Глава 4. Ночные бдения (1/1)

Ночь всегда хранит в себе удивительные вещи, никогда не знаешь, какие ещё проказы сможет сотворить эта увлекательная дама. В самых тёмных уголках башни прячутся и шепчутся тени, готовые выйти на прогулку под сводами банкетных залов и длинных коридоров. Даже зачарованные факелы не пугают их, ведь всегда найдётся место, куда свет не проникнет. Каражан, освещённый лунами и звездами, старательно пытается укрыть странствующих в ночи жителей. Ни в одном коридоре не пересекутся они, ни в одном зале не раздастся эхо шагов одного, что спугнёт другого. Каражан постарается сделать увлекательными часы бдения, пока первые лучи не коснутся окружных земель. Скрипнула дверь, давно не знавшая заботы твёрдой руки, и наружу пролился холодный свет, исходивший от округлой сферы на руке юного чародея. Он шагнул вперёд, запирая комнату. Кадгар отметил про себя, что следует поискать у служителя бутыль со смазкой для старых петель. Удивившись мягкому свету зачарованных на стенах коридора факелов, юноша погасил сферу на руке и тихонько хмыкнул. —?А Цитадель скупилась на ночное освещение,?— негромко заметил юный маг, ступая вперёд по коридорам, держа в голове местонахождение банкетного зала. —?Или же поощряла ночные бдения неуемных учеников. За ужином Мороуз был немногословен, однако Кадгару удалось выведать у него, что в башне есть много неиспользуемых комнат и кабинетов, некоторые из которых были закрыты самим Медивом во избежание несчастных случаев. У юноши загорелись глаза, на что старик лишь махнул рукой. —?Никому из учеников не удавалось туда проникнуть, нечего и пытаться,?— прокряхтел служитель и удалился прочь, по всей видимости в свои комнаты. Кадгар же загорелся идеей отыскать комнаты в надежде обнаружить там тайны, сокрытые от чужих глаз, и получше узнать учителя. Он нахмурился, не понимая, что ему так не понравилось в собственной мысли. Да, он ещё не имеет статуса ученика, однако может ли называть Медива?— учителем? Наставником, быть может? Это слово нравилось юноше. —?Наставник Медив, а что же хранится у Вас в башне? —?ехидно хихикнул Кадгар, подобравшись к той самой двери, которая не поддалась ему перед ужином. Та скрипнула, даже просела под его давлением, когда он подналёг на ручку, однако не поддалась. На такой случай у него было заготовлено заклинание, которое он практиковал когда-то в Кирин-Торе. Пара рун, что Кадгар начертил прихваченным кусочком угля из камина своей комнаты, и почти прямой приказ: на удивление, дверь легко распахнулась в этот раз. Похвалив себя за сообразительность, он с улыбкой шагнул вперёд. Маг зажёг на руке сферу, отмечая, что неиспользуемые помещения не освещались в Каражане. Перед ним был запечатанный кабинет: дубовый стол с кипой бумаг на нём, какие-то стулья со сломанными ножками, оставленные в углу, пыльные занавески на окне. Юноша подобрался к последнему, чтобы разглядеть, какой вид откроется из этого окна, и удовлетворился увиденным?— комнатушка располагалась ниже его собственной, однако вид из окна имела почти тот же, лишь земля казалась теперь ближе. Отметив расположение звёзд и лун на небе, юноша рассудил, что до рассвета остаётся ещё добрых три часа. Бегло осмотрев бумаги, Кадгар понял, что это какие-то старые переписки с торговцами, которые поставляли в башню провиант. Пожимая плечами, юноша не нашёл в них ничего интересного и поспешил удалиться из кабинета. Его мучило любопытство: неужели никто из учеников не проявил смекалки, чтобы открыть эту дверь? А была ли она закрыта, когда ученики пребывали в башне? И было ли у них время на столь глупые затеи? Поинтересоваться у Мороуза о длительности пребывания бывших учеников Кадгар не догадался, хотя и не особо расстраивался этому факту?