глава XXl. лжец. (1/2)

люди сходят с ума,я не из их числа. Сотая линия выскабливается на стене. По помещению раздаётся еле слышный вздох, наполненный… Трудно разобраться в его специфике. Здесь была дикая смесь отчаяния, горести и… принятия? Да. Возможно, только сейчас в мысли юной девушки проникло то самое понимание, что от судьбы не сбежать. И будь то убийство собственного брата на острове пиратов, секс с врагом или же… вступление в секту?

Нет.

Это больше не секта. И даже, если в ?новом мире? их не съест радиация, ею являться не будет. Эйприл слабо понимала: какой мир ждёт их через семь лет за массивными дверьми. Слабо. Может быть, вернее будет сказать, вообще не представляла. Обучаться всему заново? Словно первобытные люди без привычных благ цивилизации? Так и будет. Скорее всего.

Сотый день. Да, именно он даст начало новому. Даст новой нити созреть в душе этой юной девушки.

Дверь, ведущая из комнаты, поддаётся вперёд с характерным скрипом, слегка задевая еду на подносе, которая вновь была любезно оставлена Иоанном Сидом. Да, они толком не говорили после инцидента в столовой. Эйприл было неловко сталкиваться и что-то обсуждать, зная, в какое направление может уйти обычный разговор. Единственное, что продолжало напоминать – голубь под ребром, постукивания Иоанна за дверью и паёк, который он оставлял, предварительно презентабельно выложив на тарелке. Кто бы мог подумать, что в том самом звере, которого она знала, может быть скрыт милый талант?Два стука по металлической двери, что вела в штаб – лучше будет сказать бывший штаб – Датча, и вот Эйприл переступает порог совершенно незнакомого ей места. На доске, где были приколочены фотографии Сидов и их описания, теперь красуется карта округа Хоуп, с парой красных крестов в различных точках местности. Иоанн был тут. Дремал в кресле на колёсиках с блокнотом в руках. Экраны были выключены.

– Хэй, – девушка как-то даже нежно убирает нависшие волосы с его лица. Иоанну не хватает геля для волос, это видно.

Бывший Вестник Долины срывается с места, роняя блокнот на пол и с удивлением смотря на Эйприл. Да, кажется, они не виделись очень давно.

– Что-то случилось? – Он возвращает спокойствие, слегка хлопая глазами.

– А должно было?

– Почти два месяца, помощница. Не давала мне зайти, не выходила в моменты, когда я мог услышать и остановить, чтобы расспросить. Ходила в душ ты, судя по всему, ночью.

– Верно, – Эйприл потирает правую руку.

– К чему был весь этот детский сад? Что мешало тебе выйти? – Иоанн поднимает с пола блокнот, кинув его на стол, и садится обратно на кресло.

– Гордыня, – малиновые губы поджимаются, когда она тихо шепчет название греха, который ей даровали во время самого апокалипсиса.

– Ты сейчас шутишь, да?

– Нет, – шёпот продолжает распространяться по комнате. – Просто я поняла, что скрываться бессмысленно, – Эйприл достаёт из-за спины книгу, которую захватила с собой. Которая и привела её к этому моменту. – Думаю, в некоторых словах был вложен отдельный смысл, который найти мне не удалось, или ты можешь со мной чем-то поделиться. Поможешь?

– Слово Иосифа? Откуда оно у тебя?

– В вещах, что ты не успел забрать, – девушка собирается протянуть книгу Иоанну, но медлит. – Это не означает, что после ядерной зимы я брошусь на амбразуру, чтобы защитить всё, что осталось от вашей шайки. Скорее всего, я уйду в сторону Фоллс Энда, разыскивать остатки сопротивления или же искать разложившиеся тела моих друзей. Но… я просто хочу быть терпимее. К тебе. К тому, что будет после. К Эдему.

Когда черта из новой пятёрки даёт отсчёт новому дню, Эйприл смотрит в сторону двери, зная, что вот-вот раздастся скрип, который вновь проедется по её нервным клеткам. А, может, и не только он. Она не прогадала. Иоанн Сид входит в комнату, держа в руках ?Слово Иосифа?.

