Глава 8. Ты был круглым солнцем моим и моим беспощадным ветром, и единственным страшным цветком, раскрывавшимся — для меня. (2/2)

— Антон, слишком много вопросов.

— Зачем, Арс? — стонет Сережа, хватаясь за голову.

— Я — идиот.

— Сто процентов. Но где гарантия, что Шаста не сотрут?

— У меня есть компромат.— На Кавахару — главу сената? — Антон щелкает пальцами.Арсений морщится.— А ты осведомлен гораздо больше, чем я полагал. Не только на Кавахару. На президента протектората.

— Нам пиздец, — шепчет Сережа.

— Вас не тронут, я уверен.

— А тебя убьют.

— Я заслужил.

— Ты не сделал ничего, что мы бы не смогли тебе простить, — перебивает Антон. — Но обещай, ты не навредишь Арсу.

— Мне в любом случае придется его искать. И лучше б он спрятался поглубже. В идеале, вообще улетел с этой планеты. Иначе мне придется передать его ООН.

— А если ты ослушаешься, тебя убьют? Отвратительная ситуация, Арс. И ты уж извини меня, — Сережа впечатывает ладонь ему в лицо, из-под пальцев разлетается белая пыль, — но ты все-таки поедешь с нами домой.

Арсений закашливается, чихает, отмахивается руками и замирает на несколько секунд с потерянным выражением на лице.

— Серый, — Антон оценивающе смотрит на Арса, — ты дал ему наркоту?

— Наркотик гарема.

Арсений расплывается в блядской улыбке, его поза неуловимо меняется. Он как-то расслабляется весь. Напряженное тело стекает в плавные сексуальные изгибы.

— Сереж, — сквозь зубы интересуется Антон, — не напомнишь, наркотик гарема — это же афродизиак?

— Ну что при себе было.— Ты въебал ему афродизиак.

— И теперь это твоя проблема, — мерзко ржет Матвиенко.

— Это наша проблема. Он выебет нас обоих, потому что он сильнее нас обоих.

— Я не люблю групповуху и грубый секс, — выдает Арс.— Че выясняется.

Сережа цокает и на всякий случай отходит на пару шагов.

Арсений с восторгом пялится на свои руки.

— Так охуенно давно себя не чувствовал.— Мы за тебя рады, — говорит Антон и понимает, что зря.Арсений поворачивается к нему и облизывает губы. Антон к своему ужасу начинает заводиться. Таким он Арсения не видел никогда. В состоянии тяжелого флирта, направленного в его сторону. Арсений плавно перетекает ближе, флирт перетекает в очевидное предложение.

— Арс, тормози. Ты этого не хочешь.

— Хочу тебя целовать. На черных простынях. Потому что у тебя пшеничные волосы и светлая кожа. Будет красиво. Знаешь, я мог бы долго исследовать твое тело, касаться губами, языком, кончиками пальцев… всю ночь.

— Вот это у него фильтр сорвало, конечно, — удивленно говорит Сережа, — между мозгом и ртом.

Антон икает.

Арсений обнимает его крыльями, улыбается нежно, гладит руками волосы, ведет ниже по шее и плечам, оттягивает майку, оголяя ключицы и восторженно любуется.— Крылья черные, кожа белая. Красиво, — поясняет он.

Арсений смотрит так, что от мысли отойти становится физически больно. Антон молчит, не может сказать ни слова. Нежность выводит из равновесия. Нежность, не жадность, которую должен был привнести в их взаимодействие наркотик. Жадность, с которой его всегда целовал Арс. Антон пугается самого себя. Хочется застрелиться, разнести свой мозг, чтоб не думать об этом. Не опускаться на дно, теряя остатки души и совести.

Арсений мягко касается губ, и Антон еле находит в себе силы осторожно взять его за подбородок пальцами и отстранить от себя на пару сантиметров.

— Не надо, Арс.

— Почему? Ты не хочешь?

— Не хочу.

— У тебя стоит.— А у кого бы не встало? — честно отвечает Антон.

— Хорошо. Я могу тебя хотя бы касаться? — Арсений смотрит с надеждой.

— Можешь.

?Разреши ему все, разреши ему все, разреши ему...?, — бьется в голове.

Антон потирает лоб рукой.

Арсений обнимает крепче, сворачивает крылья в плотный кокон, прижимает к себе, зарываясь носом в волосы и вдыхает глубоко.

