Красивый (1/2)

— Красивый, — слышит Вараб, когда с большим трудом выныривает из забытья (они ехали в такси? Еще музыка играла, Млечный попросил водителя сделать потише) и оказывается на диване.

Кто-то даже подушку под голову положил. Кто положил и чей диван вроде понятно, — у каждого оборотня своя манера обживать квартиру и раскидывать вещи — но все равно странно.

— Красивый, — повторяет Млечный с интонациями Аббы и пальцем ведет вдоль ключицы. Только Абба так это слово произносит, что невольно разбирает смех. Или не повторяет? Доносится отзвуком с Той Стороны. Из одного из тех множеств миров, о которых в четыре утра у костра рассказывал Хайд, но Артем заснул, положив голову кому-то на плечо. Голова сейчас, как тогда — мутная и тяжелая. Ресницы слипаются, вот бы снова смежить веки и провалиться в темноту.

— Уй, бля, жжется! — голос Млечного больше не напоминает Аббин.Сонливость разом проходит. Рука Млечного действительно лежит у него на ключице, а пальцы сжимают что-то чуть ниже шеи. Вараб прищуривается, концентрируя волю, чтобы на всякий случай оттолкнуть Млечного от себя или поставить барьер между ним и ?чем-то?, но происходит до обидного нихуя.

А, точно. Ты же у нас великий маг, Артем.

Приходится воздействовать физически: выглядит явно так, как будто он пытается отпихнуть от себя собаку.

— Ты чего? — с подозрением спрашивает Млечный, но руки убирает, нагретый камень обжигает шею. Вараб морщится и, чтобы не зашипеть от боли, прикусывает губу. — Камень, говорю, красивый, но какая-то хуйня с ним творится. Не доточил еще новый амулет?

Когда находишь в траве змею, надо подцепить ее палкой. Точно так же Вараб ловит за цепочку и отдаляет от кожи амулет. Тот самый, что он снял с Фаины и собственноручно уничтожил. Только вот целехонек. Неудивительно, что ему так херово.— Скорее, пригрел змею, — обреченно вздыхает Вараб и поясняет: — Спасал девушку, и эта дрянь вместо того, чтобы издохнуть, ко мне прицепилась. Главное, не могу понять, вот как я не увидел?— Ты в нем был, когда я тебя нашел, — сообщает Млечный. — Цепочка по виду хлипкая. Давай ножницы принесу?Ножницы цепочку не берут. Никакие. Как и охотничий нож. Как и кухонный нож для мяса. Млечный предлагает обернуться и попробовать клыками, но Вараб отказывается — хватит с него сломанных ножниц, не хватало еще выбитых клыков.

Дело явно не в камне на цепочке, от любой мысли о магии по-прежнему мутит. Успокаивает то, что остывает камень столь же быстро и таинственно, как и нагревается — больше не жжется.

— Что он делает хоть? — спрашивает Млечный и конкретизирует: — От чего ты девушку спасал?

— Да хуй его знает. Гулял по Питеру, вижу, девушка заколдованная — надо спасать!

— Так только в сказках бывает, Вараб. Не хочешь про работу — не рассказывай. — Абба бы обиделся, наверное. Ему вечно позарез нужно всюду сунуть свой нос. Букер бы подъебнул так, что самому захотелось все ему растрепать. — Я там в духовке мясо сделал, будешь? Э, не! Сиди, сейчас табуретку с подносом притащу.

Ужин они едят, как полагается — молча. Если есть какое-то великое Блюдо, обязательное для каждого оборотня, которое выходит у всех и всегда, то это мясо. У Млечного выходит просто божественно. Вараб, наплевав на приличия, ест руками и потом долго и с удовольствием облизывает пальцы. Магия все еще доносится до него слабыми отголосками, как музыка, которая играет в паре кварталов отсюда, но хоть мутить перестает. И дрянь на шее больше не выебывается.

— Могу тебя завтра в университет проводить с утра, — предлагает Млечный. — До эфира. Или ты не пойдешь?— Смысла нет, — признается Вараб. — И сил.

— Совсем херово? — Когда это озвучивает вслух Млечный, звучит более мрачно, чем когда Вараб признается в этом себе сам. — Давай Букеру позвоним? Или Аббе? Или Моз? Домашнему?

— Объявление завтра на радио сделай. Артем Аккаев — безответственный долбоеб от магии, принимаем добровольные пожертвования в поддержку инвалида. — Он сам не знает, на что именно обижается. Когда он познакомился с Букером, Аббой, Домашним и Моз, то был — ну, как сейчас. Использовавшим слишком много магии идиотом, только убежденным еще, что это навсегда, и ничего не вернешь. Не стали бы они смеяться. Но все равно неприятно. — Завтра полегче будет... Я еще часок у тебя тут полежу и такси вызову. Честное слово.— Не надо никуда ехать, — возражает Млечный и кидает в него полотенцем, которое он принес, чтобы вытереть руки. Убирает пустые тарелки. Если бы Вараб мог колдовать — или хотя бы ходить, не держась за стенку, — то сразу бы и помыл. Надо завтра обязательно. Уж до кухни-то он доковылять должен.

