Вместо пролога. (1/1)

Дни сменялись неделями, недели?— месяцами, а они вскоре плавно перетекли в год. Год относительно спокойных отношений для Майка и Джереми, о котором сейчас они могли только вспоминать. Почему? Все предельно просто и вместе с тем до ужаса больно и обидно. Как только охранники избавились от ядовитых пут, которыми представлялась старая пиццерия,?— или им так только показалось?— Шмидт и Фитцджеральд решили попробовать вернуться к своей ?прошлой? жизни. Первые попытки успехом не обвенчались. Несмотря на возникшие отношения и даже какого-то рода привязанность эмоциональную и физическую, различий между парнями было много. Взять хотя бы то, что Джереми просто мечтал поскорее уехать из этого проклятого города. Он уже успел уговорить родителей переехать на их прошлое место, ведь тот дом еще не был продан и пустовал, а сам принялся уговаривать теперь уже Майка уехать вместе с ним. Они не хотели расставаться, вовсе нет, но Майка город держал. Все эти улицы и проспекты, автобусы, машины, торговые центры?— они въелись под кожу не хуже дыма, и не хотели отпускать. Вот Шмидт и старался как-то сгладить углы и резкости, возникающие при разговорах, когда Джер пытался заставить его поверить в то, что больше нет никакой надобности оставаться здесь. Что можно купить билеты и уехать, оставить позади прошлое и зажить настоящим. Но как он мог со спокойной душой оторваться от того, что сдерживало его годами? Правильно, никак. И Джереми уехал. Просто проснувшись однажды непривычно рано утром после довольно яркой ночи, которую они провели вместе, Шмидт по привычке потянулся рукой к Джеру, но его часть кровати оказалась пуста. После короткой прогулки по дому брюнет обнаружил, что Фитцджеральда и правда нет дома. Конечно, можно было подумать, что он отлучился, как обычно, в магазин или куда еще, но что-то заставляло напрячься. Найдя прикрепленную к оконной раме на кухне записку, Майк уже было обрадовался, что все соответствует его мыслям, но текст не оставил уже никаких сомнений?— он его не удержал. На грязно-белом клочке бумаги слегка скачущим почерком было выведено несколько строк: Ты знаешь, я уважаю твой выбор, но не могу больше оставаться там. Если ты не готов следовать за мной и уважать Сердце Майка угрожающе сжалось. Хоть он и предполагал, что долго их так называемые отношения продлиться не могут по многим причинам, он все же в глубине души лицемерно надеялся, что Джереми передумает. Что смирится с той истиной, из-за которой Шмидт и не может покинуть этот город и оставить прошлое в прошлом. Но жизнь продолжалась дальше. Даже не думая замедлять свой бег, она подхватила безвольного Майка своими течениями и просто понесла дальше. Следующие несколько недель прошли в попытках осознать произошедшие с парнем изменения и привыкнуть к ним. С первого взгляда можно было подумать, будто все осталось как прежде?— с приездом Фитцджеральда в его квартире не было никаких крутых ?новшеств?. Разве что вторая зубная щетка да нашедшаяся в шкафу еще одна кружка. И тем не менее даже с исчезновением таких мелочей Майк вдруг стал чувствовать себя ужасно одиноким. Джереми, который наполнял его жизнь красками с каждым днем все больше, ушел, а больше ничего и не помогало Шмидту держаться на плаву. Да и надо ли ему вообще это?.. Зато он сумел найти постоянную работу. Хоть порой это лишь сильнее вгоняло его в мрачные мысли, но стабильность была лучше неизвестности. Удручало то, что путь к ней лежал через улицу, на которой располагалась Freddy Fazbear's Pizza. Майку приходилось делать большой крюк, чтобы обойти это место стороной, а для этого и вставать приходилось раньше. По прошествии полугода, отрешившись от внешнего мира, какого-никакого общения с Фритцем, который изредка ему писал, Майк смог почти полностью оправиться. О Фитцджеральде больше не напоминала любая мелочь, в каждом втором прохожем перестал казаться Винсент или Скотт, который все так же не давал о себе знать. И в конце концов опять приспособился. Теперь ежедневная рутина не казалась тяжелой, она просто определяла его жизнь, и Майк довольствовался этим. Он больше не пытался выйти с Джереми на связь. Он забросил все, кроме работы в том самом торговом центре, в котором когда-то они с Джером играли в автоматах. Наверное, это было единственным, от чего брюнет так и не смог избавиться?