Для Антона в этот момент все линии его бесконечной жизни пересекаются, мир схлопывается в одной точке, на чужом дыхании и биении сердца, ощутимом через все слои ткани и кожу.

— Ты живой. Спасибо. Господи, спасибо.

Арсений прижимается еще ближе. Притирается так, что его кости наверняка оставят синяки. Антон стонет сквозь зубы. Ему подобная близость вышибает остатки здравого смысла. Чужой запах срывает крышу. Это что-то животное. Желание обладать. Привязать к себе, посадить на поводок, не отпускать ни на шаг. Возбуждение скапливается под ребрами, стекает к низу живота, и Антон резко отстраняется, впечатываясь спиной в крылья.— Ты же разрешил себя касаться, — говорит Арсений.

— Поехали домой, будем сидеть на диване, посмотрим что-нибудь. Хочешь, Импровизацию? Самую первую серию?— Хочу.

— Пива выпьем.— Пиво не хочу.

— И не надо.

— Поехали домой.Арсений складывает крылья и продолжает смотреть открыто и счастливо.

У Сережи абсолютно потерянное выражение лица. Беспомощное.

— Шаст, то, что ты сейчас делаешь…— Я знаю, Серый.

Антон вызывает мотоцикл.— Арс не в себе, а ты пользуешься.

— Сколько действует наркотик?— Еще пару часов точно. Но потом Арс будет все помнить.

— Я продам свою душу за пару часов. И попаду за это в ад.

— О, не беспокойся, Шаст, все мы там будем, — Сережа сжимает губы в узкую полоску и отворачивается.

Мотоцикл громко хлопает воздушной подушкой, разбрасывая грязь. Глушит грязь в мыслях Антона. Арсений садится за его спиной, обнимает, перекрещивая руки на поясе и кладет подбородок на плечо. Сережа вздыхает и забирается на оставшееся место позади Арсения. Они надевают шлемы. Антон ведет мотоцикл медленно и плавно, наслаждаясь теплом чужого тела. Въезжает в распахнутое панорамное окно собственной гостиной, сшибая столик.

— Мне нужно выпить, — говорит Сережа и на огромной скорости сваливает на кухню.

— Ребятам позвони, скажи, что их ждет незабываемый сюрприз, — просит Антон.

Арсений стаскивает Антона с мотоцикла прямо на диван, снимает кроссовки, забираясь с ногами и приваливается к плечу. Антон старается дышать глубже и делает себе только хуже. Арсений пахнет. Дымом, кровью, потом, собой. Неуловимым чем-то, отчего ведет. Тело Антона подводит. Он поворачивает голову, касается носом темных волос. Арс закрывает глаза, притираясь щекой. Он нежный, тактильный, а Антона сейчас выжирает с потрохами собственная жадность. Нездоровые чувства, далекие от нормальных, от дружеских. Он ощущает себя дикой дорвавшейся дрожащей тварью, чудовищем, чахнущим над своим сокровищем. Арсений не помогает. Сползает с плеча головой на колени и берет левую руку Антона в свои. Правой Антон позволяет себе зарыться в темные волосы.

— Колец все еще много, не изменяешь себе, — Арсений перебирает пальцы, подносит близко к своему лицу и улыбается.

— Не изменяю. Тебя же они бесили?— Неа.

— А вот меня сейчас бесят твои колючие холодные крылья. Ты мне ими в бок упираешься, — Антон пихает Арса локтем в плечо.

Арсений приподнимается и снимает рюкзак, закидывая его за спинку дивана.

— Компактные они у тебя.

— Удобные. Всегда хотел иметь крылья.

— Стать ангелом?— Ангелами надеятся стать Отреченцы, переместившись в виртуал. Но где тот, кто сказал, что видоизмененный углерод освободит нас от клеток нашего тела? Где тот, кто сказал, что мы станем ангелами?[2]Какое-то мгновение синие глаза Арсения смотрят на Антона с силой всех шести с половиной стоящих за ними столетий. Кажется, Антон пересекается взглядом с демоном. Всего на одну секунду душа Арса выглядывает на свет божий, и Антон видит в этих глазах отражение мириад обычных человеческих жизней, прошедших перед ними бледными мошками, летящими навстречу гибели в пламени. Наркотик медленно перестает действовать. Антон прижимает Арсения сильнее, давя ладонью на солнечное сплетение, разглаживая пальцем морщину на лбу.

— Рядом с тобой мне спокойно. Хоть я и осознаю, что это частично действие наркотика. Давно мне не было так спокойно. Но мне нужно будет уйти завтра.

