Часть 1. Столкновение с тьмой. Глава 1 (1/1)

Дико болела голова. Ощущения такие, словно вместо мозга под черепом обосновался воздушный шарик с очень плотными стенками, который надувается, зараза, так, что грозится в любую минуту лопнуть, в хлам разнеся тупую башку. В том, что тупую – без вариантов, иначе Богдан не намешал бы вчера всего того, что, скорее всего, намешал. Ведь голова у него болит только с похмелья.А еще ужасно жарко, словно сейчас не апрель, а самая середина удушающего резко-континентального лета. Неужели что-то с отопительной системой? Надо быстрее разобраться, а то они рискуют подсушиться всей семьей, как печеньки в духовке. И какого хрена никто не помог болезному добраться до кровати?! Более того, судя по ощущениям, он валяется на бетонном полу подвала, причем, тоже раскаленном, трогательно уткнувшись щекой в очень острый камешек. Да что за хрень?!Слипшиеся ресницы не позволяли открыть глаза. Такое чувство, что он рыдал спьяну, только вот по какой причине? Вроде ничего…Так, погодите. А они разве пили вчера? Сомнительно что-то. Да и во рту нет поганого ощущения кошачьей ночлежки. Пора разобраться.Богдан с трудом подтянул руку к лицу и принялся пальцами раздвигать веки левого глаза, так как другой, как и вся правая сторона лица, был прижат к непонятной горячей поверхности. Ресницы отклеивались с трудом, даже с болью, и Богдан был уверен, не менее половины остались там, к чему прилипли.Сетчатку обожгло светом. Помните, как шпионов пытали – лампой в морду? Говори правду, ссссука!Во-во, такое же ощущение. Яркий белый свет и жар. Бля, больно же! Поэтому с трудом открывшиеся веки пришлось спешно схлопнуть обратно.Вторая попытка. Уже наученный предыдущим опытом, веки Богдан приоткрывал медленно, с опаской. И хоть свет никуда не делся, глаз все же привык и послал в мозг картинку. Лучше бы послал на хуй. Вот честно.По всему выходило, что валяется он отнюдь не в подвале, и даже не на полу в своей комнате, а на раскаленной, потрескавшейся земле. И кроме этой земли, ничего, куда хватило взгляда. Ровная, как стол, поверхность, до идеально прямой линии горизонта.Пришлось приподнять голову и расковырять второе веко. После недолгой адаптации дополнительного зерцала ничего нового к пейзажу не добавилось. Только жуткая жажда и ломота в теле.Кряхтя, как целый дом престарелых, Богдан приподнялся на руках, потом встал на колени. Ладони обжигала жесткая корка. Еще одно усилие, и вот он стоит на ногах, чуть пошатываясь, но все же стоит. От перемены положения тела окружающая действительность не изменилась. Все та же бескрайняя раскаленная пустошь. А в ярко-голубом небе пылают два солнца – одно оранжевое, другое – серебристо-серое. Приплыли.***Несмотря на некую апокалипсичность пейзажа, Богдану неожиданно полегчало. Он даже выдохнул и утер совсем не воображаемый пот со лба. Эти два светила, как ни странно, полностью прояснили ситуацию и дали понять, что происходит. Всего лишь дурной сон, навеянный неумеренными возлияниями и тоннами перечитанной и пересмотренной фантастики. У него и раньше случались подобные слишком реалистичные сновидения, только вот ощущения в первый раз такие яркие, например, удушающая жара. Но это тоже объяснимо, к примеру, нахождением тела сновидца непосредственно рядом с отопительным прибором. А оглядев себя, Богдан заметил, что, ко всему прочему, одет в верхнюю одежду – кожаное пальто на меху и тяжелые ботинки. Охренеть.С трудом снял пальто. Стало гораздо легче. Снял свитер. Еще лучше. После чего свернул пальто рулончиком и уселся на него, скрестив перед собой ноги.