– Пролог, – с одним лишь словом на устах, Иоанн буквально падает на кровать.

– Ты пришёл, чтобы объяснить мне смысл трёх предложений?

– По главе в день. Твои условия, – Иоанн разводит руками, приглашая Эйприл сесть напротив.

– Пролог не является главой, держу в курсе.

– Держи.

На посланника часто нападают за плохие новости.

Вы много услышите обо мне: люди скажут вам, что я лжец, обманщик, мошенник, сумасшедший и даже убийца.

Люди скажут вам все что угодно, потому что я несу плохие вести, потому что я посланник. Я тот, кто должен предупредить вас об кончине этого мира и собрать избранных, которые будут строить новый мир.

Если вы хотите жить, вы должны игнорировать клевету.

Вы должны верить мне. Вы должны следовать за мной.– Всё произошло в точности так, как он и предсказал в самом начале. Только подумай, – Иоанн закрывает книгу, откинув её на другой конец кровати. – Какой была твоя первая мысль об Иосифе? О чём подумала, когда тебе рассказали детали дела?

– Ничего хорошего, – Эйприл присаживается на угол кровати, где сейчас лежала книга с эмблемой ?Врат Эдема?. – Я не знаю, каким именно словом можно описать предводителя секты.

– Псих? – Кажется, на его лице можно было заметить ухмылку.

– Да, – кивает девушка в ответ.

– Как он и говорил, – Иоанн отводит взгляд на стены, на которых красовался отсчёт времени, проведённого под землёй. – Ты веришь в то, что он псих, но не веришь в то, что он предсказал наступающий Коллапс. Как это?– Знаешь, – Эйприл с опаской продолжает смотреть на своего собеседника. Она знает, что за любое слово в адрес обожаемого им брата может увидеть перед своими глазами мужской кулак. И пусть за всё то время, что они под землёй, Иоанн так и не поднял на неё руку, но девушка была уверена, что всё дело в её молчании. В том, что она сторонилась бывшего Вестника Долины Холланд, – если бы у меня был ядерный арсенал под рукой, я бы тоже вещала о грядущем апокалипсисе на каждом углу.

Эйприл поджимает губы, ожидая реакцию Иоанна. Не прошло и секунды, но было видно, как эмоции охватили его изнутри. Пусть он и старался сдерживаться.

– Как я уже говорил, – Иоанн нервно сглатывает, это бросается в глаза его собеседницы, – я слишком много выпил. Мой организм отвык от алкоголя в крови, поэтому слишком… дало в голову, понимаешь? Я не понимал, что несу. Никакого ядерного арсенала у округа не было.

– Поэтому на планах бункера твоего братца значилась ракетная шахта? – Эйприл явно переступает должную границу, но и остановиться не может. Планы, о которых она говорила сейчас, их показывал Илай, который учувствовал в постройке бункера для Иакова Сида. Илай… Боже, хорошо, что он почил этот мир до того, как его объяло праведное пламя. – Поэтому у бункера твоей сестрицы был крытый полигон, по размеру похожий на размеры ракетного отсека бункера Иакова? – Кажется, она заметила, как ладонь Иоанна сжалась. – Поэтому у твоего бункера я помню шахту, подозрительно похожую на ракетную? И поэтому я слышала звук… будто кто-то выпустил… боеголовку, – она сглатывает на последнем слове.

– Даже если и так? – Иоанн пытается казаться расслабленным, но нервозность голоса его выдаёт. – Факт того, что Иосиф услышал Голос раньше, факт того, что мы приехали в округ после написания книги, – Иоанн метнул взгляд и характерный жест в сторону брошенной ранее книги. – Это факты, на которые привыкла полагаться полиция. Ты остаёшься полицейской даже после того, как весь чёртов мир сгорел. Так полагайся на факты, помощница.Иоанн поднимается, а Эйприл почему-то зажмуривает глаза. Но буквально сразу открывает их, когда её подбородка касаются холодные руки и грубая ткань кофты, которую сегодня решил надеть Сид.

– Ты всё поймёшь. Рано или поздно, но поймёшь, – шепчет он на непростительно близком расстоянии от её губ.