— Уходить от нас необязательно.

— Мне придется, — говорит Арс и напряженно замирает. — Нельзя мне было сюда приезжать.

— Ты уже здесь. Отдыхай, ладно?

Арсений кивает и продолжает перебирать кольца на чужих пальцах, снимает, надевает, путая их местами. В итоге все кольца оказываются на мизинце левой руки. Антон гремит ими как заправская цыганка.

— Наигрался?

Арс удовлетворенно поворачивается набок, утыкаясь Антону в живот, обхватывает его руками и засыпает минут через пять.

Антон не двигается. Рассматривает неровную щетину и темные тени на веках. Растрепанная челка закрывает висок. Арсений выглядит хрупким. Боевая, блядь, оболочка.

— Выпьем? — интересуется Сережа, заходя в гостиную, и замирает. — Он спит?Антон кивает, аккуратно выпутывается из объятий и поворачивает Матвиенко обратно на кухню.

— Надо подумать, что делать дальше.

— Ну, — Серый пожимает плечами, — отпустить мы его не можем, иначе он опять исчезнет, и хрен мы тогда его найдем. Запрем здесь.

— Предлагаешь сделать его пленником? А дальше?— Если б я знал. Разбираться будем.

— Он сам не смог разобраться. Думаешь, сможем мы?— Он иногда не видит простых решений. Нельзя его отпускать, Шаст. Он пойдет Арса искать. Это недопустимо.

— Недопустимо.

Антон тащится за льдом в холодильник. Перегруженный мозг отказывается генерировать идеи. Под виски становится легче, но не настолько, чтоб сумбур в голове рассосался.

— Шаст, а у тебя остались электрошоковые ограничители с момента работы в полиции?

— Бля, Серый.

— Арс очнется и нас уебет. Я вообще удивлен, как на него наркота подействовала. Спокойный дохуя.

— Возможно он уже под чем-то был.

— Скорее всего. В любом случае тащи все, что есть.

Антон делает глоток и ставит стакан на стойку.— Хуевый ты друг, Сереж.— Хочешь потерять его еще раз?

Шаст качает головой.

— Тогда пошли.У Антона в пентхаусе есть комната для хлама. Огромная, метров триста. В нее скинуты одежда, мебель, коллекция ножей и огнестрельного оружия, книги, спортивные тренажеры, подарки поклонников и вещи с различных видов деятельности, накопленные за несколько сотен лет.— Всратый музей имени Антона Шастуна, — ржет Сережа.

— Заткнись и ищи оранжевый стеллаж.

Они потерянно бродят среди хлама. Сережа то и дело спотыкается и матерится, пугается своей собственной картонной фигуры в полный рост. У Арса подрисованы рожки, борода и хвост до колена. В целом этот подарок от поклонников был довольно криповым. Себя Шаст задвинул в дальний угол, зато Диму поставил на кучу одежды.

— Нашел, — кричит Матвиенко.

И переминается с ноги на ногу рядом со стеллажом, дожидаясь Антона, потому что сам не достает.

— Коротышка, — ласково говорит Антон и хихикает, — подставляй руки.

И начинает скидывать нужные вещи: ограничители, наручники, маячок и, подумав, электрошоковый пистолет.

— Блядь, Арсений. Почему я даже не удивляюсь, что мы это делаем. — Сережа потирает щеку плечом.

Они выходят из комнаты, нагруженные по самые подбородки, теряя детали по пути.Антон расставляет ограничители вокруг дивана, на котором крепко спит Арс, потом отгоняет мотоцикл на крышу. Сережа зачем-то убирается сам, хотя мог бы попросить домашнего андроида. Хозяйственная жилка в нем Шаста всегда поражала.

Они молча пьют виски на полу у дивана, когда в дом заваливаются Паша, Дима и Слава Дусмухаметов.

Антон встречает их у входа гостиную, жестом прося вести себя тихо.

Слава нахмуривается.— Антон, ты в порядке? Что случилось? Ребята пытались мне объяснить, но сами ничего не понимают. Где, Арс?

— Один спит в гостиной. А где второй, тебя не касается.

— Меня заперли в офисе и обрубили связь. Антон, у тебя одежда в крови. Что с твоим лицом? Какой второй Арс?

— Много вопросов. Ответ спит в гостиной. Выпал из рая, крылышки в рюкзаке…

Паша тяжело вздыхает.

— Слав, доктор предупреждал, что после пробуждения у Антона могут быть галлюцинации.

