Весенняя война. Глава V: Море и сосны. (2/2)
— Это да... Понимают видать, или пресмыкаются. — Сказал Лабрум, размышляя о чём-то. Сослуживцы мало знали о прошлом Лабрума, кроме того, что у него было высшее образование и какие-то виды на высокую жизнь, но армия решала совсем иначе.
— Пресмыкаться это вряд-ли. Ты видел хозяина этого дома? Да он чёртов герой, послать нашего унтер-офицера в лицо, да ещё при нас.
— На Ляпписа или ротного нашего он бы рта не открыл... А хорошее тут местечко всё-таки.
— Да уж получше, чем те что были до этого. Откуда такая меланхолия, Лаб?— Курево хорошее. Никогда такого не курил. Помнится, писали в нашей ульевой газете, мол какой-то везалипольский профессор медицины сказал, что курение вредит здоровью. Вот наши папироски точно здоровью вредили, запах у них отвратительный. Спасибо оленийской армии, обеспечили они нас хорошо и надолго.
Солдаты похмыкали от остроумного замечания товарища. Погода была далеко не так уж и хороша, но им от этого было вовсе не плохо.
Ужин выдался хорошим, а сон крепким, ночь будто бы началась и закончилась в одночасье. В три утра в доме прозвучала команда "подъём", и солдаты, только оценившие уют ночёвки в стенах дома, тут же вынуждены были собираться и покидать своё временное пристанище. Отделение построилось и влилось во взвод, а взвод влился в роту. Артиса и остальных провожали взгляды местных жителей, для которых этот батальон появился и исчез, оставив за собой лишь тревогу и страх неопределённости. Жизнь этих существ была обречена перемениться, и вовсе не к лучшему, а панцергренадёры невольно послужили причиной этой перемены. Скоро сюда приедут оккупационные чиновники, скоро меж домов начнут расхаживать молодчики-олени с винтовками наперевес, с полицейскими значками на рукавах, и будут ли они так спокойны, как то войско угрюмых малорослых солдат, нагрянувших и исчезнувших в одночасье.
Батальон был построен и погружен на машины, часть солдат была "спешена" на случай, если придётся помогать машинам двигаться по порядком разбитому просёлку. Грязь, темнота, вонь бензина, электрические фары режут глаз, моторы надрывно тарахтят, заставляя машины продираться через кашу, в которую превратилась дорога. Ночью прошёл лёгкий дождик, но этого оказалось вполне достаточно для окончательного превращения грунтовки в болото.
***Им передали приказ: свернуть на перекрёстке на главную дорогу, к этому моменту батальон уже порядком отдалился от села и даже не сильно отставал от графика. Грузовики пришлось пускать по обочинам, потому что дорога превратилось в нечто совершенно непригодное и ужасное.Зря Кринг торговался с оленем за мыло, зря они вообще мылись, потому что эта дорога вымазала всех и каждого в грязи. Артис лично участвовал в спасении нескольких грузовиков своей роты, и после таких приключений утомился совсем нешуточно, а ведь нужно было ещё и следить за оружием...
Колонна начала постепенно заворачивать в сторону шоссе. Это нужно было сделать быстро, ведь по чьей-то гениальной ротационной схеме их часть должна была одной из первых войти в злосчастный Манти.
Асфальтовая дорога и ж/д полотно проходили по берегу реки, носившей название города. Она уж точно не была похожа на пресловутый "ручей", вместе с которым иногда употребляется название Манти. Наверняка это было связано с очередной оленийской легендой-байкой, интересовавшей перевёртышей меньше всего. Единственные мысли, возникавшие у них при взгляде на водную гладь были мыслями о гигиене и питье. Фарникс вовсе не готовился к пресловутому "Блистательному входу в поверженный город", скорее он намеревался сходу его брать, и его не интересовал внешний вид бойцов и техники, идущих на Манти. Сейчас их колонны шли очень быстро, и поздним днём они уже должны быть в городе.
С ещё невидимого моря уже дул солёный ветер, но в грузовиках пахло потом, сыростью и табаком. Солдаты устали, но были веселы от того, что совсем скоро их длительный марш-бросок кончится. Ещё неизвестно было, будет ли сражение за город, но они были готовы принять любой бой, лишь бы достигнуть цели.
***Мотоциклетный разъезд подъезжал к линии траншей, преграждавших подход к городу, стрелки готовились устроить разведку боем, но боя не последовало: из окопов выкинули белый флаг, а затем навстречу им вышло несколько оленийских солдат. Они объявили о своей капитуляции, их командир заявил о своём нежелании губить своих солдат в бессмысленном сражении, так как все резервы из-под Манти перебросили куда-то в юго-восточную Олению, и его часть была фактически брошена вышестоящим начальством. Обескураженные мотоциклисты поспешили оповестить об этом майора, и он принял капитуляцию вражеского отряда.