Млечный возвращается в комнату, обнимает его за плечи и пересаживает на отставленную в сторону табуретку. Вараб прилагает все усилия, чтобы не свалиться, и ему это удается. Почти. Он моргает и одновременно видит Млечного в человеческом и собачьем облике — у него в детстве была такая раскраска с супергероями, где на одной половине картинки Кларк Кент, а на другой Супермен, и посредине проходила пунктирная линия.

Млечный (пес) поворачивает голову (морду) в его сторону, и раздвоение уходит.

— Фонит, — жалуется Вараб. — Как же заебало. Это все.

Когда они познакомились, Букер рассказал ему, что, когда маг по-настоящему теряет свой дар, его от Той Стороны отрезает. А если ты только колдовать не можешь, зато сны по-прежнему тебе приходят ебанутые и цветные — значит, в порядке все с тобой. Просто найти надо те ниточки, за которые стоит потянуть. Вы, маги, привыкли бездумно хапать силу, а это дело хитрое.Тогда было хуже, чем сейчас. То, что коротит на Ту Сторону в сознании — хороший признак, меньше времени уйдет на восстановление. Или плохой — если какая-то дрянь с амулетом вместе прицепилась. Пока не попустит, хуй знает, как от нее защищаться.

— Нормально все. — Млечный раскладывал диван, поэтому застывает с простыней в руках. Подходит ближе, смешно поводит человеческим носом и утыкается Варабу в затылок. Оборотни лучше всего воспринимают магию так: как запах, кожей к коже. Внутри стаи это абсолютно нормальный жест, Вараб — часть стаи. Хороший друг. — От тебя, конечно, фонит, но не больше обычного. Если бы совсем дрянь была, я бы почуял. Веришь?— Верю, — соглашается Вараб и показывает амулету фигу. Бабка-ведьма научила. Жаль, что он не Мози или Соня, и силы ведьминской ему от прародительницы не досталось. Никто не присмотрит. — Можешь не звать сюда своих блохастых друзей.

Вараб пишет перед сном очередное сообщение Букеру, которое падает в копилку к пяти недоставленным: ?БЛЯ ТЫ КУДА ПРОПАЛ? СРОЧНО! ПОЗВОНИ!?, переодевается в чужую толстовку, накрывается двумя пледами — от магического истощения всегда немного морозит, как при простуде, — но засыпает на самом деле только тогда, когда Млечный придвигается к нему под бок.

Во сне тот громко сопит, а еще горячий как печка. Греть своих — у оборотней так принято. Если ты свой — стая будет стеречь твой сон, даже если это не стая, а один пес.

Просыпается Вараб от ужаса. В темноте.

Сложно вспомнить, что было раньше, но, кажется, что-то плохое. Опасное.По привычке он поводит рукой по воздуху, но ничего не происходит. Свет не зажигается, мир не становится более четким. На стене ему мерещатся темные круги, тянущие свои щупальца. Одно из них придвигается ближе, хватает за ру...— Ты чего? — сиплым со сна голосом спрашивает Млечный. — Забыл, с какой стороны выключатель?

И не дожидаясь ответа, протягивает руку куда-то за край диван и врубает настенную лампу.— Хуйня какая-то во сне липла с Той Стороны, — признается Вараб и тянется за смартфоном, чтобы посмотреть время. — Бля, три утра, Вань, ты извини, правда. Не хотел тебя будить.

На паспортные имена они оба соскакивают, когда волнуются, или вот так — спросонья.

— Может, напильником попробовать? — Млечный уже прилег обратно на подушку и теперь вертит висящий у Вараба на шее амулет между пальцев. — Не железный же?Хочется наклониться и потрепать лохматую со сна макушку. Мол, проехали, все со мной будет хорошо. Не сожрала же меня эта дрянь за ночь, только страху навела. Зато больше не морозит. Тепло.

Оборотни часто по-всякому дурачатся друг с дружкой, Вараб — маг. Чаще это преимущество, но сейчас ровно наоборот.

— Жалко будет напильник, — наконец признается Вараб, тоже ложась на диван. — Да и потом — с Той Стороны всегда хвост остаётся, если чисто физический брать. Заебусь подчищать.

— Давай обратно спать? — предлагает Млечный. — Хочешь, свет оставлю?

Подмывает сказать, что фигня, но со светом правда легче. Точно так же, как рядом с кем-то легче, чем одному. Вараб запомнил по первому разу, когда не хотел никому рассказывать, даже маме, поэтому, как дурак, выключал смартфон и лежал один в темноте в надежде, что все это наконец закончится. Какая-нибудь хуйня с Той Стороны появится и сожрет.

В своей питерской съемной квартире Вараб тоже не помнит, где выключатель — слабенький телекинез из себя практически всегда можно выжать. Свет включить, линзы вставить в глаза.