— Шаст, — умоляюще говорит Дима, — тебе нужно отдохнуть. Крюков дал нам лекарства. И я даже знать не хочу, почему ты в крови.

— Идите сюда. Только тихо.Антон манит их пальцем, отступая назад. Сережа пьяно салютует стаканом.

— Арс, — выдыхает Дима, — Слава Богу, живой.

— Его ищут посланники, они сюда придут, я уверен. Нужно его спрятать, — Слава оглядывается, ожидая реакции.

Паша сверлит Арсения взглядом, останавливается на разбитых костяшках пальцев и лице.

— Почему он спит? — интересуется осторожно. — И где диод?

Антон разводит руки в стороны.— Спит, потому что устал и под наркотиками. А диода нет, потому что он человек.

Воля делает шаг к дивану, его останавливает Сережа, дернув за штанину и пихая стакан.— Нельзя, током шарахнет. И выпей, быстрее дойдет.

Паша выпивает виски залпом и продолжает пялиться.— Это не андроид.

— Нет.

— Кто это?

— Арсений Сергеевич Попов тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения.

— Антон, откуда уверенность, что это именно он, а не кто-то в его оболочке?— Это он, ты думаешь, я не способен узнать его?

— Невозможно.

Воля садится на пол рядом с Сережей и наливает себе виски.

Дима обходит диван, предсказуемо натыкается на крылья и выражение его лица меняется с крайней степени ахуения до дикого ужаса в секунды. Слава поражено молчит, закрывая рот запястьем.

— Пиздец, — говорит Дима.Арс резко подскакивает на ноги и врезается в электрическую стену. Летят искры, его отбрасывает на жопу. Все дергаются, шарахаясь назад.

— Спокойно, — просит Антон.

Арсений тяжелым взглядом обводит всех присутствующих в комнате, останавливается на Антоне.

— Додумался?

— Сядь на диван, давай поговорим.

— О том, что ты удерживаешь посланника?

— О том, что этот посланник ты, Арс! Мы хотим объяснений.

— Я, блядь, выпить хочу, — перебивает Слава и отбирает бутылку у Матвиенко.

— Арс, это ты? — осторожно спрашивает Дима.Арсений оборачивается к нему.— Вряд ли я именно тот, кого вы ожидаете увидеть. От человека, которого вы любили, мало что осталось кроме оболочки.

Арсений ложится на диван, закрывает глаза и следующие пятнадцать минут игнорирует все вопросы, сыплющиеся на него.

Антон методично напивается, радуясь, что По после звонка сработал на отлично и отключил Арсу возможность с кем-либо связаться, еще и местоположение его запутал.

— Сука ты, Арс, — злобно шипит Сережа, закидываясь виски прямо из бутылки. — Мы помочь тебе пытаемся.

Арсений открывает один глаз.— Отпустите меня, я вам все равно не нужен.— Нужен, — громко обрубает Антон и понимает, что допился до состояния, когда вполне способен орать и бить.— Вы знатно потоптались на моих костях. Создали мою копию. Удобно-то как.

— Ты понятия не имеешь, что мы пережили.

— ?Волка ли я слышу, заявляющего о своем гордом одиночестве, — декламирует Арс, — воем, возносящимся к неизведанным звездам, или же это услужливое самомнение, звучащее в лае собаки? Сколько тысячелетий пришлось мучить и терзать первого, чтобы отнять у него чувство собственного достоинства и превратить в орудие. Во второе??Антон заканчивает стихотворение за Арсения и ловит удивление в синих глазах:— ?И как измерить расстояние от души до души? И кого винить в случившемся??[3]— Кого винить? — Арс встает и подходит ближе, насколько позволяет ему электрическая решетка. — Ты трахал мою копию.

Антон резко поднимается на ноги.

— А надо было тебя? Ты на это намекаешь?

— Эй, — Паша дергает Антона назад, схватившись за ткань его футболки на спине, — спокойнее, Шаст.

— Ты трахал мою копию — единственное, что смог получить. Суррогат. Безвольную куклу, которая тебе не отказала, ведь создана прислуживать людям.

Антон отключает электрическое поле и ударом в солнечное сплетение отбрасывает Арсения на диван.

— Он не твоя копия. Он лучше.

— Потому что дал себя выебать, а я нет?— Арс, замолчи, — просит Сережа и хочет подойти, но Антон врубает поле вновь.— Блядь, Арс. Почему ты такой?

Арсений оказывается рядом за долю секунды, хватает Антона за голову, до боли зажимая ладонями виски.