Уже через мгновение дверь закрывается со скрипом.

– Пригород, в котором мы жили, был худшим в округе Флойд, штат Джорджия. Слова излишне, народ, проживающий в нём… Он не был сплочён. Все боролись за копейки, которые там платили. На момент моего шестнадцатилетия в пригороде Ром был максимальный порог людей, живущих за гранью нищеты. Всем было плевать.

– Не могло быть такого, чтобы абсолютно всем. Кто-то ведь должен был заметить избиения со стороны вашего отца? – Эйприл протягивает вилку с наколотыми бобами на неё ко рту.?…Голова Иосифа была обращена к ухоженному, по крайней мере по местным стандартам дому тихой, доброй вдовы. Он считал это благословением, пусть и маленьким. С другой стороны ему пришлось бы смотреть на дом другого соседа, который даже по местным меркам был настолько обветшалым, что был просто отвратителен для глаз.

Когда они были младше, вдова пекла им пирожные, вероятно, из-за жалости к ним. Мать детей не была хорошим поваром. Она не была и любящей матерью.

Но сейчас вдова больше ничего не пекла, потому что умирала от рака…?– Когда я получил на руки одну из первых копий ?Слова Иосифа?, первое, о чём я спросил, – старушка. Я был совсем мал и не помнил её. К сожалению, она скончалась до момента моих осознанных воспоминаний. Иаков описал мне её, как единственного человека, которому было не всё равно на нас и нашу судьбу в этом городе. Это возвращаясь к твоему вопросу.

– Почему она не обратилась куда-либо? Есть ведь специализированные органы?

– Человек, узнавший о том, что у него раковая опухоль, хочет провести последние дни в спокойствии, а не на вечных опросах адвокатов. Я думаю.

– Неужели… никто? – Брови девушки сводятся к переносице.

– Об этом позже.

– Я не понимаю, – Эйприл стоит у шкафа, пытаясь развесить постиранные вещи. – Сначала он говорит о том, что жадность и погубит людей. Вся эта техника, и власть имущие. Но ведь вы сами?.. – Девушка оборачивается к Иоанну, который сидел на полу, сложив голову на кровать, и смотрел в потолок. – Это точное описание вас самих. Вы отобрали земли для своих нужд, не желая делиться с теми, кто пошёл против ваших взглядов.

– Это не так.

– Это так, и не смей убеждать меня в обратном. В этом писании Иосиф описал себя из будущего. Не более.

Эйприл замечает, как Иоанн насупился, по расположению его бровей и слегка заострённым скулам. Второе, конечно, отчасти потому что он очень похудел за время их заточения в бункере, но факт того, что сказанное девушкой не нравится Сиду, не стоило отметать.– Как и твой старший брат, – Эйприл усаживается на пол рядом с Иоанном, принимая то же положение, что и он. Не хватало лишь книги для воссоздания полноценного образа. – Он тыкал в людей, называя их слабыми.

– Тебя он таковой, кстати, никогда не считал, – бывший адвокат словно мастерски игнорирует прямой укор в сторону Иакова Сида.

– Даже, когда я проваливала испытания? – Она поворачивает голову, чтобы рассмотреть эмоции на лице шатена.

– Да, даже тогда. Ты сделала в округе больше, чем кто-либо из сопротивления, – он также поворачивает голову. – Даже больше, чем кто-либо из моих ребят, если брать весь масштаб твоих действий. Боже, да ты одна из немногих, кто дошёл до финальной точки в испытании Иакова и смог спустить крючок.

– Не напоминай, пожалуйста.

– Как скажешь, – Иоанн вновь отводит взгляд на потолок и поднимает книгу так, чтобы она была перед глазами.

Для Эйприл всё было понятно: каждый из них лишь прикрывается за маской понимания. На деле же пытается больнее уколоть собеседника своей фразой. Итог прост, девушке становилось всё больше интересно: на какой главе книги они схлестнутся в драке или же вновь окунутся в пламя внезапной страсти.

От книги исходит характерный хлопок, что заставляет Эйприл обратить внимание на её обладателя.

– Забавно, но я знаю, что даже, если ты не примешь его слова, не впустишь Бога в своё сердце и придёшь к Новому Эдему, он примет тебя.

