Зомбирование (1/2)

В Зоне не действовали никакие сигналы, не распространялись электромагнитные волны. Электронные устройства начинали сходить с ума, стрелка компасабесилась – магнитные линии планеты искажались. Работала только старая добрая стимпанковая механика и сообразительность. Интересно, не по этой ли причине не работает индикатор опасности? Кажется, он просто вышел из строя, как только перешел через Границу.

Нас с топографом держали под арестом и контролировали наше перемещение повсюду. Вместе нам не позволили держаться, но изредка мы пересекались, и я могла узнавать таким образом о сохранности ее жизни. То, что нас разделили, диктовалось не просто упрощением надсмотра и лишением нас тактики обоюдных действий. Здесь крылось что-то еще, у меня было чувство, что нас каким-то образом проверяют, одними и теми же заданиями, одними и теми же способами, и смотрят на нашу реакцию. Это делалось не только для выявления симуляции или лжи, но и в каких-то психологических целях.

Я не могла собрать всю информацию в единое целое, мне удавалось только ловить ее обрывки.Я ожидала, что меня будут допрашивать о том, давно ли мы прибыли, что происходит вне Зоны сейчас, что случилось с остальными. Но меня просто держали в силках, никак не используя, если, конечно, топограф не рассказала уже все без моего ведома. Зачем удерживать нас? Я просто не понимала логики. Минусовики дежурили по очереди на моей тюремной вахте. Иногда сюда направляли особо неразговорчивых, иногда, наоборот, любителей потрепаться и перемыть мне кости. Главное было не воспринимать их, не реагировать остро, особенно в той ситуации, в которой я оказалась… ведь, судя по тому времени, что прошло с тех пор, как тут обосновались ?новые? поселенцы, я могла оставаться в данной ситуации до конца жизни, если ее только не оборвет что-то непредвиденное или насильственное.-Сколько еще вы будете держать нас здесь? –спросила я в очередной раз надзирателя, которым являлся в этот раз физик.– Что вам нужно?

Он смотрел на меня флегматично и устало. Весь лагерь был пропитан черной желчью апатии, словно эти люди уже ни на что не надеются и ничего не хотят.-Чего тебе неймется, самочка? – услышала я голос из-за угла своей тюрьмы, видимо, рядом с физиком дежурил еще кто-то. – Кормишься лучше нас, и еще жалуешься.-Придержи язык! - Лучше бы отмолчалась, как обычно… Но ?охрана? не удивилась такому тону. Значит, имеются некоторые распоряжения на мой счет. Вроде ?присматривать, но не причинять вреда, потому что нужна живой? или ?потому что ей что-то известно?.

-Больно ты самостоятельная. Посиди спокойно, - обратили мой выпад в сарказм.

Здесь не было образованных людей, не было физиков, химиков, математиков, философов и всей прочей шушеры – тут человечья порода уравнивала всех нас.- Какой смысл держать меня взаперти? Я не собираюсь сбегать, мне нужно поговорить с медиком.Флегматичного физика это рассмешило почему-то.-Он сам вызовет тебя для разговора.-Вы пытались найти выход отсюда? Как давно вы тут обосновались? – продолжила я забрасывать их вопросами. – Это единственный жилой лагерь вЗоне? Кто-нибудь из вас пересекал Границу снова, не находясь под гипнозом?-Ты задаешь слишком много вопросов, - сказал голос рядом с физиком.-Я исследователь, мое дело задавать вопросы.-Твое дело – сидеть смирно и помалкивать, пока не найдется тебе применение полезнее, - в голосе послышалась угроза.Мне не хотелось никого злить, провоцировать. Я должна была понять причину плена. Уж не собираются ли минусовики строить тут очередную новую утопию и продолжать род людской? С передающимся из поколения в поколение новым геном Ясности? Мои мысли пугали меня.И неожиданно – а почему? Почему новые люди, прозревшие, не подвластные внушению и самообману, гипнозу и стереотипности, будут хуже, чем прежние? Что вообще за понятие такое – лучше, хуже? Может, в нас точно так же вселилась когда-то какая-нибудь из уже имеющихся способностей человека, как Ясность пытается вселиться сейчас и передаваться с ДНК. Может, мы просто не догадываемся о том, что наша способность мыслить была насильственным проникновением в мозг, что в нас живет паразитирующая сущность. И пока мы мыслим с помощью нее, мы никогда не выстроим взрослую цивилизацию, в которой есть место индивидуальности, а не массовости. Эта сущность блокирует возможности человеческого мозга, не дает развиваться, тормозит нас, выставляя рабами самих себя, своих же ценностей, своей же жизни.Я присматривалась к минусовикам. Не все из них производили впечатление печального упадка. Некоторые были вполне адекватными. Таким же казался и медик, хотя я не могла понять, почему он так необоснованно резок со мной.Казалось, будто он уже пересекался со мной когда-то и что-то не поделил со мной, только я об этом не знаю. Топографа же он не возненавидел за просто так. Он выстоял даже перед тем, что она – женщина, хотя это, наверно, и проскребло по его самолюбию. Либо утихомирил свою гендерную нереализованность мыслью о том, что две девушки – это хоть какое-то разнообразие в этом тухлом извечном мальчишнике.

