Весенняя война. Глава I: Удар на восточном направлении. (2/2)

Снова на всякий случай закидали траншеи гранатами, снова ворвались в пустые укрепления, где не было живых. Траншеи тянулись зигзагом, и бойцы не могли видеть ни удирающего противника, ни наступающих своих.

— Третья линия взята! — Крикнул кто-то из младших офицеров. И тут же в воздухе раздался визг приближающейся мины. Кто-то проорал "Ложись!", но этот крик потонул в разрыве. Так и есть! Они пристрелялись по окопам! Новые и новые мины с визгом обрушивались на ворвавшихся в траншею пехотинцев, вскоре к ним прибавилась ружейно-пулемётная пальба. Вспышки мелькали среди деревьев у подножья, окопы и капониры запасной линии стояли пустыми и нетронутыми, а среди солдат Агриаса уже раздавались крики раненых. Забили в ответ ротные миномёты и подошедшие пехотные пушки. В лесу начали рваться снаряды, взводы очнулись от первоначального ступора и начали отстреливаться, с целью подавить пулемёты, спрятанные в лесу. Ночью он казался одной сплошной чёрной стеной, чейнджлинги же были видны очень хорошо. Агриас со своими помощниками укрылся в развалинах блиндажа. Сделать сейчас что-либо было трудно: как ходы сообщения, так и поле были хорошей мишенью для противника. Агриас снова достал бинокль, и начал всматриваться в тьму. Ему удалось насчитать около четырёх пулемётов и ста-ста пятидесяти винтовок, миномёты были скрыты лесом и складками местности, вспышки не могли выдать их.

Перестрелка затягивалась: сколько не пытались пулемётчики, противника не удавалось подавить. Ни один пулемёт противника не умолк, потери роты множились.

"Амбразуры…" Промелькнуло в голове у Агриаса. Одна из пехотных пушек ударила по одному из пулемётных гнёзд, снаряд лёг точно в цель: пулемёт умолк. Другой такой же выстрел не дал результата, фугас будто бы ударился о что-то твёрдое, как железобетон.

Вот что не смогли заметить самолёты-разведчики. Оленийская хитрость и упорство продолжали работать даже перед лицом очевидного поражения.

Прямо над головой Агриаса раздался свист, его фуражка упала на землю, пробитая пулей. Гауптман тут же залёг, не давая вражескому стрелку повторить попытку. Ему повезло, но ещё немало чейнджлингов встретят смерть от таких метких пуль.

— Это кукушка, герр гауптман! — Нервно смеясь поведал ему неотступно следующий за ним ординарец. — Вот за это мы их не любим.

Одна за другой амбразуры глохли. Их стрельба выдавала их, делала уязвимыми для пушек. Миномёты врага перенесли на артиллеристов роты свой огонь. Одна из мин шлёпнулась рядом с одной из них. Бронещиток спас расчёт, но осколки сильно посекли его и само орудие.

— Миномётный огонь должен быть прекращён. Надо наступать... — Пробормотал Агриас, покидая своё убежище. Ликвидация пулемётов создала несколько мёртвых зон. Взводы теперь могли вплотную подобраться к ДОТ-у.

— Командира сапёров ко мне!

— Я тут, герр гауптман! — Прозвучал голос из-за спины гауптмана. Сапёры оказались рядом.

— Наши пушки вышибли несколько пулемётов, вы представляете как можно подобраться к ДОТ-у?

— Видеть бы его, герр гауптман! Но если пулемёты вышибли, то подобраться можно. Если получится, то заложим тол и там всё жахнет!

— Хорошо, я выдам вам взвод пехоты в помощь, вас прикроют огнём пулемётов и орудий.

— Этого хватит, герр гауптман! — Лейтенант отсалютовал Агриасу. — Слышали его? За мной!

И около двух десятков сапёров двинулось вдоль по траншее, их целью был один из ходов сообщения, попавший в мёртвую зону вражеского огня. За ними последовали бойцы взвода Пейтиса, в этом взводе служил ефрейтор Анрис, тот самый боец который когда-то задержал Агриаса на входе в батальонное расположение, Агриас высоко ценил этого бойца, но никогда его не выгораживал. Ручные пулемёты других взводов начали бить широкими очередями по лесу: снопы трассирующих пуль стремились подавить врага, лишившегося части огневой мощи. Противник в лесу затих, отбиваясь редкими выстрелами и очередями, пулемёты всё так же гвоздили, но уже не могли покрывать весь сектор обстрела. Отряд шёл вперёд, постреливая из ружей и автоматов, пулемётчики взвода Пейтиса заняли позиции на брустверах хода сообщения, и так же стреляли в обе стороны по невидимому врагу. Выскочив из хода в капонир, отряд залёг: до заветного леса оставалось около полутора сотен метров. Воздух над их головами чертили трассирующие пули, никто уже толком не целился, целью стал сам по себе лес. Миномёты противника замолчали, видимо у них кончились снаряды.

Лейтенант сапёров высунул голову из укрытия: он наконец увидел порядком потрёпанную железобетонную стену, скрытую складками местности и окружённую окопами с вражеской пехотой. На месте одного из пулемётных гнёзд зияла дыра, проделанная метко попавшим снарядом, рядом с ней было несколько выбоин от других попаданий.

— Кидайте гранаты туда и туда. — Лейтенант показывал головой слева и справа от себя. — Там прямо перед бункером окопы, так что без укрытий не останемся. Кидаем, а потом сразу в атаку, понятно?