– Почему ты так уверен, что твой брат жив? Он мог попасть в аварию, как мы. На них могло упасть дерево, или же бункер бы уже был заперт к моменту их приезда, – Эйприл слегка привстаёт, что подложить собственную руку под голову.

– Когда-нибудь ты поймёшь, что он не просто человек, помощница.

Девушка услышала характерный выдох, когда из уст Иоанна вырвалось его собственное имя.Её пронзительный взгляд изучал мужчину, который сидел в противоположном конце столовой, отдающей синим светом. Она не понимала: такая реакция от болезненности воспоминаний или же от чего-то, что она не знала?– Я не помню ничерта из этого. Опять же только по рассказам братьев, – Иоанн, по всей видимости, решил дать огласку столь важной отметке в книге, – и матери.

– Матери? – Эйприл поджимает под себя ноги, всё ещё с интересом смотря на собеседника. Она прочла эту книгу в совокупности пять раз. Первый ещё на острове Иосифа, последующие от скуки уже здесь. И их мать… мать братьев упоминалась мимолётом, её судьба не была раскрыта. – Я думала, вы не виделись с ней после ареста.

– Иосиф не виделся, – Иоанн откладывает книгу, поднимается с насиженного места на полу и направляется кухонной тумбе, метаясь от неё к холодильнику – который, к слову, работал на последнем дыхании. Готовую пищу в скором времени будет негде хранить, придётся разделять пайки так, чтобы они не оставались ?на завтра? – сопровождая каждое своё действие стуком приборов друг о друга. – А я вот как-то решился посмотреть в глаза той женщине, что допускала избиение родных сыновей.

– Так, выходит, она жива?

– Нет. Покончила с собой в камере, – он говорит об этом с излишним спокойствием, что только настораживает Эйприл.

– Из-за… вашей встречи?

Ответ на своё вопрос девушка не получает, вместо этого Иоанн ставит перед ней стакан с красновато-вязкой жидкостью, отдающей спиртом.

– Попробуй, – заключает мужчина, пройдя мимо и сев на диван.

– И что это? – Эйприл даже не знает, на что столь возмущённо реагирует: на отсутствие ответа на заданные ей вопросы или на командный тон Иоанна.

– Я бы назвал это: кровавая Мэри пост-апокалипсиса. Сложно подобрать рецептуру, когда у тебя всё в банках. Но, – он делает глоток, – думаю, у меня получилось. Попробуй.

Эйприл морщится, словно в недоверии к собеседнику, но всё же решается сделать глоток столь странного напитка. На деле всё оказалось не так мерзко, как выглядело. Если не учитывать количество проспиртованного алкоголя, который присутствовал в напитке в чудовищном, как ей показалось, проценте.

– Сколько и чего ты туда влил? – Она слегка прокашлялась, когда щёки налились непривычным для холода бункера румянцем.– Хрен его знает. На глаз.

Броди хотелось задать ещё несколько вопросов по рецептуре и коктейльным навыкам Иоанна, однако, краем глаза заметив открытую банку томатов, перехотелось. Алкоголь приятно отдавал по стенкам нутра, остальное было неважно.

– Думала, ты загубил все запасы алкоголя ещё в первые дни, – девушка откидывает голову на спинку стула, повернув её так, чтобы собеседник был в поле видимости.

– Брось, – Иоанн делает глоток. – Чтобы осушить запасы Ричарда в этом плане, не хватит и семи лет.

На него было больно смотреть. Те слова о том, что старик Сид начал избивать маленького Иоанна, сильно сказались на состоянии уже взрослого. Странно было осознавать сочувствие, которое нарастало внутри всё больше с каждым глотком излишне горячительного напитка. Взгляд падает на книгу, лежащую чуть поодаль от Иоанна, и Эйприл разочарованно выдыхает.

– Что? – Мужчина замечает подобный жест, выпустив вопрос непонимания в воздух.

