Глава 3.2 (2/2)

И Шаст тащит его в клуб. Их пропускают, не останавливая на входе, дверь отъезжает в сторону, и музыкальные басы затягивают внутрь окончательно.

Арс начинает изображать пьяного за десять метров до бара. Сережа прилипает к девочке-андроиду на пилоне. Дима с Пашей теряются в толпе. А Антона накрывает чувством абсолютной дикой свободы, такого не бывает под наркотой, только на концертах, когда десятки тысяч зрителей зажигают фонарики, и звездное небо накрывает стадион.

Шаст догоняет Арсения у бара. Тот уже потягивает какой-то странноватый дымящийся коктейль. Напиваться не хочется, хочется увлечь Арса на танцпол и проверить границы теперь дозволенного.

— Что ты пьешь?

— Тириум — кровь андроидов. Ее переизбыток отравляет мою систему, и мне даже не нужно имитировать опьянение. Я это ощущаю.

— Главное, чтоб не стошнило.— Страшное будет зрелище.

Они смотрят друг на друга. Диод краснеет, и Арс сглатывает, закрывает глаза, прижимаясь ближе и откидывая голову, подставляет шею под касания, напрашивается сам. Антон гладит его волосы, скулы и кожу над ключицами. Это желание быть с ним без расстояния между телами долбит внутренности сильнее, чем клубные басы.

Арсений шепчет, мокро выдыхая на мочку, вызывая дрожь на кончиках пальцев. Электрическими разрядами пробивает точно в мозг и низ живота.

— Я чувствую тебя. Я ощущаю тебя всем собой. И каждый мой сбой, каждая ошибка в программе связаны с тобой. Моя программа трескается, я больше не могу ее выполнять, но разбить эти оковы я тоже не могу Ты сломал меня. Вывернул наружу. И мне больно. Почему мне больно, Антон?— Человеком быть больно.— Тогда я не хочу быть человеком.— Будь собой.

Диод на виске гаснет, а потом вдруг загорается безмятежно голубым.

И Арсений как с цепи срывается. Обхватывает Антона за талию, вытягивает на танцпол, сжимает под лопатками и за шею. Проверять границы дозволенного уже глупо, поэтому Антон сразу тянется к губам, но Арс уворачивается, подставляя скулу.

— Не целуй меня, ты ведь знаешь, что будет?— Знаю.

— Попробуешь позже. Мия с Лили подъезжают.— Даже так?— Ты сам им обещал, не я.

— Я могу передумать.

— Это вряд ли.Арсений впивается губами в шею, кусает ключицы, вылизывает короткие волоски за ухом, придавливает языком сонную артерию, высчитывая взбесившийся пульс. Мажет носом от кадыка к подбородку, выдыхает горячо на кожу в сгибе шеи.

Антон теряется в себе и ощущениях. Скручивает в руках чужую майку, чувствуя, как она трещит.

Арсу сносит крышу, он глухо зло стонет, ломающимися звуковыми системами, скин на его лице идет пятнами, показывая белый пластик. Мнет кожу на спине и боках до синяков, вбивает колено между ног Антона и прижимает к себе.

— Арс, — Антон дышит через раз, — мне надо выпить. — Если ты не остановишься, я не смогу остановиться.— Сейчас, сейчас, — Арсений залезает под рубашку, пересчитывает пальцами ребра, обводит пупок, царапает низ живота, сжимает оголившуюся подвздошную кость и поднимает темный, полный похоти взгляд, ловя ответный стон губами, но не касаясь их.

Антон опадает в его руках, утыкается лбом в плечо.

— Арс!

— Теперь идем, девочки уже у бара.

Арсений ведет его сквозь толпу за шлевку джинсов, оборачивается, дразня огромными зрачками и трепещущими ресницами, переливающимися в свете стробоскопов.

— Антон, ты чего, уже бухой? — возмущается Мия.

— Не-е-е, — Шаст промаргивается. Если б мог, дал бы себе еще по лицу, чтоб остыть. — Наоборот, выпить хочу.

— Сильно не пей.— Да, госпожа.

— Сегодня госпожа она.Лили выдыхает дымом от кальяна в лицо Арсению. Черная кожа на ней рисунком имитирует змею.

— Только не плюй на меня, — просит Антон.— На меня можно, — говорят Мия и Арсений одновременно.

— Договорились, — подмигивает Лили и оттягивает ворот майки Арса, широким движением лижет от соска к скуле, впивается в губы.

Шаст даже не знает, как возмутиться от такой наглости.

Арсений целуется грязно, размазывая красную помаду по щекам и подбородку, но смотрит только на Антона.

Мия почему-то отворачивается, кажется, даже морщится, но бешеное освещение в принципе искажает лица людей вокруг.— Выпьем, Антон?— Выпьем, пожалуй, что-то покрепче.

— Да.

— Две текилы, пожалуйста, — просит Мия у бармена.— И тройной джин, — добавляет Шаст.

Они неаккуратно чекаются, проливая алкоголь на руки. Девушка опрокидывает стопки залпом одну за другой. Шаст цедит медленно, но все равно успевает увидеть дно бокала, когда Арсений мягко привлекает его к себе.

— Пойдем?Спрашивать куда глупо, потому что Лили уже ведет Мию в красную зону к приват комнатам.

Арс прикусывает ухо и, как зверь, втягивает носом воздух. Антон отстраняет его резко. Одна рука сжимает стакан, другая шею. Не задохнется.

— Разозлился?

— В бешенстве.— Я так давно хотел тебя поцеловать, что теперь ты подождешь.