— После сотни лет пыток и унижений каким я должен быть?И сворачивает Антону шею с громким хрустом.

***Антон заваливается в гостиную через полчаса. Его рекорд по времени. Не помывшись, с комками геля в волосах и тяжелой головой.

— Вы даже мой труп не убрали?

— А каким образом, не подскажешь? — злобно интересуется Сережа. — Я боюсь к нему теперь подходить. Моя шея не крепче твоей.

Антон вздыхает.— А где Слава и Поз?— Поз бухает на кухне, ему надо переварить. А Славу вызвали на очередной совет директоров. Сказал, завтра днем придет и подумает, что нам делать дальше.

— Что делать дальше, — бубнит под нос Антон и спрашивает громче, обращаясь к Арсению:— Жрать хочешь?

— Позже.

Выражение его лица Антону не нравится, ощущение, будто выкинет сейчас какую-то хуйню.Арс не подводит. Плавно стекает с дивана, подползает к трупу и садится на бедра. Оседлал, блядь.

— Какой ебанутый день, господи, — Паша плотнее закутывается в плед.

Сережа издает сложный непонимающий звук.— Ты чего делать собираешься?— Будешь меня избивать?

— Избивать? Ты же другого хочешь? Или боль тоже полюбил?

Арсений бьет пощечину, и голова Антона откидывается на бок.

— Подо мной безвольная кукла, такая же, как была под тобой.

— Нет.

— Ты не можешь сказать мне, нет.

Арс вцепляется пальцами в подбородок, другой рукой гладит шею и плечо, резко разрывает футболку, дергая за горловину, и обводит оголившиеся ключицы.

Сережа от звука дергается, роняя стакан, и отползает.— Арс, ты чего удумал?— Арсений, — Паша поднимается из кресла, — это нездоровая хуйня. Тебе бы остановиться.

— Можете выйти, трахать трупы по нраву здесь только Антону.

Кончиками пальцев Арсений точечно касается лица, хватает челку, заставляя голову откинуться и долгим слитным движение лижет от груди до уха, прикусывает его зубами. Поднимает глаза на Антона, ожидает реакцию.

И Антону бы надо выйти, вряд ли Арс после этого продолжит, представление ведь для него, но ноги отказываются слушаться.Арсений ведет языком по шее вниз к ключицам, оставляет мокрые следы на ребрах и смеется.

— Прости, у моего трупа на тебя не встанет.

— А у тебя?— Арс, прекрати, — умоляет Сережа.Арсений снимает с себя футболку, и Антон всерьез начинает опасаться за свою нормальность. Чужой запах шибает по голове не хуже виски, который Антон отбирает у Сережи и пьет большими глотками. Эта оболочка еще трезвая.

Арс нежно целует запястье, спускаясь по венам до пальцев. Всасывает указательный, выпускает с пошлым чмокающим звуком и демонстрирует кольцо в округлившихся губах.Антон понимает, что заводится. Губы, взгляд, движения тела, чертов запах, больная зацикленность на Арсении делают свое дело.

Арс снимает кольца со всех пальцев. С последним кольцом играется, просовывает кончик языка в тонкий серебристый ободок и водит им по губам. Сплевывает на пол и притирается к безвольному телу ближе, ложится сверху, мажет носом по волосам за ухом.Антон не к месту вспоминает об утопленном в заливе обручальном кольце. И марсианском браслете.

— Я теперь понял, к чему меня готовили сотни лет шоу-бизнеса, — говорит Паша. — По крайней мере, глядя на это, я не еду крышей.

А Антон едет. Тело реагирует однозначно, хотя рассудок сопротивляется. Химия тела Арсения, все гормоны и феромоны действуют против Антона. Заставляют стоять и пялиться.Арс поднимает голову, смотрит прямо в глаза и пальцами разжимает губы.

— Наш первый поцелуй.

И под громкое ?Блядь? Сережи проталкивает свой язык в рот мертвого не сопротивляющегося Антона.

Живой Антон закрывает лицо руками и тоже не сопротивляется.— Тебе это нравится. Смотри на меня.

Арс целуется пошло. Нитки слюны тянутся между губами и стекают по подбородку Антона. Арсений кусает верхнюю, нижнюю, потом снова верхнюю, собирая слюну языком. Прихватывает кожу на шее и начинает спускаться ниже долгой мокрой дорожкой по сантиметру за касание. Поднимает руку Антона, отпускает, глядя как она ударяется о пол, и сплетает холодные пальцы со своими.