Так, что мы имеем. Можно, конечно, посидеть тут спокойненько, подождать, пока не разбудят либо настоящая головная боль, либо настоящий сушняк. Можно также отправиться путешествовать в любом направлении, авось, набредешь на что-нибудь интересное. Если это сон, долго брести не придется. А жажда… ну что, жажда, если он еще от нее не проснулся, значит, не все так плохо.Встав на ноги, Богдан направился в ту сторону, куда в этот момент смотрели его глаза, не задумываясь, ведь при наличии такого разнообразия вариантов вполне можно было зависнуть с выбором на пару часов. Поэтому просто пошел вперед, даже не подумав взять с собой пальто, а свитер связал рукавами на поясе. Не слишком обращая внимание на однообразие раскаленной пустыни, Богдан старательно вспоминал перипетии предыдущего дня. Странно, даже будучи в состоянии сна, память исправно выдавала вполне реальные события.***- Представляете, какой шанс! И почему мы раньше не подумали об этом?! – экспрессивно размахивая руками, как крыльями, вещал Стасик. – Вон, Боня тоже слышал, скажи же?- Жи же! – отозвался Богдан. – И если еще раз так назовешь – прибью!- Ну, Боооо… ладно, Богдан! – подлизывался Стас. – В любом случае, ты слышал.Тот лениво кивнул.Пятеро парней лет шестнадцати-семнадцати устроились в самой дальней беседке парка, почти у самого родника, давшего название элитному поселку. Четверо развалились на скамейках, и только Стасик, самый младший, стремительно сновал из угла в угол, раскручивая друзей на очередную авантюру.- Где вы вообще об этом услышали? – спросил Антон.И Стас рассказал. О том, как они узнали, что в этом году как раз двадцать пять лет после выпуска Андрея Дюгонова, легендарного хоккеиста, решившего не потакать родительским амбициям и забившего на блестящую карьеру дипломата, на все сто реализовавшего амбиции собственные, спортивные. Самого успешного игрока страны. Бессменного капитана сборной в течение пяти лет, ознаменованных чередой непрерывных побед. В настоящем бизнесмена и влиятельного консультанта мирового уровня.

Замысел ребят состоял в том, чтобы спрятаться в лаборантской позади кабинета физики, где и соберется этот выпуск, дождаться конца восторженной болтовни о делах давно минувший дней и пересказа преданий старины глубокой, выбраться за солидными дамами и господами и подкатить к хоккеисту за автографом. Каковой план с блеском увенчался успехом, а своеобразным бонусом стала эта история, подвигнувшая неугомонного Стасика на создание очередного утопического плана по развлечению скучающей кучки пресыщенных мажоров.«Ну-ну, Бог в помощь! – усмехнулся про себя Богдан. – Неужели он хочет впечатлить того же Рината, замаянного самыми разными развлечениями, набегом на старый полуразвалившийся дом?».Для самого Богдана встреча с этим человеком была знаменательна тем, что в его жизни вскоре тоже предстоял нелегкий выбор. Между уготованной родителями карьерой монстра отечественной и зарубежной энергетики и собственным бешеным увлечением археологией. Беда в том, что он единственный ребенок в семье, так что бои предстояли жаркие, особенно на фоне неумолимо приближающихся выпускных экзаменов. Естественно, Богдан собирался сдавать вовсе не то, что требуется для зачисления в выбранный родителями ВУЗ. И готовился к тому, что придется самому зарабатывать на жизнь, ведь родители так этого не оставят, живо перекроют денежный поток. А гордость не позволит парню унижаться и клянчить свои кредитки обратно, как и упрямство не даст сойти с выбранной дорожки.А тут случай подвернулся – воочию увидеть того, кому удался такой финт. Ведь, как говорится, что удалось одному человеку, когда-нибудь сможет сделать другой. Богдан вроде слышал песню с такими словами, где-то, когда-то(1). А болельщик у них Стасик, и кто бы мог заподозрить в этом субтильном тельце ростом от горшка два вершка, яростного хоккейного фаната.