— всегда есть время, чтобы узнать что-то новое. Кадгар побродил немного по банкетному залу, изучая его убранство, постоял у зеркала, ничуть не потемневшего со временем, и даже покривлялся самую малость, вспоминая уроки бальных танцев. В приподнятом настроении он взобрался по винтовой лестнице, что вела на галерейку, перепрыгивая через ступени, и теперь заметил выход на балкон. Посчитав, что будет не лишним вдохнуть свежего ночного воздуха, тот вышел под серебристый свет лун, и подошёл к балюстраде. Вид открывался безумно красивый: вдали виднелся Элвиннский Лес, манящий своим полумраком, и где-то в стороне виднелись интересные холмы. В отличие от странных вечерних видений сейчас всё было покрыто зеленью, которая серебрилась под безоблачным небом, и Кадгар ловил мгновения уходящего лета. Именно в этот момент, когда он восхищался увиденным, из самого высокого окна башни вылетел ворон, набирая высоту, чтобы удалиться в ночную мглу.*** Ночи были особенными и в окрестностях Каражана. Дело заключалось в поистине влекущих звуках лесов. Среди верхушек деревьев всегда находились любопытные ночные птицы, зорко осматривающие свою территорию. Они могли без труда заметить чужака и оповестить об этом остальных, поскольку ночью территория леса принадлежала живущим там созданиям. Ворон, набравший высоту и удалявшийся прочь от высокой башни, лишь громко каркнул, пролетая над лесом, и вслед ему слышалось шуршание листьев на ветру да ропот местных птиц. Они не смели ничего противопоставить столь могущественному магу, который повелевал в самой высокой башне и охранял их от напастей и тьмы, уже подбиравшейся к Азероту. Оставив далеко позади окрестности Каражана, ворон пролетел и над Штормградом, несколько раз покружил возле главной площади и упорхнул прочь, к намеченной цели. Несколько полей пересёк он, маленьких деревень и ещё пустошь, прежде чем подобрался к разрастающемуся лагерю, наспех разбитому по прибытию. Шатры, костры и нескончаемый гул, а ещё злобные создания, таящие в себе саму тьму. Ворон приближался к лагерю орков. В самом большом шатре, окруженном стражей, горели свечи и слышался шепот заклинаний. Великий Гул’Дан не спал, а совершенствовал магию, чтобы привнести это в своих названных детей. Его магия была ужасна, и она была самой тьмой, уничтожающей жизни и извращающей своего носителя, давая ему невиданную ловкость, силу и мощь. Свечи в шатре иногда гасли и вспыхивали вновь, то погружая шатер в тьму, то озаряя его слабым светом и украшая страшными тенями. Гул’Дан покачивался из стороны в сторону, и его губы шевелились, задевая большие клыки, а язык периодически скользил по ним, смачивая слюной пересохшую зеленоватую кожу. Взмахнув рукой и повысив голос до задушенного вскрика, Гул’Дан замер и вздрогнул, резко вскакивая на ноги. Позади него стояла фигура, облаченная в длинный плащ, подбитый перьями, и лицо было скрыто капюшоном, из-под которого ещё виднелось слабое свечение от трансформации. Орк зарычал, однако не предпринял никаких попыток двинуться, а затем хмыкнул и отвернулся. —?Я ждал тебя раньше! —?прикрикнул он, качая головой и поглаживая седую бороду, доходящую ему до груди, массивными пальцами. —?Ты выражаешь неуважение, орк… —?величественным низким голосом, звучащим будто из-под земли, произнёс тот, кто был закутан в плащ. Он стоял посреди шатра и внушал страх своим присутствием, потому Гул’Дан так и не повернулся к гостю. —?Не испытывай моё терпение, человек! —?возразил он, поворачиваясь и скаля зубы в угрожающей гримасе. Однако это было сделано напрасно: незнакомец вскинул руку и с кончиков его пальцев сорвалось зеленоватое свечение, что вмиг сплелось вокруг шеи орка в петлю и стремительно затягивалось. —?Это ты испытываешь моё терпение! —?грозный и повелевающий голос звучал в ушах Гул ‘Дана, заполоняя все его мысли, вторгаясь в разум и вынуждая стонать от боли. —?Я привёл тебя в этот мир, и мы имели договоренность, но теперь ты медлишь. —?Портал почти… достроен, о великий! —?хрипел орк, не в силах ничего противопоставить и признавая своё невыгодное положение. —?На твоих плечах ответственность… Вы должны очистить Азерот. Не без моей помощи и мощи, разумеется. Будь готов: когда придёт время, я навещу тебя! —?тогда петля на шее орка распалась, а фигура перед ним завращалась и в мгновение исчезла в воздухе с глухим хлопком. Гул’Дан мрачно усмехнулся, потирая сдавленное ранее горло, и ехидно произнёс: —?Азерот будет очищен, о великий! —?его глаза сверкнули зеленым пламенем и в шатре погасли все свечи.