— Арс, остановись, — шепчет Сережа.

Антон заставляет себя отмереть, обнимает его со спины и пятится к выходу из гостиной. Выталкивает Матвиенко за дверь и умоляет уйти к Диме, который судя по храпу из кухни, вообще уснул.

Паша качает головой.

— Собираешься трахнуть его? Вряд ли будет приятно.

— У мертвого тела все мышцы расслабляются, — говорит Антон. — Приятного будет мало, особенно если я обосрусь. С трупами такое случается.

Арсений не реагирует, кусает соски, вылизывает ребра, пытается оставлять засосы на животе.Антон подходит к столу и берет электростатический шоковый бластер, выкручивает заряд на максимум.

— Импровизация ?Шокеры?, — объявляет Паша, сразу понимая, что Антон собирается делать. — Угадывай действие, Арс, за которое он тебя ебанет.

Арсений дорывает футболку на животе и, глядя с издевкой, опять тянется к холодным губам, поднимая чужие мягкие руки наверх, прижимая запястья своей ладонью к полу.

Антон садится на пол в двух метрах от электрического поля, скрещивая ноги, играет пистолетом, вращая его на пальце, ждет, когда Арсений наиграется.Арс трется носом о щеку, поворачивая голову трупа к Антону лицом. Кусает подбородок. Пропускает язык через уголки чужих губ. Так целоваться неудобно, но Арсу плевать. Он продолжает вылизывать губы, руками оглаживая бока и развязывает веревки на штанах Антона.

— Угадал, — говорит Шаст и стреляет зарядом, отключив поле.Арсений врезается в диван. Антон дает ему секунд пять на проораться и стреляет еще раз.

На его крики прибегают Сережа и Дима. Антон старается игнорировать их испуганные взгляды и стоны Арсения, сжавшегося в комок.

Минутой позже Антон тащит свой собственный труп за руки в коридор к входной двери и решает вызвать группу биологической зачистки завтра. Сегодня мозг отказывается генерировать правдоподобные идеи на тему того, почему он снова сдох.

Антон возвращается в гостиную через кухню, прихватив бутылку воды. Арс успевает переползти на диван и теперь лежит, прижав колени к груди и обхватив себя руками. Ребята толпятся около линии электрического поля, но никто не решается зайти.

— Пить будешь? — спрашивает Антон, стараясь не рычать, хотя сознание перекрывает от ярости.

Его трясет, будто сам себя шокером долбанул. Арсений кивает, тяжело дыша. Антон отключает поле и ставит бутылку на пол. Арс смотрит на него как на дебила.

— Я сейчас не смогу до нее дойти, ты же знаешь.— Минут через десять сможешь.

— Я помогу, — вмешивается Сережа.— Ой, нет.

Антон шагает к дивану.— Не двигайся, — предупреждает он и вжимает дуло пистолета в чужую ногу.Помогает Арсению сесть и дает бутылку воды в дрожащие руки.— Пиздец, как мы до этого докатились? — Поз потирает переносицу пальцами.

— По пизде с ветерком, — резво откликается Паша.

— Тебе холодно?

Антон касается голого предплечья, покрытого мурашками.— Ты долбанул меня током и спрашиваешь холодно ли мне?

— Ты свернул мне шею и попытался трахнуть мой труп, а теперь удивляешься, что я долбанул тебя током? Извините, блядь. Паш, дай плед и окно закрой, пожалуйста.

Воля поджимает губы, но выполняет требования. Антон сейчас почти приказывает как в полиции. Забирает бутылку, укладывает Арсения аккуратно на диван и накрывает пледом.

— Спи.

— Думаешь, я засну?— Мне похуй, что ты будешь делать, если честно, — Антон включает поле и разворачивается к остальным. — Всем спать, можете остаться у меня или уехать домой. Но завтра жду бодрых отдохнувших и с адекватными мыслями в голове. Начнем поиски Арса и, надеюсь, услышим адекватную речь от этого.

— Ага, — зевает Паша, — я, с твоего позволения, у тебя останусь.

— Я тоже, — говорит Сережа.Дима поднимает бутылку виски с пола.— А мне проветриться надо, мозг сейчас взорвется к чертям собачьим.

— Давай, Поз.

Паша подталкивает Диму и Сережу к выходу из гостиной.

— Не переубивайте друг друга тут.