— от единственного напоминания о том, что Джереми Фитцджеральд и правда был в его жизни. Однажды, огибая ту самую улицу, он краем уха услышал, что на том месте стали что-то строить, но вдаваться в подробности не решился. Раз ту территорию успели подобрать городские власти, уже хорошо. Оставалось надеяться, что пепелище приукрасят чем-то вроде нового магазинчика или даже дешевой гостиницы. А Майк мог только прятаться в шумной толпе детей и взрослых, мысленно проклиная себя за то, что не уехал с Джереми, и думая, что, несмотря на это, вряд ли когда-нибудь сможет оторваться от этого города.*** Джереми долго терпел. Постоянно успокаивал себя мыслями о том, что Майк рано или поздно передумает, и в один прекрасный день они наконец-то переедут отсюда. Как оказалось?— зря. Он не знал точно, почему Шмидт так и не смог оставить все и уехать с ним. Вот вроде?— с глаз долой, из сердца вон, что может быть проще? Но Майк оказался слишком упертым. Постоянно твердил, что они могут быть счастливы и здесь, можно же просто не приближаться к сгоревшим страхам. —?Скажи это моим кошмарам и психологической травме,?— бросил тогда Джереми, прежде чем выскочить из дома в одной легкой кофте поверх футболки. Это была одна из самых сильных их ссор. Если в мелких препирательствах Майк мог легко его успокоить?— когда словом, когда жестким поцелуем?— то в той им просто необходимо было побыть на расстоянии друг от друга. Тогда же Фитцджеральд и понял, что однокомнатной квартирки им двоим слишком мало, его порой преследовало чувство удушения из-за давящих стен и узких пространств. А он ведь уже не раз говорил: ?Давай переедем, найдем квартиру побольше!?, но Шмидт все также его не слышал. Или не хотел. Поэтому в итоге Джер посчитал правильным просто уехать. Конечно, оставить самую банальную записку, как же без этого, но потом собрать немногочисленные вещи, позвонить Рокки и, заскочив перед этим в его с родителями теперь уже снова старую квартиру, завалиться к другу на неопределенное количество времени. Рокки, к счастью, сам снимал квартиру на деньги со стипендии и подработки, да еще и девушку, так что Джереми был предельно рад всему этому. Пока днями друг пропадала в колледже, Фитцджеральд, почти забросивший учебу еще в начале осени, стал лихорадочно подбирать себе постоянную работу. На обучение он решил пойти вечернее, чтобы с утра и до самого начала занятий он мог зарабатывать деньги. И уже через пару дней проживания у бывшего сокурсника ему подвернулся неплохой вариант?— консультант в караоке-клубе. Чистое и аккуратное заведение ничем не напоминало притворно-радостную и скорее мрачную пиццерию, а приветливые коллеги и адекватные посетители вообще казались для Джера настоящим Раем. Платили здесь, правда, поменьше, но зато за год Фитцджеральд смог возвратить Рокки долг и накопить на билет в одну сторону до города, в котором жил его двоюродный брат, согласившийся его приютить. Правда, этого бы не произошло без содействия родителей Джереми?— те, услышав, что сын хочет переехать, чтобы продолжить учебу в другом колледже (а вот это было уже выдумкой), сразу засуетились и обеспечили ему жилье. Все те триста шестьдесят пять дней, что блондин потратил на учебу, работу и попытки не показываться на глаза Майку, который тоже, кажется, не стремился возобновлять с ним общение, наконец-то закончились. Перед Джереми поднимался рассвет его новой жизни. Стоя на перроне и запрещая себе даже оглядываться на город, в котором с ним столько всего произошло, Фитцджеральд, сам того не осознавая, мысленно умолял Майка вдруг каким-то образом узнать о том, что Джер уезжает, примчаться к нему и попросить остаться… А лучше?— сказать, что он тоже уедет вместе с ним. Но перрон оставался таким же немноголюдным и разве что не пустынным. Когда поезд со свистом остановился, открывая чуть скрипящие двери, Джер отбросил все последние сомнения и шагнул в вагон. Путь пролетел незаметно, и вот он уже стоит перед домом двоюродного брата Роберта, к которому добрался до такси. Отец заранее предупредил, что Роб частенько отсутствует дома, так что ключи оставит висеть в укромном месте над дверью. Джереми, перехватив поудобнее свой багаж, поднялся на крыльцо, на пробу пару раз позвонил, но ответа не последовало. Тогда он потратил еще пару минут на поиски ключей, а потом наконец зашел в свой новый временный дом. С того дня и началась эта его ?новая жизнь?. С Робертом он пересекался от силы пару раз в неделю?— по утрам тот вставал на два часа раньше Фитцджеральда, а возвращался чаще заполночь. Да и у Джера дел хватало. Учиться дальше он, конечно, не захотел. Зато работу на новом месте получилось найти еще проще?