День второй. Воскресенье (1/1)

1Каждое придорожное кафе индивидуально, несмотря на то, что похоже на любое другое. В некоторых столы голые, в некоторых — накрыты скатертями, обязательно в клеточку, как будто других не выпускают. В одних останавливаются путешествующие семьи, заказывающие на десерт черничный пирог, в других привычные клиенты — дальнобойщики, пьющие слишком много кофе. В Техасе на столах стоят вазочки с искусственными цветами, а во Флориде — с живыми. В каждом кафе путешественников знакомят с новостями, максимально быстро вываливая ворох информации — приняли, землетрясение, убили, победа на чемпионате мира, взрыв, лопнул банк, покорил гору, террористы. Слова привычно пролетают мимо ушей, лишь изредка какое-нибудь цепляется, пробирается внутрь, вынуждая повернуться к телевизору и вглядеться в диктора. Впрочем, большая часть путешественников тут же возвращается к прерванным разговорам и остывающему кофе.Индивидуальность забегаловкам придавали официантки. Девушки разных возрастов и внешности, освещающие даже самое унылое помещение своими улыбками и перебивающие аппетит своей хмуростью. Дин считал своей обязанностью флиртовать с придорожными красотками — их хорошее настроение благотворно влияло на его пищеварение.Потрясающая брюнетка многообещающе улыбалась, имитируя бурную деятельность по перестановке кружек. В тарелке дымилось рагу, а кофе был не таким паршивым, как обычно. О чем можно было еще мечтать? Дин не знал. Хотя было бы приятнее, если бы Сэм с мрачной решимостью не доказывал, что им надо ехать в Миннесоту, чтобы разобраться с каким-то странным делом. Как будто у них бывают нестранные дела. А брюнетка так призывно улыбалась.— Дин! Ты меня вообще слушаешь? — с возмущением спросил Сэм.— А? Да, конечно, — с трудом оторвался от созерцания старший Винчестер. — Миннесота, Сент Клауд, плохие парни или девчонки.— Леприконы — не плохие парни.Если бы Дин на секунду забыл о розовой ткани, туго натянутой на бюсте официантки, и вслушался в слова брата, то заподозрил бы подвох — Сэм говорил очень спокойно, так природа затихает перед грозой.— Аха, неплохие, их вообще нет. Потому зачем нам ехать в Миннесоту? — спросил Дин, продолжая витать в розовых облаках.Сэм только тяжело вздохнул. Брат не был таким уж раздолбаем, но если на него находило, то надолго. Он ответственно и с отдачей работал, беспрекословно выполняя приказы отца, а потом с той же безудержностью развлекался. Сэма бесило и первое, и второе. Он не понимал слепых преданности Джону и веры в его слова. Он вообще не хотел заниматься «семейным бизнесом» и пытался сбежать от этой жизни, стать кем-то другим, а не пытаться догнать брата, доказать ему, отцу, _себе_, что он — не хуже. Но раз за разом не получалось, потому Сэм решил уйти. Только от себя и от семьи не убежать. Винчестры _должны_ быть вместе, и судьба возвращала Сэма к брату после каждой попытки изменить свою жизнь.Только Сэм не верил в судьбу. В Бога, в ангелов, в демонов, в нечисть, но не в то, что кто-то сидит и заставляет вернуться Винчестера-младшего к давно написанному сценарию.— Потому что там что-то происходит, Дин, — терпеливо повторил он.— Везде что-то происходит, Сэмми, — философски заметил брат, играя в гляделки с официанткой. — И если не действовать, произойдет без нас, а это будет трагедией.Бесполезно. До него не достучишься, не докричишься, не доорешься. Так было всегда. Дин упирался и действовал по-своему, словно не слышал Сэма. Может быть, и в самом деле — не слышал. Или просто предпочитал игнорировать. Глупый младший брат. Как же это раздражало! У Дина на всех было время — на отца, на нечисть, на многочисленных женщин, и только на него — Сэма — не хватало. Можно было бы устроить сцену, высказать все, что накопилось, но не было уверенности, что брат услышит. В лучшем случае — отшутится.«Сэмми, да брось ты, ты же знаешь, что для меня нет ничего важнее семьи, а значит, отца и тебя».Сильнее всего ранило, что его слова были правдой от начала и до конца. Дин на самом деле готов был отдать жизнь, но пока этого не требовалось, тратил ее на других.— Трагедией будет, если мы не вмешаемся и позволим людям умирать.— Послушай, Сэмми, люди умирают каждую минуту. Вот мы с тобой разговариваем, а где-то умирают люди. Так что, теперь кофе не пить, бекон не есть и... не спать, что ли? — задумчиво спросил Дин и, наконец-то, покинул страну туго надутых розовых шаров.— Не передергивай, — огрызнулся Сэм.— А я и не передергиваю. Это ты не даешь отдохнуть ни себе, ни мне. Всех — не спасти.Дин словно на секунду снял маску. Сэм отчетливо увидел, как устал его брат, заметил горечь, затаившуюся в уголках губ, потерянность, спрятавшуюся в глазах. Он чуть было не сказал, что все будет в порядке, что они найдут отца и демона, обязательно надерут его демоническую задницу и отправят назад в ад. Но Дин уже улыбался, явно вспоминая о розовых шарах. Снова накатило раздражение.— А я и не пытаюсь, — сказал Сэм, закрывая лэптоп. — Просто не отвлекаюсь на каждую юбку!— А зря, — подмигнул Дин. — Помогает снять стресс.Сэм не знал, что сказать. Не знал, как донести до брата то, что чувствует. Да он и не знал, _что_ чувствует.Каждый раз, когда Дин флиртовал с очередной красоткой, накатывало глухое раздражение. Даже когда все было хорошо, насколько в их жизни вообще может быть хорошо, Сэму было _неуютно_ рядом с братом.