— Я спокоен, Паш.— У тебя вена на виске дергается.— Относительно спокоен. И бить лежачего не в моих правилах.— Я его придушить хочу, — Сережа потирает рот ладонью, пугаясь собственных слов.

— Утро вечера мудреннее. Пойдем спать, — просит его Воля. — Завтра придушишь.

Они скрываются на лестнице, ведущей в гостевые комнаты.

Дима плюхается на задницу, чтобы надеть кроссовки, косится на труп, прикрытый курткой. Долго возится со шнурками, Антон наклоняется и помогает завязать. Поз поднимается, сжимает пальцы на его плечах и тихо спрашивает:— Прости меня за недоверие в хранилище, но эта ситуация ублюдская, с какой стороны не посмотри. Ты в порядке?

— Нет, Дим. Я вздернуться хочу или пойти стереть себе память. Он сказал мне столько отвратительных вещей, что я не знаю, как их все в голове уложить, и не проще ли ее теперь отрезать.

— Выспись, тяжелый был день.

Дима по-отечески гладит Антона по голове, вставая на носочки.

Антон закрывает за ним дверь и стоит минут пять, глубоко дыша. Желание уебать Арсению никуда не исчезает. Сознание генерирует идеи одну омерзительнее другой, плавает в тумане больных мыслей.— Он живой, чего тебе еще надо? — говорит Антон сам себе и идет в гостиную, собрав последнюю волю в кулак.— Вернулся, — выдыхает Арс.Антону кажется, что он улавливает нотки облегчения в чужих интонациях.— Онемение после шокера прошло?— Да.

— Ты еще чего-то хочешь? Еды, воды, одеяло? Экран активировать?

— Поговори со мной.

— Не могу, Арс. Моральных сил не хватит, я за сегодня истратил их все. Думаешь, я хотел сделать тебе больно? Кому угодно, но не тебе. Пугающая мысль, да? Кому угодно, — речь Антона замедляется на последних словах, — но не тебе.

— У меня галлюцинации от наркотиков, которые любезно впихнул мне Сережа. Я вижу людей без лиц. Один из них стоит у тебя за спиной.Антон заставляет себя не оборачиваться и игнорирует холодок, пробежавший по телу.— Один сидит рядом со мной на диване, — продолжает Арс. — Еще пятеро у окна. Двое у кресла, где был Паша.

Антон резво проходится по гостиной, врубая весь свет, даже неон на стенке у стеллажей со своими дурацкими достижениями.

Арс смеется, рассматривая медали, кубки и пластиковые грамоты. Но взгляд его то и дело опасливо бегает по гостиной.— Странно на тебя наркотик гарема подействовал.— Я до этого принял бетатанатин…— О-о-о, — перебивает Антон, — я из-за этой дикой смеси чуть с крыши не прыгнул.

Брови Арсения поднимаются на лоб.

— Зачем? Он же…

— Отключает эмоции, знаю.

— Зачем ты его принял? Когда ты вообще к наркотикам пристрастился?— Не поверишь, Сережа начал первым…

— Сережа?— … после твоей смерти. Передознулся разок. Я — два.

Арсений открывает рот, закрывает, моргает медленно пару раз.

— Поэтому в следующий раз, когда попытаешься унизить меня, смотри, чтоб в Сережу не прилетело. Он тебя любит. А теперь, извини, я спать. Глюки пройдут часа через полтора, но если совсем стремно станет, ори. Разрешаю устроить грязную истерику, а то я прямо вижу, ты хочешь.

Арсений закутывается в плед по самый нос. Антон старается подавить всколыхнувшуюся нежность и желание коснуться темных встрепанных волос. Он быстро идет к дверям, буквально заставляя себя передвигать ноги.— Я не лгал тебе, когда говорил, что ты — моя причина жить.

— А моя причина жить — не пойми где. И я даже не знаю, как ему помочь.

— Антон, останься, — Арс подскакивает с дивана и врезается в электрическую решетку, выбивая искры. Его отбрасывает на пол.

— Спи, Арсений.Антон застывает в дверях, разворачивается медленно — ему не хватает сил, смотреть в чужие глаза. Арсений как опустевший ящик Пандоры с надеждой на дне зрачков.

— Останься. Ты же говорил, тебе плевать на то, что я делал и сделаю еще.