- Ты хочешь сказать, что провел в темной комнате наедине с Богданом не менее двух часов, и я об этом узнаю только сейчас? – обманчиво спокойно, даже лениво, произнес Ринат.Стасик ошеломленно замер, прекратив свои заполошные передвижения, а Богдан закатил глаза к небу… то есть, к крыше беседки. На-ча-лось.Эта парочка, прежде чем определиться со своими чувствами, успела помотать всем нервы, и отголоски уже пережитых бурь нет-нет, да лихорадили уже устоявшиеся отношения. Их периодические яростные ругачки вдрызг и страстные примирения, ставшие притчей во языцех, раскрыли природу их отношений всем, от одноклассников и учителей до родителей, воспринявших все довольно дипломатично. И немаловажную роль во всем этом бедламе играли бешеная ревность Рината и неискоренимое легкомыслие Стаса.- Я задал вопрос.Голос Рината все более тихий и спокойный. Пацаны напряглись в тревожном предчувствии, а Богдан еще и сгруппировался, судорожно припоминая, куда он бьет в первую очередь – в морду или в печень. А вот Стасик отмер и пошел ва-банк. Гибкое тело неуловимым движением скользнуло на колени парня, тонкие пальцы зарылись в короткие волосы на затылке, другая ладонь легла на широкую грудь.- Ты же знаешь, Рин, Боня у нас самый натуральный натурал! – нежно проворковал проказник, касаясь кончиком своего носа ринатовского. – Список его побед займет пару рулонов туалетной бумаги, и ты не найдешь там ни одного мужского имени. И вообще, мы с ним знакомы лет с пяти, так что если бы я захотел…Богдан состроил плаксивую мину и опустил лицо на ладони.- Стас, мать твою, не усугубляй! – страдальчески провыл он. – И сколько раз повторять, не…- …называй меня Боней! – весело откликнулся Стас, не отрывая взгляда от глубоких темных глаз Рината. – Я помню, помню!- Так, ребята, завязываем с разборками! – поддержал Макс. – Еще раз, что там про дом?Немилосердно ерзая на коленях своего парня, Стас повернулся сначала боком, потом спиной и уютно устроился на груди. Ринат морщился, мужественно терпел и едва слышно охал, но эта передислокация отвлекла его внимание от назревающего скандала. Наблюдая за ними, Богдан размышлял о том, как нелегко ужиться с настолько ревнивым человеком. Кто считает Стасика недалеким и инфантильным, обломайтесь, придурки, этот мальчик гений. Сам Богдан уже давно бы плюнул и прибил. Ну, или его бы прибили.- А про дом вот что, - начал Стасик. – Вы все его видели, это тот, который стоит у подножия холма. Он не выглядит развалиной, но на самом деле очень старый, старше полувека. И двадцать пять лет назад с ним произошла странная история. Там поселилась семья, отец с ребенком, и этот ребенок учился в одном классе с этими самыми выпускниками, за которыми мы с Бон… то есть, Богданом, не рычи, Боня, подсматривали. Короче, мы так и не поняли, что это был за ребенок, но потом он исчез, а потом через несколько лет и их одноклассник. Но до этого они лазили в этот дом, я так понимаю, адреналинчику хапнуть, и кажется, набрались им под завязку, аж из ушей текло. Так вот, на основании изложенного предлагаю совершить туда вылазку и на месте убедиться, так ли это на самом деле или наши предшественники просто трусишки.И – кто бы мог подумать?! – предложение таки было принято. Единогласно.Вот и получилось, что пять дебилов под покровом ночи притащились к пустому дому, который стоял себе мирно, и никого не трогал. Как оказалось, до определенного момента. Самым странным оказалось то, что двери не были заперты, ни парадная, ни задняя. В принципе, уже это должно было насторожить, но только не дебилов. А они порадовались еще.Зашли, как к себе домой, топая и шаркая. Странно, но никому не было страшно. Даже Стасику, а уж этот крендель даже ужастики смотрел, почти весь фильм уткнувшись сначала в богдановское плечо, и уже после в мощный бицепс Рината. И спрашивается, его-то куда несет?