– Ты делаешь то, что не одобрил бы твой брат. Ты пьёшь, чтобы заглушить образовавшуюся трещину боли, хотя это не твой метод. Это, скорее, подходило Иакову. Именно в случае с рыжим Иосиф закрывал глаза на выпивку, – Эйприл не замечает, как её стакан пустеет, а следом и стакан в руках её собеседника.

– И как мне справляться с тем, с чем справиться я не в силах? – Несколько секунд он пристально смотрит на девушку, а после поднимается. Нарастающее чувство страха где-то внутри посетило Эйприл, но лишь до момента, пока бывший Вестник региона не взял в руки её опустевший стакан и не направился к открытым консервным банкам.

– Обычно ты справлялся сигаретами, – Эйприл поднимает голову, наблюдая за его движениями, – проследить это легко: по количеству окурков в местах, где мы пересекались. А в том доме у озера? Я выкинула несколько мешков, Иоанн, – по имени. Приближенному к святому. Когда она в последний раз произносила его вслух? Губы словно обжигало. – Ты прятал эту привычку от Иосифа, очевидно, но он не глуп, и всё понимал. И принимал, пусть ты даже этого не видел. Но… как не трудно догадаться, под землёй особо не покуришь. Нет запасов, да и если бы были, то я, скорее, тебе голову бы проломила за такое решение.

– Да, было бы неприятно погореть, когда уже спасся от плачевного финала, – она слышит усмешку в его голосе.

– Ещё вариант. Простой до безобразия: секс. Очевидно, что в моменты особого напряжения, ты уединялся со знакомой нам обоим блондинкой. Я хоть и не выходила из комнаты в те дни на острове твоего брата, но перешёптывания охраны слышала прекрасно. Например, когда Депо было перехвачено сопротивлением, у вас произошла встреча с Иосифом в его кабинете, а потом охрана мило шушукалась о том, насколько прекрасное настроение сегодня у Холли. В этой жизни её радует, – Эйприл осекается на полуслове, – или радовало лишь одно. Это ты, Иоанн, – от очередного упоминания имени того, с кем девушка теперь заперта под землёй, она невольно сжимает губы.

– Очевидно, что этот вариант подошёл бы нам лучше всего, – Иоанн ставит свеже заполненный стакан перед девушкой, но не спешит на удобное для себя место, остаётся стоять и смотреть на собеседницу, будто пытаясь что-то уловить. – Но я не буду пользоваться своим положением, силой или… – его взгляд метнулся на стакан. – Неважно. Иосифа здесь нет, вечером я отмолю прощение. И все в плюсе, да?

– Кроме боли, что терзает тебя, – её руки тянутся к стакану, но вытатуированные останавливают её.

– А тебя? Что терзает тебя? Ты молчала два месяца, неужели нечего сказать, кроме внезапного любопытства к ?Слову Иосифа??

– Верно, – девушка поджимает плечами. – Кроме одного: мне не интересно ?Слово?. Я прочитала его пять раз. Мне интересно узнать: каким видишь его ты. И Иосиф. Что он закладывал в некоторые из своих слов, сказанных здесь. Ты знаешь больше моего.

– И всё? – Его холодная рука всё ещё продолжает удерживать руку девушки так, что, казалось, она чувствовала каждую льдинку, находящуюся в стакане.

– Почти. Твоя мать… Тебя ведь задел не момент с избиениями, в которых ты был жертвой, а момент с матерью. Почему? – Только после этих слов Эйприл Иоанн отпустил её. Но рука осталась на уровне её глаз, в этот раз словно приглашая девушку.

– Бесишь, – Эйприл нравилось слышать настолько простые слова от того, кого выбрали Вестником Божественной воли. – Бесишь своей проницательностью даже под сорока процентами алкоголя, – он садится на уже насиженное собой же место на диване, позволив девушке сесть напротив. – Моя обида – это, скорее, совокупность факторов. Ты права насчёт матери, но и избиения… Дело в том, что ты, наверное, знаешь про смену матерей в моей жизни. И каждая, – девушка замечает, как рука Иоанна сжимает стакан в ней, – была лишь немым и безвольным свидетелем, либо участником этой бойни.

– Ты словил своеобразный джекпот, – Эйприл просовывает ноги под плед, которым был накрыт диван.