— Знаешь в чем проблема? Наша с тобой отвратительная горькая правда? — говорит Антон и кусает запястье, хочется выдрать кусок кожи и замолчать. Уйти. Или свалиться на колени и до рассвета вглядываться в хрупкий родной силуэт в полутьме. А потом уйти, чтобы не видеть в лучах солнца выражение ненависти на лице, которое он помнит мягким и заботливым. По крайней мере, по отношению к себе. — Мне действительно насрать… — Антон смеется потерянно, — насрать на всех кроме тебя. И мне страшно от мысли, на что я готов пойти ради тебя. Ты меня уничтожил, досуха выпил, гнил во мне сотни лет. Но без тебя я не чувствовал, что живу. И ты здесь, а я опять иду на сделку с собственной совестью, человеком быть перестаю. Я разбивался об тебя каждый день своей бессмертной жизни и разбился вновь. Я прощу тебе все только за то, что ты существуешь на этом свете.— Тогда не уходи.Антон качает головой и делает шаг назад.

— Антон, не уходи, пожалуйста. Стой…Закрывает дверь.— Не-е-ет, нет, нетнетнет, не уходи, Антон!

Медленно опускается на пол.— Антон! Антон, не оставляй меня одного.

Ложится на пороге, закрывая руками лицо.— Наказываешь меня? — Арсений смеется. — Ты меня наказываешь?

— Я тебя люблю, — говорит Антон глухо. — Что мне с этим делать? Что мне, блядь, с этим делать, Арс? Что мне делать?***Москва, 2026 год— Что мне делать?

— А мне, — Сережа складывает руки на груди, — в вашей Воронежской компании?

— Если еще ты уйдешь, нам пиздец.

— Возьмете двух Воронежских парней. Посмотри, как удобно будет — все свои.

— Хуйню несешь, — обрубает Антон. — И вообще, чего ты мне то это все высказываешь?— Да потому что. Арс, скотина…

Полчаса назад Арсений спокойно объявил, что уходит из шоу. Буднично так, легко. Улыбаясь бодренько.

Антон даже рассмеялся, думая, что это шутка.

Стас затирал про продление контрактов, итоги года подводил.

— Будем выбивать себе лучшие условия. Вы же звезды!

— Хочу контракт как у Пашки, — говорит Сережа.

— А мне кровью походу придется расписываться, — Шаст делает вид, что вскрывает вены.

— Будем выбивать, — соглашается Поз.

Арсений вглядывается в лица каждого поочередно и молчит. Долго.

— Ребят, я хочу, чтобы вы поняли меня правильно и не злились. Этот год будет последним для меня в Импровизации. Я ухожу из проекта.

Антон хихикает на автомате, но резко обрывает себя, понимая, что Арс серьезен.

— Ебанулся? — спрашивает Сережа и стучит Арсению кулаком по голове. — Ты ебанулся.

— Мне роль предложили главную недавно.

— Это же круто, — радуется Антон, — но тебе ведь не обязательно…Арс поворачивается на него и смотрит грустно.

— … тебе не обязательно уходить. Не обязательно же?

Умоляющие интонации в голосе Антона настолько очевидны, что Арсений поднимается со стула и садится к нему на пуф, почти на колени падает.

— Шаст, мне нужно двигаться дальше. Ты же двигаешься? У тебя два своих шоу уже на ТНТ. Я так рад за тебя, ты бы знал. А я всегда хотел в кино. И тут главная роль, представляешь?

— Я понимаю, но… как мы тут без тебя?

В их разговор почему-то никто не вмешивается. Стас завис в телефоне. Сережа и Дима переругиваются.

— Шаст…— Мне надо переварить, извини.Антон выскакивает за дверь и идет к кулеру, выпивает стакан воды, наливает дрожащими руками второй. Сережа бьет его кулаком в плечо.

— Ты чего, Шаст?— Что мне делать?Антон задается этим вопросом больше трех недель до Нового Года и после, когда Арс звонит ему в двенадцать пятнадцать и пьяным голосом желает счастья и охуе-е-енного продолжения карьеры, потому что, Шаст, ну ты же талантище, заменишь Волю, звезда-а-а ютуба у-у-у.— Понятия не имею, что мне делать, Арс.Арсений воплями поддерживает кого-то, а потом замолкает.

— С Арсом разговариваешь? — спрашивает Стас и без паузы, нависая над головой Антона, кричит:— Арсюха, привет! С Новым Годом!Телефон разрывается ответным ором и грохотом бокалов, но Арс молчит, а потом тихо добивает:— В смысле, что тебе делать? Вспоминай только лучшее и двигайся дальше. Я же говорил тебе.Антон впервые в жизни разбивает телефон об стену и радуется тишине в заткнувшейся Воронежской компании.