— рекомендации из караоке-клуба и магазинчика цветов помогли с нахождением вакансии продавца-консультанта в каком-то техническом центре. Наверное, это и была главная заслуга Джереми?— находить работу везде. Так прошло три года. Три долгих года, в течение которых он то внезапно набирался сил и бросался вперед, то словно погружался в зимнюю спячку, позволяя до сих пор не забытым страхам волю и вгоняя себя в короткие депрессии. В основном выбираться из них помогали мысли о Майке, к которым всегда сводились его размышления. Раз за разом Шмидт, который все еще занимал определенное место в сердце Джеремиостался в прошлом, не позволял блондину окончательно погрязнуть в выжигающем душу омуте, от которого он его спасал, когда парни еще жили вместе. Со временем ноющая боль где-то в районе груди притупилась, а еще позже Фитцджеральд вообще перестал обращать на нее внимание. Его голову стали занимать другие мысли: как в очередной раз соврать родителям, что он хорошо сдал сессию, как побыстрее накопить денег на новый телефон, и, может, ему пора вновь посетить психотерапевта? Как раз о сеансах он задумывался довольно часто. Последний сеанс, который Джереми мог вспомнить, был пять лет назад, и запомнился он не очень хорошо. После него казалось, что парень пришел в норму, но как бы не так. Его ментальное состояние слишком истощилось за прожитые годы, Фитцджеральд нисколько не ощущал себя молодым двадцатитрехлетним парнем. Скорее его оболочкой?— внешне спокойный, повзрослевший и рассудительный, а внутри?— все такой же подросток с тяжелой детской травмой и легкой формой паранойи ко всему прочему. Тяжелее всего было забывать Майка. Брюнет был неотъемлемой частью жизни Джера, пока их пути не разошлись. Фитцджеральду было непросто справиться с пониманием того, что, наверное, Шмидт только ждал, когда же он уедет. Наверное, все это было только увлечением, легким поверхностным интересом, которая переросла во что-то большее, связывающее сильнее. И вот теперь, когда Джереми уехал, Майк наверняка живет свободной жизнью, ничем себя не обязывая.*** Четыре года?— немалый срок разлуки людей, которые даже не были полностью уверенны в своих чувствах. Майк понимал это и безвольно наблюдал, как образ Джереми в его памяти становится все более размытым, пока почти полностью не стирается. И тогда становится еще легче?— больше нет бессонницы и желания перенять старую привычку Фитцджеральда курить. Больше нет кошмаров, в которых блондин остается в пиццерии, когда ее охватывает пламя. Майк живет более-менее спокойно, подстраиваясь под новый ритм, и почти не думает о Джереми. Пока однажды… Шмидт выходит из квартиры, запирает ее и начинает спускаться по лестнице. Сегодня?— семнадцатое мая, и сегодня у Фитцджеральда день рождения. Этот день, против правил, обведен красным маркером в небольшом настольном календаре, и даже без этого напоминания Майк никогда бы про него не забыл. Солнце неумолимо печет, тепло пришло слишком рано. Зеленые деревья и трава пестрят своей яркостью, и хочется прикрыть глаза, чтобы не видеть их цвета, чтобы на внутренней стороне век не вставали знакомые изумрудные омуты. Его путь снова лежит через несколько проспектов, но Майк почему-то упрямо движется в сторону парка рядом со сгоревшей пиццерией, через который можно сократить дорогу. Прохожие мельтешат перед глазами, а их громкая речь заглушается шумом собственной крови в ушах. По телу вдруг начинает расползаться холод, идущий от кончиков пальцев. ?Что-то не так?,?— думает Шмидт и хочет уже развернуться, чтобы все-таки пойти более длинным путем, но тут его взгляд вылавливает знакомые очертания застывшей посреди толпы фигуры. Сердце на миг замирает, Майк делает еще один шаг, и силуэт теряется из виду, оставляя брюнета непонимающе смотреть на то место, где он только что был. Качнув головой, парень делает два глубоких вдоха, и идет дальше. Перейдя проезжую часть и оказавшись у переулка, сквозь который можно выйти к обходной дороге, Парень на секунду снова остановился и посмотрел в разные стороны. Но знакомый человек наверняка уже растворился в толпе, и нет смысла его искать. Майк сворачивает за дом и внутренне радуется прохладной тени и почти сразу чувствует прикосновение чего-то холодного к своей шее. А потом в голову вдруг ударяет вспышка боли, и все чувства отключаются, отпуская его темноту.