— И мешает сосредоточиться на работе, — буркнул он в ответ.— Ты что, ревнуешь? — с улыбкой спросил Дин.Его слова будто ударили Сэма.— Еще чего, — возмущенно прошипел он, заливаясь краской. Естественно, праведного гнева.— А я-то уже понадеялся, — сказал Дин и разочарованно вздохнул. — Хорошо, рассказывай, что случилось в Гранитном городе.— Не надо делать мне одолжений, — холодно бросил брат.— Да брось ты, Сэмми, я весь в твоем распоряжении. Ушами, сердцем и умом, — сказал Дин, широко и открыто улыбаясь.— Сэм.В коротком ответе было на удивление много раздражения. Дин прокрутил в голове события последних дней, уделив особое внимание посиделкам в кафе, но так и не нашел ни одной причины для такого поведения брата.— Хорошо. Сэм. Я внимательно слушаю, — спокойно сказал он, отложив проблему на потом и надеясь, что она разрешится сама собой.— За последние полтора месяца в Сент Клауде при загадочных обстоятельство умерло пятеро. Официальная версия — самоубийства, каждый из погибших выбросился из окна. Но журналисты разнюхали о нетипичных повреждениях.Сэм замолчал, выдерживая паузу.— Каких? — послушно среагировал Дин.— Характерных для изнасилования.— Что же ты молчал? — с наигранным возмущением спросил Дин. — Любое изнасилование женщины — противоестественно, а значит, и сверхъестественно. Я не могу позволить маньяку разгуливать по улицам города и убивать красавиц! Едем!— Высказался? Можешь и дальше не дергаться. Погибшие — мужчины. Разных социального статуса и возраста, проживающие в разных кварталах. У всех повреждения ануса и прямой кишки. Да, Дин, да, хватит кривиться, жертвы — мужчины, а не так любимые тобой женщины.— Да ты рассказывай, рассказывай, — беззаботно помахал рукой брат, но он на самом деле внимательно слушал, Сэму достаточно было увидеть его цепкий, серьезный взгляд.— Квартиры закрыты изнутри, никаких следов изнасилования, кроме повреждений. Вообще никаких следов. Только трупы.— Связь между жертвами?Сэм едва сдержал злорадную улыбку, когда подлившая кофе официантка не удостоилась и взгляда. Девушка обиженно поджала губы и ушла, виляя бедрами, а он пытался задавить странное удовлетворение.— Пока не нашел, — ответил он. — Давай прокатимся в городок и проверим на месте.У Сэма были предположения, но он не хотел их озвучивать. Не сейчас. Дин поднимет его на смех, реакция вполне предсказуема. Любой, услышав подобное, отмахнется, заржет и не примет танзанские верования всерьез. Он сам смеялся, когда впервые ознакомился с этой страшилкой, поэтому решил, что лучше рассказать Дину о своей теории, когда они окажутся в Сент Клауде.— Хорошо, поехали.Брат достал из портмоне несколько купюр, бросил их на стол и поднялся. Ужин закончился чертовски быстро, Сэм даже не успел заказать десерт. Зато Дин перестал думать о прелестях официантки, что было, по каким-то причинам, очень приятно. Ответ на вопрос «почему» Сэм поищет завтра. Или еще когда-нибудь, когда будет время.2Сэм спал на соседнем сиденьи, оставив Дина наедине с трассой. Ночью на дороге мало кого встретишь, большинство предпочитают оставаться дома, в своих постелях. Их можно понять, но старший Винчестер ни за что бы не отказался от пустого бесконечного полотна, не изгаженного пробками. Конечно, его тоже соблазнял мягкий уют подушек, одеял и матраса, но время от времени тянуло в ночь. Только он, дорога и Импала. Мирно посапывающий брат был последним штрихом, делающим эти часы идеальными.Дину не хватало его. Можно было сколько угодно становиться в позу, строить из себя независимого и крутого, но когда Сэм ушел, в груди образовалась пустота, которую ничто не могло заполнить. Ничто и никто. Каждый прожитый в одиночестве день делал дыру все больше. В какой-то момент Дин испугался, что она может поглотить его _всего_. А потом исчез отец и погибла Джессика, братья снова оказались рядом, отвыкшие друг от друга, не знающие, как подступиться друг к другу и о чем говорить. Сэм страдал, а Дин радовался, чувствуя, как пустота становится меньше, несмотря ни на что. Ночи стали более заполненными. Ему было с кем говорить, о ком заботиться, кого любить. Хотя порой...Иногда Дин завидовал брату — живому воплощению притчи о блудном сыне. Отец всегда заботился о Сэме чуть больше, оберегал его, скрывал правду. Уходил на Охоту, оставляя младшего сына под присмотром старшего. Дин почти забыл, какой была жизнь до пожара и смерти мамы. Остались лишь обрывочные картинки, но и их перебивали другие, более свежие и менее приятные воспоминания. Впрочем, жизнь стала лучше с тех пор, как Сэм спал рядом.Дин на секунду отвлекся от дороги и посмотрел на брата. Тот скукожился на сиденьи, завтра опять спина болеть будет. Но лучше такой отдых, чем никакого. К тому же... Дину нравилось слушать его сопение, видеть его расслабившееся, спокойное лицо, чувствовать его беззащитным, а себя — большим и сильным. Старшим братом, который непременно защитит и убережет от любой угрозы.«Прямо как рыцарь без страха и упрека», — хмыкнул Дин.Мимо проносились столбики, отмеряющие мили. Впереди было еще много часов спокойной езды, наполненной урчанием мотора, сонным дыханием брата и умиротворением. Дин не мог представить себе большего счастья.