Эпилог (2/2)
- А кто отправитель? - мама поднимает взгляд на мужчин, а те пожимают плечами, отвечая:- Не указано, мем.- Спасибо, - мама улыбается уголками губ курьерам, закрывая за ними двери. Она поворачивается ко мне, приподнимая брови, и молвит: - Должно быть, Мэг что-то прислала да забыла указать отправителя.Папина сестра никогда не отличалась особым умом, но зато была очень доброй, и первые два месяца после "возвращения" мы с мамой провели в Аризоне у нее на ферме, где она разводит лошадей. То, что Мэг могла забыть указать отправителя, многое объясняет. Вот только кажется мне, что посылка не от нее.
Но если не от нее, то от кого?Кто ещё стал бы нам слать что-то?Мы с мамой обменивается короткими взглядами, после чего мы обе заносим коробку в гостиную, а мама идёт на кухню за ножницами. Что-то неприятное скребется внутри. Что-то говорит мне, что этапосылка отнюдь не от тети Мэг. Но чувство паники я ощущаю даже во сне. Мои нервы - не канатные тросы, потому могу в любой момент сорваться. Вообще, мне стоило бы уже приходить в норму, но мама не видела то, что видела я. Она не видела Синди той, кем она есть на самом деле.
Но все это - лишь моя паранойя.Мама возвращается с резаком, выдвигая лезвие и разрезая полоску скотча.
- Должно быть, это что-то, принадлежавшее Дэвиду, - мама пытается держать голос ровным, но эмоции её выдают. Она откладывает в сторону резак, открывая коробку.На пол падают несколько пенопластовых шариков, защищающих то, что находится внутри, от падения.- Наверное что-то хрупкое. Скорее всего, ваза, что он подарил мне на свадьбу, - мама шмыгает носом, прогоняя слезы. Она проводит рукой по шарикам, сгребая их в сторону.
Лицо женщины хмурится, когда она видит торчащую из-под пенопласта фарфоровую руку.- Это не ваза... - молвит мама, принявшись резко разгребать шарики обеими руками и беря куклу. Кожаная красная куртка и завитые светлые локоны. Она выглядит так же, как человек, которому она теперь принадлежит.
Что? Это же все закончилось... Должно было закончиться.
Я обхожу маму, доставая ещё одну куклу из своеобразного прямоугольного гроба. В памяти сразу всплывают слова: "Я - это ты, Айли".Это ты, Айли.
Она такая же, как я. Рот разрезают две вертикальные полоски. Веки 'другой Айли' плотно закрыты. У меня трясутся руки, когда я подношу ее ближе к лицу, шепча:- Не-е-ет...Её голубые глаза широко распахиваются, уставившись на меня, словно среагировав на мой голос. Кукла резко двигает рукой вместе с кусочком стекла, касаясь моей шеи, отчего капли крови окропляют её лицо.А дальше тьма. И кровь. И боль.
Много боли.
- Я же тебе говорила, что мы будем вместе, Айли...
Куколка.***Ветер. Я чувствую, как он дует в лицо. Слышу шум дождя за окнами. Меня не раздражает свет, потому что здесь сумрак.
Первое, что я ощущаю, а точнее не ощущаю, - это воздух в лёгких. Мне больше не нужно дышать и совершать вдох. Лёгкие больше не жжет огнём. И боли вообще нет. Я не ощущаю ничего. Физически я чувствую себя, двигаю фалангами пальцев, сжимая в кулаке простынь.
Второе, что я замечаю, это полное спокойствие внутри. Буря под именем "сердце" перестала меня ломать. И наступил покой. Пульс больше не кровит мне в висках. Его вообще нет. Здесь тихо. Здесь больше не горит свет. Здесь мертвенно-пусто.Открываю глаза, по старой привычке втягивая в себя воздух. Единственное, что есть во мне - это миллионы эмоций. Мысли больше не причиняют боль. Не физическую. Я больше не чувствую ни тепла, ни холода.