Это произошло уже совсем близко от городской черты, панцергренадёры вошли в Манти вместе с танковыми батальонами, когда передовые отряды ворвались на улицы, по ним ещё ходили трамваи, а местные жители с недоумением и страхом смотрели на заляпанные грязью грузовики чейнджлингов. Это было вовсе не похоже на триумфальное шествие: все слишком устали, чтобы изображать из себя бравых вояк. Главное было то, что они взяли город, а их внешний вид имеет мало смысла.
Панцергренадёры покинули грузовики, и шли по улицам пешком. Артис впервые видел полноценный город, с улицами, домами, фонарями и брусчаткой. Манти трудно было назвать большим городом, да и очень старым тоже. Здесь был порт, какие-то фабрики и какие-то достопримечательности, но какое это имело значение?
Рота расположилась в жилых домах в квартале близ морского побережья. В роте были бойцы родом из Диртрисиума, они рассказывали о том, что такое море, но жители иных ульев редко видели даже большие реки, не говоря уже о морях.
— Воздух здесь другой. — Класпер распахнул окно квартиры, в которой разместилось отделение. Настроение перевёртышей вновь стало приподнятым, тяжёлая дорога осталась позади, квартира же оказалась довольно милым местом для времяпрепровождения.
— Знаете, а я был бы не против посмотреть на море. — Вдруг сказал Артис, почувствовав запах бриза, приятного и лёгкого ветра, дувшего с востока.
— Оно почти как Ключ-Озеро, только намного больше. — пошутил Лабрум, растянувшись на стоявшей тут кушетке. — Только вряд-ли мы на него посмотрим, в городе наверняка найдётся много работы для военных, иначе быть не может.
В помещение зашёл запыхавшийся Кринг, он недавно основательно отстирался и придал себе бравый залихватский вид.
— Ляппис собирает взвод на улице, у нас особое поручение из штаба дивизии.
— Этого не хватало... — Пробормотал Класпер.
— Торопитесь, чёрт побери! Я не шучу!
После этих слов солдаты повскакали со своих мест и через несколько минут отделение свежих, отстиранных и отмытых солдат стояли на улице среди порядков своего взвода.
— За мной! — Скомандовал Ляппис, и весь его отряд двинулся по улице по направлению к морю.
***Помимо грузового порта, в Манти была и набережная, улица, что шла вдоль пляжа. Взвод свернул с улицы в переулки, чтобы срезать путь. Они шли быстро, почти скакали. Вот из переулка они вырвались на свет...
Небо. Это всё, что пришло ему на ум, когда он увидел то, что увидел. Угрюмое, тёмно-синее, рассечённое густыми шеренгами серых и свинцовых облаков. Оно отражалось в необозримом, гладком просторе, который зажимали с двух сторон изрезанный фьордами Мантийский залив.Солдаты вышли на набережную. Ещё совсем недавно здесь гуляли состоятельные парочки, сновали разносчики газет, а в летних кофейнях играла заказная музыка. Сейчас же здесь было пусто, ни единой души. Белая ограда набережной ярко контрастировала с цветом неба и моря. Это зрелище нагоняло чувства, которые трудно было осознать.
Солдаты спустились с набережной на пляж, покрытый мелким светлым песком. Отсюда открывался вид на покрытые лесом прибрежные горы, сосны свешивались над жуткими обрывами, в их кроне искал покоя морской ветер, обречённый на буйство и вечные скитания...
Артис дышал этим воздухом и смотрел на море. Оно шумело и волновалось, но в узком заливе оно не могло разгуляться во всю силу. Низкие волны бились о песок, зрелище было завораживающим. Пулемётчик вспомнил суровый пейзаж Ключ-Озера, серые воды этой грозной и капризной стихии, почти круглый год покоящиеся под коркой льда. Море было не похоже на него, море было другим. Оно навевало меланхолию и приятную тоску, оно вдохновляло творить и философствовать.— Генерал Майор Хелькерис распорядился набрать из этого залива воды, и направить её в Везалиполис. Таким образом, мы засвидетельствуем свой триумф над врагом. — резкий голос цугфюрера прервал созерцание, и вогнал пулемётчика обратно в суетную действительность. — Честь сделать это предоставляется одному из солдат нашего взвода, нас сейчас фотографируют для прессы, имейте ввиду. Набирать воду буду я.
Сказав это, Ляппис достал из-за пазухи шинели бутылку, и направился к воде. Мокрый песок как бы пружинил под его копытами, следы офицера были очень хорошо заметны на нём. Сзади, на набережной стояли военные корреспонденты с фотокамерами, так Артис и его взвод попали на страницы газет и отпечатались в истории. Война ещё не кончилась, но победа уже была за чейнджлингами. Тяжесть походов и боёв была оправдана, теперь солдаты чувствовали себя героями-победителями, закономерно считая, что всё самое страшное уже позади.