34. Главное-быть собой (2/2)

Тимур почувствовал острую жгучую ненависть внутри себя, она расползалась большим уродливым пятном и словно выжигала все его внутренности. Сердце.

Он ненавидел тех, кто это сделал с ними, тех, кто вот так хладнокровно наблюдал, за тем, как они уничтожают друг друга изо дня в день. Как они могли убить Сё? Почему? Потому что он смотрел вверх. Но Арато тоже погиб, хотя он-то правил не нарушал.

Тимур должен был разобраться, в чем тут дело.

Но сначала он должен был хотя бы попытаться снова стать собой.Тимур хотел, что бы Шинджи взял этих несчастных четверых ребят к ним на остров, но он отказал. НочьюТимур снова пошел на мост, на котором любил разговаривать с Иваном.С этого моста дружно, обнявшись и прижавшись друг к другу спрыгнули вниз четыре маленькие фигурки. Вот так смело и отчаянно, растворившись белой вспышкой в это беспощадном мире Островов. Тимур хотел так же, когда вдруг его схватили сильные руки. Он был на самом краю моста, но руки Сатоши не дали ему спрыгнуть. Хотя они и не понимали друг друга, но все же они сумели договориться. Они пошли вновь тренироваться в Турнирный зал, где Сатоши дал Тимуру свой меч. Мечи на Острове Тысячи Камней оберегались как что-то священное, и Сатоши никогда не давал никому даже близко подходить к его оружию, но, видимо, Тимур стал исключением.

Шинджи взял Тимура и Клима с собой на Западный остров. Добивать оставшихся в живых итальянцев. Тимур был уверен, что Шинджи приказал ему идти туда специально: ведь это он просил оставить их в живых. Он смело шел за командиром — никого на Западном не было: уж я-то знал. Но молчал. Даже Климу не стал рассказывать о ночном происшествии.

Они прошли по чужому острову к замку. Мимоходом Тимур отметил, что остров пуст — никаких следов вчерашней бойни: ни крови, ни трупов.Внезапно в небе свернул всполох, и прямо на землю перед ними свалилась девчонка. Ей было лет четырнадцать.Девчонка, по-видимому, больно ушиблась при падении: теперь просто сидела, размазывая слезы, прижимая к себе больную руку.

Они замерли в немом удивлении. Хотя удивительного как раз-таки ничего не было, на острова постоянно кто-то прибывал, так или иначе. Девчонки, мальчишки, совсем маленькие и постарше. И вот они просто стали свидетелем прибытия новенького на итальянский остров. Вот только некому было ее встречать.

Тут Тимур понял, что девчонке повезло: если бы это был парень, возможно, рука Шинджи и не дрогнула бы. Но убить плачущую девчонку... Это каким извергом надо быть.Или, например, просто оставить ее на этом острове. Она все равно пойдет выяснить, что к чему, и в итоге ее убьют. Или станет рабом, перебежчиком, как таких тут называют.

— Шинджи, нет, — твердо сказал Тимур, беря лопочущую что-то на своем французском и продолжающую реветь девочку за здоровую руку.

Клим что-то сказал Шинджи, тот покачал головой.

— Шинджи хочет, чтобы мы ее оставили здесь, — тихо произнес Клим.

И тут Тимура прорвало. Он и не заметил, как достал меч отточенным движением и приставил его стальной кончик к горлу командира Острова Тысячи Камней. Наверное, он сошел с ума.

Клим вскрикнул и отступил на шаг, Шинджи же нехорошо ухмыльнулся и схватил лезвие прямо рукой, с силой отводя его от себя. По его ладоням заструилась кровь: ненависти в Тимуре на тот момент было хоть отбавляй.

Клим еще раз вскрикнул и бросился доставать мазь из карманов своих обтрепанных джинсов, при этом что-то быстро втолковывая Шинджи по-японски и косясь на Тима.

— Шинджи сказал, что поговорит с тобой на острове, — испуганно перевел Клим, — пойдем.

— Я не пойду без нее, — сказал тот, дергая девчонку за руку. Она переводила зареванные глаза с одного на другого, и в ее взгляде явственно читался ужас. Вдруг она со всей силы ущипнула себя за руку и тут же вскрикнула, смешно подскочив на месте. Ну да, решила проверить, не спит ли. Знакомое ощущение.Клим, чуть заикаясь, перевел Шинджи то, что Тим сказал, торопливо бинтуя ему порезы. Тот поднял на него тяжелый взгляд, осмотрел с головы до ног, будто в первый раз увидев, и коротко кивнул.

