Часть 11 (2/2)

Но ведь рутенийцы верили, что однажды сумеют освободить человечества от власти инферно. Верили в это Небесные Стражи, отрекшиеся от Императора. Верил Айве Кветаас, создатель технологии спрямления лучей, примарх Одиннадцатого Легиона. Верили революционеры, которые отправлялись на имперские планеты. Верили дипломаты, пытавшиеся договориться с чужими расами.

Хэнк тоже в это верит. Он так и сказал Престо, что после совершения Подвигов сделает всё, чтобы его когда-нибудь взяли в состав одной из экспедиций в Империум. Юноша был уверен, что друг добьётся своего, но знал, как часто гибнут рутенийские агенты от рук тех, за чьё счастье и свободу сражаются.

Но они будут верить, что Хэнк вернётся.

Нельзя отчаиваться. Нельзя. Всегда есть шанс, за который стоит бороться.

Всегда нужно бороться до конца. И за друзей, и за человечество, и за самого себя. Жизнь — это поиск равновесия между убийственными крайностями. И для того, чтобы выжить и остаться человеком, приходится ступать по лезвию бритвы. И кто знает об этом лучше псайкера?*** Правила, даже самые гуманные, существуют для того, чтобы их нарушать. По крайней мере, ещё ничего не смогло убедить Бобби в обратном. Правда, даже Линг считал, что сбегать к единорогу, путь даже такому умному и славному, как Юни, не стоит, когда есть возможность навестить её "законно". А Тури неодобрительно хмурился и называл это стремление "дремучим индивидуализмом". Понятное дело, на этот раз друзья и не пытались его отговорить — за прошедшие три года они уже поняли, что это бесполезно. Разумеется, Тури будет счастлив, когда Бобби поймёт, что... А что, собственно, поймёт? Да неважно, об этом он позже поразмыслит.

А сейчас он шёл по лесу — светлому и чистому, совсем не похожему на дикие леса Подземелья и старой Земли. Тихо шелестели листья высоких деревьев, где-то над головой щёлкала, попискивая, одна из рутенийских птиц. Так чудно вокруг: всё кажется знакомым, будто дома, на Земле — и в то же самое время чужим и бесконечно странным.

Бобби выбрался на знакомую поляну. Сегодня он пришёл слишком рано. Он до боли в глазах всматривался в зеленоватый сумрак леса — не мелькнёт ли среди древесных стволов знакомый силуэт, не сверкнёт ли пробившийся сквозь кроны луч на серебристой шкуре.

Она вышла из-за деревьев бесшумно, точно призрак. Казалось, что это лесной дух воплотился в столь прекрасном и волшебном обличье. Счастливая улыбка тут же озарила лицо землянина.

— Привет, Юни, — обнял он единорога за шею. Та в ответ радостно фыркнула и уткнулась землянину в макушку.

— Невероятно...

Тихий голос заставил Бобби испуганно отпрянуть. Он настороженно огляделся и наконец увидел чужака, стоявшего в прозрачной тени деревьев. Мальчишка мысленно обругал себя. Как, ну как можно было не заметить космодесантника двух с половиной метров ростом?! Да и зеленовато-серебристая форма Небесных Стражей хорошо видна в лесном полумраке. Вроде бы видна.

Астартес — так, кажется, называли изменённых воинов, — вышел на свет. Рыжекудрый и веснушчатый, он чем-то напомнил бывшему варвару Шилу. Увы, сестра сейчас находилась на другом конце Содружества, и раньше, чем через стандартные полгода, они с Шилой не встретятся.

Бобби внезапно разозлился на столь некстати появившегося Стража. "Ну ты, лось космический!" — еле слышно процедил землянин сквозь зубы и тут же спохватился, вспомнив о фантастическом слухе изменённых воинов. Но тот ничего не услышал — или просто сделал вид, что ничего не услышал.

— Прости, что помешал, — виновато качнул головой Астартес, — Но я даже не думал, что на Рутении могут быть ещё и единороги.

— Единорог, — машинально поправил его Бобби, — Юни здесь одна.

— Это эксперимент? — тут же заинтересовался Страж.

"Сам ты эксперимент!" — раздражённо подумал мальчишка.

— Юни настоящая, она с другой планеты, — обиженно ответил он воину и добавил, — Она не биомашина.

— Извини, — тихо откликнулся тот, — Я не знал, что из того мира привезли именно единорога.

— Ладно уж, ничего страшного, — примирительно проговорил Бобби, и Юни фыркнула, одобряя его слова.

Астартес кивнул и вернулся к своей работе — он, оказывается, рисовал что-то на голографическом экране, закреплённом на предплечье.

— Почему ты рисуешь лес? — сорвалось у Бобби с языка, — Он же такой... обычный?

— Здесь очень красиво, особенно в такой ясный день, — дружелюбно заметил Страж, — Лес кажется тебе обычным из-за того, что ты видишь его почти каждый день. А я нечасто бываю на Рутении. Раз в несколько столетий.

— Ничего себе...

— Так уж получается. На других планетах Содружества и того реже выходит.

— Но почему именно рисунок? — недоумевал Бобби.

— Не очень люблю иллюзии. А на память надежды особой нет.

— Почему?

— Это плата за бессмертие, — Страж впервые посмотрел прямо на него, — Плата за бессмертие и за возможность всегда обучаться чему-то новому. Человеческая память не безгранична, и все неиспользуемые воспоминания очень быстро теряются.

— И всё-таки рисунок тоже не вечен, — упрямо повторил Бобби.

— Верно, — кивнул Астартес, — Но в нашем мире не вечно ничего. Это же не значит, что не нужно ничего делать?

— Ясно, — чуть обиженно пожал плечами землянин и вдруг спохватился, — Извини, что мешаю...

— Ничего, я всё уже закончил. Да и времени уже не осталось. Удачи вам с единорогом.

Рыжий воин выключил голоэкран и зашагал к деревьям.

— Подожди, ты так и не сказал, кто ты? — окликнул его мальчишка.

Страж обернулся и, чуть помедлив, спокойно проговорил:

— Меня зовут Айве Кветаас.***

Мы знаем лишь малую часть из того, что нам следует знать. Верно, чёрт возьми! Это рутенийцы верно подметили: и про себя, и про людей вообще, и про него, Эрика, в частности!

Он, конечно, знал, что придётся работать не покладая рук. Что придётся много учиться, много тренироваться — и всё только для того, чтобы после свершения Подвигов принять участие в отборе. Хотя бы для того, чтобы появился шанс пройти его и стать одним из рекрутов, которых выберут Небесные Стражи. Но кто же знал, что Стражи были больше исследователями, нежели воинами? Кто ж знал, что для полётов на ЗПЛ нужны знания во многих областях физики и математики? Кто ж знал, что нужно будет столько учиться?!

Но он выдержит. Он разберётся и в астрофизике, и в вышмате, и в диалектах низкого готика, да в чём угодно! Он справится со всем, сделает всё, чтобы управлять звездолётом прямого луча. Чтобы стать Небесным Стражем и когда-нибудь достичь иных миров в иных галактиках. Чтобы защищать агентов в Империуме — одним из которых однажды будет Хэнк. Чтобы изменить этот странный — и страшный мир. Мир, где, кажется, не было и нет места ничему, кроме вечной войны.