Все кивнули и полезли за своими гранатами. У пони и оленей под метание гранат предусматривалась особая праща, и гранаты их были круглой и овальной формы. Чейнджлинги же недолго думая скопировали грифонские гранаты с ручкой — от ручки им толку не было, метали они их при помощи рога. Кто-то шутил, что ручка нужна для дополнительного поражения врага занозами. "Колотушки" полетели в цель, там послышались окрики, возня, а потом грянуло около десяти-пятнадцати взрывов.

— Вперёд! — Лейтенант поднялся и повёл свою группу в атаку. Увидев, что сапёры уже где-то совсем впереди, огонь поддержки стал слабеть. В траншеях начался ближний бой: чейнджлинги в упор били по уцелевшим оленям, но до штыков не дошло, те кто уцелел вынужден был отступить. Тем не менее, амбразуры оленийского дота продолжали стрелять. Это были пулемёты с водяным кожухом, торчащие из практически глухих казематов. Уничтожение двух из них сделало укрепление беззащитным с той стороны, с которой подошли перевёртыши.

Толовая шашка была зажжена и примотана к длинной палке, один из сапёров подполз к всё ещё стреляющей точке и впихнул палку с шашкой в амбразуру. В это время другие сапёры закинули в уже выбитые гнёзда по связке гранат, пока остальная группа окружала сооружение.

Грянул взрыв, затем ещё два. Пулемёт умолк навсегда, остальные так же затихли. От взрыва двух толовых шашек вынесло металлическую дверь, туда тут же полетело несколько гранат и только потом отряд ворвался внутрь. Зрелище было ужасающее: стены ДОТ-а были целы, но почти все кто находился внутри либо превратились в кашу, либо были тяжело контужены. В погребе укрепления нашли застрелившегося оленийского майора, карты и документы.

Время уже подходило к шести утра. Солнце вот-вот должно было взойти, а бой на оленийских укреплениях уже подходил к концу. Миномётные позиции нашли в лесу брошенными, одно орудие было уничтожено, два остальных просто бросили. Ориентируясь только по своим группам и огням фонариков, действуя согласно отточенной тактике фантайнцы смогли быстро опрокинуть противника. Оказавшись выбитыми со своих укреплений, остатки разгромленных оленийских частей отступили в лес.

Рассвет торжественно забрезжил над полем брани. Заняв оленийские укрепления на всём своём участке, солдаты Альшписа перегруппировывались. Подсчитывали убитых, раненных доставляли в лазарет. Захваченных в бою многочисленных оленийских раненых тоже наскоро перевязывали, строили в колонны и отправляли в тыл. Тяжело контуженных положили на самодельные носилки, и поручили их тем, кто был ранен легче. Значительная роскошь — они пока не отстали от коммуникаций и могли позволить себе поцеремониться с пленными врагами. Олени были в серых запачканных шинелях, с перевязанными окровавленными головами и обломанными рогами. Кто-то из них шёл с гордо поднятой головой, кто-то трясся как банный лист, бросая взгляды на ружья и автоматы чейнджлингов, контуженные же вообще мало понимали, что творится вокруг них.

— Моя рота потеряла семнадцать штыков убитыми и двадцать восемь раненными. Пропавших без вести нет. — Агриас стоял среди остальных ротных командиров. За эту ночь его форма несколько истрепалась, но и остальные командиры не походили на паркетных франтов: у всех шинели приобрели грязевой оттенок.

— Маловато для такого боя, видать артиллерия хорошо отработала, либо вы молодец и везунчик. Так или иначе, вы отлично справились, герр Агриас, но мы ещё повоюем сегодня. Мне почти только что доложили, что наша развед-колонна уже ворвалась на шоссе и навела там шороху. Говорят, с налёта взяли много обозов и пленных, любят же эти черти врать... Стройте роту, мы должны занять село неподалёку отсюда. Олени не любят уступать так легко, скорее всего они попробуют там закрепиться. У кого нибудь есть вопросы?

— Герр майор, прошу представить к награде два отделения сапёров и мой пехотный взвод, уничтоживший вражеский ДОТ.— За эту ночь батальон захватил где-то пять или шесть таких укреплений, к награде предстоит представить слишком многих. Я ещё подумаю над этим, а сейчас у нас есть более насущная работа, отложим это до лучших времён.Рота быстро построилась, вышла на просёлок и двинулась к селу. По дороге им встречались брошенные телеги с раненными, оружие и прочий военный мусор, брошенный врагом. В селе их никто не встретил, кроме пустых покосившихся домов и брошенных окопов. На дороге валялись трупы нескольких офицеров, заколотых штыками. Они все ушли, и солдаты и мирные.

— Пустая деревня. — Отрапортовал Каринкс. — Что будем делать?

— Наступать. Оставайся здесь, остальные пойдут за мной к другому селу. Занимай окопы по периметру, они их нам любезно оставили.

— Так точно, герр гауптман!

Наступление продолжилось, остальные деревни заняли без больших проблем: где-то попадались единичные солдаты, сопротивление было минимальным. Местные жители, которые не успели сбежать, со страхом и затаённой злобой взирали на оккупантов, так играючи расправившихся с их солдатами. К вечеру этого дня батальон углубился во вражескую территорию намного глубже, чем планировалось. По всему фронту чейнджлингам так же сопутствовал успех. Марш на Экскуг начался, предстояло сражение за город.