— Пошли, — сказал Клим, — я тебе не завидую, — прошептал он, белый как мел. Видимо, случаи непослушания на острове уже были.

Но Тимуру было все равно. Он просто шел следом, крепко держа судорожно всхлипывающую девчонку чужого острова, и старался не думать о том, что его ждет. Понятное дело — неповиновение, да при свидетелях... Шинджи его убьет, — вдруг понял он Просто убьет. Чтобы другим неповадно было.

Но он не мог бросить здесь эту девчонку, не хотел снова наблюдать чье-то самоубийство. Возможно, у Шинджи хватит рассудительности просто его наказать. Тимур согласен. Он не желал ему зла — он хороший командир, как бы там ни было.

На свой остров они пришли в полной тишине. Шинджи тут же погнал их дежурить на другие мосты, отослав туда же и дежурных, которые только-только принялись за мытье посуды после завтрака. В грязную посуду он чуть ли не носом ткнул новенькую, и она, как-то разом затихнув, принялась неуклюже мыть чашки одной рукой. Осмотреть бы ее руку нормально!Но вместо этого пришлось бежать на Восточный мост, где ошалелые от произошедшего вчера англичане, наступали на них. Отбились с легкостью. Тимуо с удовлетворением отметил, что, несмотря на недосып и ноющие от тренировок с Сатоши мышцы, драться стал лучше, гораздо лучше. Лишь бы Сатоши не прекратил тренировки.День пролетел быстро. Изнуренные своими же атаками англичане откатились к замку, мосты медленно, с чуть заметным скрипом, расходились. Наступал вечер, который точно не сулил ничего хорошего.

Девчонка освоилась быстро и даже прибралась в их холостяцкой берлоге. Тимуру это напомнило сказку про Машу и медведей, и он невольно расхохотался, глядя на вытянутые лица ребят, вернувшихся с дежурства.

Видимо, их пресловутая японская вежливость не позволяла лезть сразу же с расспросами, поэтому они молча расселись вокруг стола.

И когда все в полной тишине поели, Шинджи тихо заговорил. Пару раз Тимур слышал свое имя. Он забыл, как дышать и даже боялся спросить у Клима, о чем он говорит.

Ясно, что о нем, но вот что именно, он, конечно, понять не смог.— Дзиммэй? ("Имя?") — спросил Шинджи, в упор глядя на девчонку.Та явно не поняла. Пришлось вмешаться.

— Your name? — громко спросил Тимур.

Девчонка быстро быстро закивала и произнесла:— Мари.

Ее имя тут же шепотом прокатилась по всему залу, каждый стремился его произнести.Шинджи резким ударом ладони о стол заставил всех замолчать и произнес что-то довольно угрожающе.— Что насчет меня? — Тимур все-таки не выдержал и решил поинтересоваться у Клима.

— Ничего, — ровно ответил Клим, — Шинджи сказал, что решение привести сюда Мари являлось обоюдным.

Тим понял: Шинджи все-таки решил не говорить о том, что произошло на побежденном острове. Внимательно посмотрел в его сторону, натолкнулся на пристальный холодный взгляд в ответ и тут же осознал: Шинджи его не простил. И никогда не простит. Но будет терпеть, так как не хочет, чтобы кто-то знал о случившемся сегодня. Это проигрыш. А Кодекс Воина, который они все так чтут тут, на островах, не позволяет быть побежденным. Он будет молчать. Но не простит.

Про себя Тимур все-таки выдохнул с облегчением: ну и ладно, главное, он жив, да и девчонку спасти удалось.

Девчонка, кстати, была красивая. Рыжая, с зелеными глазами, очень яркая. Вокруг глаз рассыпались смешные веснушки, а чуть вздернутый нос придавал ее лицу особенной очаровательности. Вряд ли тогда он мог оценить это, но в его воспоминаниях, Мари осталась именно такой.Она быстро вписалась в суровые будни на острове. Японцы, Тимур и Клим изъяснялись с ней по-английски, насколько это было возможно, она тоже знала его плохо, но они понимали друг друга. В конце концов, тут либо научишься понимать, либо не выживешь.

Мари любила жить. Она часто улыбалась и всегда всем сочувствовала: это было видно по зеленым глазам, которые всегда были на мокром месте, когда кто-то из них, раненый в очередной схватке, приползал, истекая кровью.