньше там не было.