Вот и возникла у Богдана дурная идея – припугнуть друга, чтобы надолго отвадить от придумывания подобных развлечений. Тихонько забрался на второй этаж, предполагая, что компания сюда уж точно доберется, решил притаиться в одной из комнат, а потом кааак выскочить! А вот на дальнейшем память забуксовала. Так что, удалось ли ему напугать Стасика, и если да, то до усрачки или нет, равно как и момент распития спиртного, последовавший затем, однозначно утверждать Богдан не мог. Вполне возможно, что пьянка являлась способом лечения потрепанных нервов. По крайней мере, это самое разумное объяснение.***На этой мысли Богдан вернулся в настоящее, то есть в сон. И ошеломленно остановился. Оказывается, он уже давно вышагивает по рыхлому песку. Ах вот почему идти стало тяжелее! Это его ботинки с высокими берцами довольно глубоко утопали мощными протекторами в рассыпчатой субстанции. Вокруг тянулись невысокие барханы, покрытые гребешками, как неспокойная водная поверхность, только застывшими, а впереди, не так уж и далеко, виднелась сочная зелень травы и деревьев. Странно, в том месте, где очнулся, с изрезанной землей, казалось, что вокруг пусто на многие километры. И шел-то вроде всего ничего. Жара не убила, жажда не замучила. Вот, что значит во сне! Точно, он все-таки спит. Неужели еще оставались сомнения? Вон они, два солнышка, так и висят в небе, только уже повыше. Очень достоверный сон.И тут повеял ветерок, донеся до усталого путника запах свежей влаги. И тогда Богдан ощутил на своей собственной шкуре, какой бывает настоящая ЖАЖДА.Оказывается, все предыдущие пережитые им сушняки – жалкий лепет по сравнению с тем, что он испытывает сейчас. Стоило повести носом и поймать свежую струю – и все, мгновенное осознание того, НАСКОЛЬКО он хочет пить. А ведь радовался еще, болван, но на самом деле просто не понимал, что еще несколько минут, и буквально мумифицируется вот здесь, на этом самом месте.Издав хриплый стон наждачно-сухим горлом, Богдан ломанулся к видневшемуся невдалеке оазису, всеми фибрами души надеясь, что это все же не мираж.Это был не мираж. Уже на подходе, когда силы почти уже оставили его, когда покрытые сухой коркой губы лопнули, стараясь не обращать внимания на ощутимо текущие по подбородку капли, Богдан резко зажмурился, ослепленный отблеском солнца на неспокойной глади довольно широкой реки. В заросли он вломился уже вслепую, идя на инстинктах, на внезапно прорезавшемся нюхе, почти сразу споткнулся и упал сначала на колени, потом вообще плашмя, на живот, и последние метры уже доползал, изгваздав футболку и дизайнерские джинсы воняющей илом отвратительной на ощупь жижей. И моментально забыл об этом, погрузив обгоревшее лицо в прохладную, довольно быстро текущую даже у берега воду.Он не помнил, сколько именно пролежал наполовину в воде, почти утопив в ней лицо, только пил, пил, судорожно глотая и кашляя, захлебываясь, в отчаянии понимая, что может разорвать себе внутренности, но неспособный оторваться от живительной влаги. Потом, когда уже заболел живот и только что проглоченная вода начала выливаться обратно, он пополз вперед, глубже, полностью погрузившись в нее, даже не сняв одежду. Сидел, как бегемот, только нос торчал наружу, пока не понял, наконец, насколько холодной оказалась речка.Через некоторое время Богдан уже сидел на берегу на охапке спешно наломанных ветвей, в одних мокрых трусах, а простиранные носки, футболка, джинсы и безвинно пострадавший свитер висели на ветках, которые избежали печальной участи. Вымытые снаружи и внутри ботинки гордо стояли на гладком камне, примостившемся на берегу.Хоть они и тяжелые, но, по мнению Богдана, очень нужная вещь в таком путешествии, ведь толстенные подошвы сохранили его ноги в целости, пока он вышагивал по той раскаленной пустыне.