Ко мне же с его стороны я ощущала настороженность, тяжелую антипатию без видимой причины. Мне было все равно, но это могло быть как-то связано с тем, что я заражена. Все сводилось к тому, что меня обособленно выделяют из-за Ясности. Она поставила его в тупик и вынудила опасаться меня, осторожничать – кто знает, что может сотворить человек, зараженный Ясностью. Или боится самого заражения? Но судя по топографу, это не передается от человека к человеку, по крайней мере, бытовым, воздушно-капельным путем.

Я заметила, что самый юный из охранников может оказаться не таким уж стойким к абсурдным распоряжениям их лидера. Не было никаких видимых причин так обращаться со мной и с топографом. Не могут все люди здесь быть столь чуждыми простому участию. Возможно, этот мальчик что-то сможет рассказать мне. Выбрав наименее тягостное расположение его духа (а тягостность буквально пропитала здесь сам воздух и, казалось, уже въелась в кожу…), я стала расспрашивать его обо всем, пытаясь сохранить доверительный тон и выглядеть адекватной.

Я ожидала, что он начнет говорить о том, что ему запрещено разговаривать со мной об этом, отнекиваться, уходить от ответов или показывать, что он бы и рад поболтать, но распоряжения… Однако я была удивлена его реакции. Как только этот 20-летний парнишка убедился, что нас не могут слышать, он сказал мне, усмехнувшись:-По тебе сразу видно, что ты недавно в Зоне. Я не о сбритых волосах, не о боевой готовности… Если ты до сих пор задаешь вопрос о том, что тут происходит, и как нам спастись, то это означает, что ты оттуда. Как с другой планеты.

-Откуда ?оттуда?? Ты говоришь о внешнем мире, не находящимся еще под влиянием Зоны?-Это Зона – внешний мир.Я молчала, пытаясь понять. И страшась, что мои реплики перебьют его настрой говорить.-Знаешь, что это такое?Он вытащил из-за пазухи складной ножик с удивительно искусной резьбой на рукояти.

-Очевидно, нож.-Это не просто нож. Это, можно сказать, артефакт. Мы нашли его здесь в одном из рюкзаков погибшего экспедитора. И датируется он 1856-м годом. Смекаешь? А также часы на цепочке, монокль, карманный чернильный набор… Ты думаешь, что людям нечего было взять с собой, кроме этого старья?Он явно в силу своего возраста желал произвести впечатление на меня хотя бы страшной историей. Хоть как-то разнообразить будни, хотя я, как исследователь, понимала, что не смогла бы тяготиться никакой скукой, пока творится тут черт знает что… Мне бы не пришло в голову рисоваться перед новичком, я была бы поглощена попытками разрешить проблему и проникнуть в тайну Зоны.-Ты намекаешь, что это вещи из Зоны? – спросила я. – Здесь существовала цивилизация?-Нет! – раздраженно ответил он. – Они были взяты с собой, такими же людьми, как и мы, только пришедшими сюда веками раньше!-Но почему до сих пор мы ничего не знали о Зоне, если ее изучают так давно?-Потому что никто из них не вернулся назад, дуреха. Я вот что тебе скажу: не доверяй тут никому. Даже мне, если уж на то пошло… Они… ну, ты поняла, о ком я… Предыдущие… сошли с ума. Я подозреваю, что тут скоро каждый помешается. Они уходили группами, все эти люди, что были тут до нас… Шли на поиски Границы, но возвращались, ничего не найдя. По всем параметрам и расчетам было очевидно, что они прошли не одну сотню километров, а на Границу так и не вышли. Неувязочка выходит, учитывая, что мы все попали сюда вполне физически. Это место изолировано по кругу, причем изолировано в каком-то другом измерении. Может быть, где-то в обычной трехмерной реальности, на планете Земля, граница проходит в паре миль отсюда. И там Зона – лишь маленькая проплешина в пространстве-времени. Но, наблюдая изнутри, мы видим, что Зона бесконечна, - рассуждал он.