– Можно сказать так, а можно сказать, что они были недостойны воспитывать ребёнка, – он отпивает напиток, слегка поморщившись. – Я бы никогда не ударил своего.

– Брось, – Броди почему-то невольно поджимает губы, – ты человек, который навязывал свою религию большей половине округа, некоторой части штата и даже Америки. Если бы твой ребёнок пошёл против твоего мнения, предположим, касающегося религии, ты бы поступил, подобно Дункану-старшему.

– Нет, – Иоанн качает головой.

– Это очевидно. И не нужно спорить, – девушка поднимает книгу с пола и протягивает её бывшему Вестнику. – Давай закроем эту тему и пойдём дальше.

Этот день начался не с приключений семьи Сид, а с проблемы, связанными с генератором. Свет начал моргать, от чего Эйприл начала верить в худший исход. Рано или поздно им придётся перейти на свечи, которых у Датча скопилось максимум на года два. И что тогда? И… наверное, самый главный вопрос: как в таком случае открыть дверь?

Иоанн обнадёжил девушку вестью, что нынешняя проблема лишь в отсутствии воды. Скорее всего, их запасы подошли к концу, а осадков, что имелись на поверхности и собирались в хранилище, не хватало для полноценной работы генератора. Предположение.– Даже если предположить выживание в темноте, как мы сможем обеспечить поступление кислорода? И выбраться отсюда? – Девушка стояла над душой Вестника, словно пытаясь что-то понять в происходящем.

– Кислород не связан с этим, – Сид указывает фонарём на генератор и после переводит на несколько крупных баллонов у выхода. – А вот с этим, да. Их хватит ровно на семь лет с момента начала использования. В некоторые слова Иосифа Ричард всё же верил. И не прогадал.

– А если… если это продлится дольше? – Эйприл присаживается рядом, забирая фонарь из рук Иоанна.

– Это и продлиться дольше. Но в определённых местах. Некоторые будут чисты, и мы сможем построить там новое поселение. Я больше чем уверен, что Долина будет чиста на восемьдесят процентов, Хенбейн приблизительно на пятьдесят, а вот Уайттел… не уверен, что он оправится от радиации в столь близкий срок.

Брови бывшей полицейской непроизвольно хмурятся. Существовало два варианта подобных знаний Иоанна: он знал, в какие точки будут направлены ответные ядерные удары, заранее подготовившись к этому. Второй более доверительный, но именно к нему и хотела прислушаться Эйприл. Его суть состояла в том, что Иоанн рассчитал, где прогремели взрывы, и выстроил теорию об ?очищенной? территории.

– Я просто не понимаю, как радиация может пройти за столь короткий срок, не более, – она подкусывает нижнюю губу, наблюдая за действиями Вестника.

– Не могу судить, пока не увижу сам, – он что-то щёлкает, и бункер вновь озаряется светом. – Я ошибся. Барахлил клапан. Воды в резервуарах достаточно.– А, если он окончательно сдохнет, как мы выйдем на поверхность?

– Вот эта малышка, – Иоанн пальцем указывает на небольшой генератор, стоящий рядом с огромным, – её мощности должно хватить на малейшие операции: радио, активации и тому подобное.

?…Я прозрел.

И как это случилось, наш отец никогда больше не избивал нас: несколько дней спустя две машины, одна из полиции и другая из социальных служб, остановились перед нашим домом.Учителя в школе Иоанна заметили следы ремня, перекрещивающиеся на его спине, и немедленно вызвали службу защиты детей, которую заставили отправить чиновников в Ром для расследования.Они осмотрели нас. Шрамы на наших спинах показывали одну и ту же картину трижды.

Мы забрались в их машину...?– Я помню эту картину, – произносит Иоанн, откладывая книгу на край стола. – Как меня осматривали. Сначала медсестра школы, после полицейские, а потом трижды в детском доме. Ничего более детально я в своей жизни не запомнил.

– Однажды мне поручили допрос мальчика, на котором нашли следы от пряжки ремня. Глубокие. Это был худший диалог в моей жизни, а его слёзы я запомнила навсегда. Он любил своих родителей, и, даже, несмотря на постоянные избиения, не хотел от них уезжать.