Приподнимаюсь на локтях, садясь на кровати и подгибая колени. Замечаю два силуэта сидящих на соседней кровати и наблюдавших за мной.
- Когда ты была маленькой, - начинает отец, - мы с твоей мамой могли часами наблюдать за тем, как ты спишь. Мы сами забывали дышать, наблюдая за тем, как поднимается твоя грудная клетка.
- Твой отец пел тебе песни The Beatles как колыбельную... - улыбается мама.Родители держат друг друга за руки, а мама кладет голову ему на плечо.
- Ты так выросла, наша девочка... Наша маленькая Айли, - мама переходит на лепет, и я налетаю на них с объятиями. Прижимаю так сильно, словно в любую секунду меня от них что-то оторвет.
- Мама... Папа... - почти шепчу и чувствую, как сильные руки обнимают меня в ответ.
Сначала все это кажется мне сном. Но потом...- Я... Я умерла, да?Отстраняюсь и читаю во взглядах родителей печаль. Мы вместе. Мы снова вместе. Я здесь, снова в этом отеле. В этой комнате номер 206. Она теперь наша с мамой навсегда. Мы стали частью отеля.
- Я люблю вас, - все, что могу сказать.
Так странно ощущать лишь эмоции. Только одни эмоции и ничего больше.- И мы тебя, Айли, - папа гладит меня по затылку, крепко прижимая к себе. - Тебя кое-кто ждёт в коридоре, - добавляет он спустя минуту, и я отстраняюсь, хмурясь брови.- Иди, - мама улыбается уголками губ, касаясь моей щёки кончиками пальцев.Я поднимаюсь на ноги, понимая, что больше не ощущаю боли от хромоты. Её больше нет. Делаю шаги вперёд к двери. Это так странно больше не дышать. Но я все равно втягиваю воздух в лёгкие, оттягивая ручку и выглядывая в коридор. Оглядываюсь по сторонам, замечая силуэт на подоконнике. Я складываю руки на груди, продвигаясь, а он сидит на подоконнике, переворачивая страницы старой книги тонкими пальцами. Смотрю на него и такое ощущение, что все замирает внутри. Я не знаю, что это за чувство. Чувство ли вообще, но у меня словно сердце гулко забилось в своей камере. От его карамельных глаз и россыпи родинок на щеках у меня перехватывает дыхание.
Я молча подхожу к нему и сажусь напротив, скрестив ноги, согнув их в коленях. Он поднимает на меня взгляд из-под густых ресниц, оторвавшись от книги. Закрывает ее, кладя рядом с собой. Он кладет руки себе на колени, заключая пальцы в замок.
Мы молчим. Тишину нарушает лишь дождь, выбивающий на крыше барабанную дробь. Это город вечного дождя. Город постоянного холода. Постоянной осени.Аккуратно касаюсь кончиками пальцев его руки, смотря в глаза. Он обхватывает несколько моих пальцев, а потом и всю ладонь, начиная поглаживать её большим пальцем. Странное чувство, когда ты должен дышать, тебе хочется сделать вдох, но он тебе просто не нужен... И я не дышу, наблюдая за тем, как Дилан медленно подносит мою руку к своему лицу, начиная тереться об нее щекой, а потом оставляя на ладони поцелуй.
Он улыбается, и я не могу не улыбнуться в ответ. Мы, не сговариваясь, поворачиваем головы к окну, наслаждаясь относительной тишиной. Это наша тихая идиллия: уютный подоконник и несколько книг; наши разговоры молчанкой, прерываемые громом и шумом дождя, нещадно избивающего асфальт; и мы - два океана чувств...Я и Он.
И наша с ним вечность.***А она кроется в тени. Она - сгусток боли и одиночества. И быть одинокой - её судьба.Она смотрит на то, как падает и разбивается с оглушающим "БАМ" её собственное счастье. А ведь она так хотела быть любимой...Она всегда будет играть со своими куклами на чердаке, ведь только это ей и остается. Но в её коллекции всегда найдётся место для прекраснейших из прекрасных... Её коллекция всегда будет пополняться. И никогда не перестанет.Щелчок.