Парень усмехнулся, поймав себя на том, что размышляет так, будто находится в реальном месте и собирается продолжать опасное, полное неизвестности, приключение. Правильно, так и надо. В жизни может случиться что угодно, сейчас сон, но и наяву никто не застрахован от конкретного попадалова. Как тогда, в Тунисе, где он отдыхал с родителями, случайно угодив чуть ли не в центр народных волнений. Ладно, отец мгновенно отреагировал, и как-то получилось быстро смотаться из неблагополучной страны. Повезло, что папка был в свое время пионером, и клич «Будь готов! Всегда готов!» пустым звуком не считал.Поэтому Богдан, дождавшись полного высыхания одежды и обуви, оделся, еще раз хорошенько напился и в нерешительности замер, размышляя, куда направиться – вверх или вниз по течению? То, что именно вдоль реки, без вариантов: во-первых, неохота загнуться от жажды, а емкости для воды у него нет, во-вторых, в таком жарком краю если и есть человеческое жилье, то только у воды. Зачем ему люди? Глупый вопрос. Живот уже подводило, а помирать от голода, как и от жажды, неприятно даже во сне.Наверное, все же вниз. Именно в той стороне слышался весьма неясный пока шум, что-то там такое было, а где есть что-то такое, всегда присутствуют любопытные и предприимчивые двуногие. Поэтому Богдан уверенно повернул налево и бодро зашагал вниз по течению реки.***Внезапно земля под ногами кончилась. Вообще все кончилось. Осталась только бескрайняя синева неба, странным образом уходящая далеко вниз, и вода, широким потоком падающая отвесно и… испаряющаяся в пыль прямо над плотным слоем белых облаков, клубящихся на глубине не менее километра.С колотящимся от накатившего на сердце ужаса и замершим дыханием, Богдан балансировал на носочках прямо на краю мира. Но даже этот страх и неустойчивое положение не помешали ему окинуть восхищенным взглядом открывшуюся панораму. Ведь падавшая вниз вода на самом деле испарялась, а не исчезала в белесом тумане. Наверное, если бы Земля и впрямь была плоская, ее край выглядел бы именно так. А эта дымка внизу наверняка скрывает спины трех слонов и большууууую черепаху.Сумев удержать равновесие, Богдан осторожно отступил назад. Этот обрыв открылся неожиданно, тем более, водопад не сопровождался оглушительным шумом. Несмотря на то, что он шел уже несколько часов, звуковой фон почти не изменился, и ничего не предвещало скорого окончания пути. Но, хуже всего, в пределах видимости никакого населенного пункта, который наверняка присутствовал бы, впадай эта река в нормальное море или, на худой конец, в водохранилище. А на этом обрыве какой дурак поселится?Расстроенный рухнувшим раскладом, Богдан хмуро устроился в кустах, успокоив разбушевавшийся желудок тем, что во сне язва ему не грозит. Пожалел, что оставил мобилу где-то в пустыне во внутреннем кармане пальто. Опомнился, осознав, что пиццу сюда не привезут. Захлебнулся слюной, представив треугольный кусочек, истекающий сыром, в кружочках остро пахнувшей салями… Тьфу, блин! Ну нашел о чем думать!От реки, мирно текущей за тонким слоем деревьев, чтобы уже через пару метров рухнуть вниз в небытие, донеслись непривычные звуки. А конкретно, вполне себе человеческая речь. Подорвавшись так, как никогда в жизни, Богдан ломанулся в кусты, на мгновенье замер, после чего осторожно раздвинул ветки.

(1) Богдан слышал стихи Марии Семеновой «Песня надежды»Кровавую стежку засыпало снегом,Но память, как солнце, горит над пургой:Ведь что удалось одному человеку,Когда-нибудь сможет осилить другой.(с)Примечание автора: фанфик задуман размера макси, поэтому я чуть подробнее, чем в двух абзацах, расскажу о появлении героя и его адаптации в непривычной среде. Но торжественно обещаю слишком с этим не затягивать))))