-Но я могу засвидетельствовать, что были те, кто вернулся. Пусть и измененными… Но вернулись же. Пожалуйста, мне надо поговорить с медиком. У меня есть информация, - я сделала самое женское лицо и тон, на какие только была способна, надеясь, что он клюнет.Парень снова ухмыльнулся.-Информация у тебя есть, но не она ему нужна. Мы все слишком измождены. Понимаешь, то, что здесь все не перебили друг друга – это уже само по себе чудо. И только апатия к исследованиям, а точнее, бессмысленность их, возможно, и помогли нам остаться в живых и не перерезать друг друга.-А что же ему тогда нужно?Я сразу поняла, что именно. ?Ясность?.-Откуда мне знать. Но можешь не опасаться за свою жизнь: медик трясется за нее, как за свою собственную не трясся.?Скорее всего, просто скрывает тот факт, что ему известно о моей бессмертности?, - подумала я, но вслух не сказала.-Только спустя время мы обнаружили одну из групп людей, кто уходил искать Границу. Они были мертвы.-Скажи, не было ли в их числе этого человека? – я достала из своих скромных обезоруженных вещей фотографию мужа и показала ему.Паренек долго смотрел, внимательно. Его сарказм поубавился.-Был. Ты его знала?Мое сердце забилось. Оно умерло несколько лет назад, а теперь трепыхалось в новом нахлынувшем приступе боли.

-Да… Один мой знакомый приятель.

Значит, моя теория верна. Вернулись все, кто погиб здесь. Состояние умирания вынесло их в прежние слои реальности, и они смогли найти выход из Зоны. Пока я жива, я никогда не выйду к Границе.-Спасибо, что поговорил со мной, - как можно более адекватно сказала я. – Ты не должен был со мной вступать в диалог… я понимаю. Так что можешь на меня рассчитывать, - я улыбнулась ему как побратиму.-К черту мне твое расположение, - огрызнулся он. – Ты мне на хрен не сдалась, тут каждый за себя. Я твой костлявый зад спасать не собираюсь, учти.-А вот это ты зря, малец. Я обид не забываю, учти.Одного мне не досталось от женской природы – вспыльчивости характера, истеричности и огня. Мой флегматичный темперамент, черта скорее мужская, нежели женская, и сейчас не позволил гневной крови прихлынуть к щекам. Моя натура подаст месть холодным блюдом.Интересно, а с чего это я решила, что против космического зла люди должны бороться едино, отбросив все людские склоки, объединиться и забыть о распрях, чтобы иметь возможность выстоять перед вселенским ужасом и бросить все усилия на это, не ослабляя день ото дня сами себя междоусобными войнами? Какое Вселенной дело до того? До нас объединенных или разрозненных? Для нее все равнозначно, она не делает различий, она равнодушна одинаково ко всему. Ей безразлично, объединены наши усилия и помыслы или нет. В ее масштабах нас, может быть, вообще будто бы и не существует.Но не все из надзирателей были столь же разговорчивы и ?милы?, как этот мальчишка. Физик, например, меня невзлюбил отчаянно и принципиально. В один из разов, когда мне принесли еду, мы-таки сцепились языками, слово за слово, и он уже приказывал мне ?жрать, а то я больно худая?, и ?помацать не за что?, и так далее и тому подобное, пока он не получил в лицо с ноги. Он думал, что я, как и все женщины, истерична и слаба нервами и мускулами, поэтому стоял передо мной и издевался. Он не ожидал. Будь я мужчиной, он бы сразу вышел из моей тюрьмы, но мой пол ввел его в заблуждение. После этого меня схватили его помощники, и он, в свою очередь, наотмашь врезал мне по лицу. Мне не дали упасть… Сквозь искры из глаз и помутившийся рассудок я почувствовала, как меня мерзко лапают до синяков, как дышат в грудь, как горячая и вязкая кровь бежит по моим губам из разбитого носа.Но почти сразу все прекратилось. Товарищей оттащили от меня другие, а Ясность быстро перекрыла кровотечение, словно радуясь новой возможности ожить во мне.-Я разве не понятно выражаюсь?! – рев медика над головами. – Я же сказал, биолога трогать нельзя!Звуки ударов. Хруст. Плеск крови о камень.Меня тормошат и поднимают на ноги, ведут куда-то, вокруг суета, ругань… Дойдет до стрельбы, а я совершенно без оружия…Десять минут спустя медик вталкивает меня в другой сарай, выходит, захлопывает дверь и перекидывает засов. Я колочу, ищу способы выбраться, но ничего не получается. Изнемогая от усталости, прикладываю ухо и слушаю, что там, за оградой – вроде бы угомонились. Пришли к какому-то компромиссу.-Тебе ничто не угрожает, - сказал мне медик, вернувшись. Я недоуменно смотрела на него. – Скажи спасибо, что я не продемонстрировал им твои способности, сделал из тебя мисс невинность.Он схватил меня за локоть и снова потащил куда-то.-Куда ты ведешь меня? – спрашивала я, но он только велел заткнуться.