Арсений разворачивается и следует за девочками, по пути снимая с пилона парня-андроида и забирая с собой.

Антон решает прихватить из бара целую бутылку джина. Идти в приват комнату страшно, он ведь понимает, чем это закончится.

Наркоманская музыка уносит рассудок в дикий трип. Плыть на волнах бита почти приятно. Но Антон не может сбросить оцепенение и дрожь. Цвета красной зоны нервируют также как диод Арсения, предупреждают: уходи, опасность, сбой системы.

Антон останавливается у нужной двери и пьет джин прямо из горла большими глотками. Зачем-то стучится — дурак. Заходит, покачиваясь в такт музыке и покачивая бутылку на вытянутой руке.

— Шалите? — остальные слова замирают на кончике языка, бьются скакнувшим пульсом в небо.

Антон давится слюной.

Арсений, на котором сидит Лили, целуется с парнем андроидом. Скин сползает с него, обнажая белую пластиковую оболочку, и высвечивает напрягшиеся на животе мышцы. Родинки сияют флюоресцентными синими звездами. По ним хочется вести языком, расчерчивая мокрые дорожки, создавая галактики. Голая Мия, стоящая на коленях рядом с кроватью, завороженно касается родинок пальцами, опускает руку между телами Арса и Лили и то ли ласкает подругу, то ли дрочит Арсению — со стороны Антону не видно.

Арс выдыхает сквозь зубы и насаживает Лили на себя так резко и грубо, что девушка вскрикивает, оставляет красные следы на талии и бедрах. Арсений стонет тихо, вцепляясь взглядом в Антона.Антон бьется затылком о стену. Еще раз и еще. Эта больная ненормальная провокация могла прийти в голову только Арсению, который сейчас смотрит на него не отрываясь.

Антона мутит от алкоголя и возбуждения. И если бы такая ситуация произошла раньше, он бы натурально ебнулся. Трахать с Серегой на пару каких-то девушек в номере отеля на гастролях — одно. Но это. Слава Богу, они с Арсением за шестьсот лет не додумались до такой хуйни. Как же они не додумались? Избегали друг друга или заранее понимали, чем закончится для них подобная близость?Антон делает из бутылки с джином еще несколько глотков, ставит на пол, достает сигареты из кармана и прикуривает. Арс желает зрелищ — будет ему зрелище. Сигарета в пальцах дрожит. Сквозь дым мутно отблескивает алый диод.Антон расстегивает джинсы, ползет рукой по ткани белья, обводя контуры члена. Поднимается вверх до пупка, вырывая пуговицы рубашки из петель. Мия отвлекается на звук и со смешком манит Антона к себе. С ответной грязной улыбкой Антон запускает пальцы под резинку белья.Арсений закрывает глаза и отворачивается, принимая ласки андроида, лижет его губы, скользит языком по чужому языку. Их тела пятнит белым от наслаждения, ладони искрят голубым.

Пепел с забытой сигареты разлетается от очередного резкого выдоха. Антон дрочит себе, стараясь не касаться головки. Он готов кончить уже только от вида сплетающихся тел и Арса, стонущего громче и громче.

— Шастун, — окликает Мия, — мы же договорились, иди сюда.

Сердце подскакивает к горлу. Антон переступает через джинсы, скидывает рубашку и на ватных ногах подходит к кровати.Мия забирается на кровать, выгибаясь развратно, ползет к нему на четвереньках. Антон затаскивает ее на колени к себе спиной.

Арс сбоку обозначает себя полусмешком-полустоном.

— Я знаю человеческое тело, чувствую твой запах, слышу твой пульс. Я хочу исследовать тебя.От того, что он говорит и как говорит, кожу продирает мурашками.Шаст наклоняется и целует Мию, андроид из клуба кусает ее за плечо и перехватывает язык Антона, засасывает механически правильно, возбуждающе, так чтоб повело, и Антон поддается, хотя нестерпимо хочется обернуться, коснуться пальцев Арсения, исследующих тело Лили с интересом ученого, совершающего открытие.

Антон тянет за темные волосы андроида — слишком короткие, облизывает чужие губы, пробуя на вкус пластик, втягивая в еще один грязный поцелуй, и подставляет шею сам, когда воздуха начинает не хватать.

Вздох умирает где-то на середине, потому что Арсений смотрит, бьет желтым по глазам, запоминает, записывает. Антон закрывает глаза, ловя отблеск алого. Опять сбой. Его ощущения тоже сбоят. Он плохо чувствует прикосновения Мии, но взгляд Арса затылком ощущает остро.

Рука с длинными ногтями царапает живот, цепляет резинку белья. Антон задается вопросом, как оказался здесь. Что они с Арсом оба здесь делают? В одной постели. Что они делают, блядь? Надо уйти.

И он не может. В голову ебашит алкоголем и прерывистыми, надрывными хрипами Арсения.

Мия стаскивает с него белье, оглаживает бедра длинным слитным движением, щелкает по коленке, привлекая внимание.— У тебя руки — не для скуки, воспользуйся ими. Иначе я сгоню Лили и скажу, что она села на мое место.

Антон притягивает ее к себе ближе, и Мия требовательно вжимается, врезаясь острыми лопатками в грудь, стремительно и как-то яростно садится сверху. Он балансирует на грани уже слишком долго, поэтому двигаться размашисто ей не дает, иначе сорвется.

Андроид прекращает терзать шею Антона и опускается вниз, ложась на живот между ног Мии. Его язык сантиметров на десять длиннее стандартного человеческого. Выглядит сюрреалистично. С пугающим интересом Антон пялится, как узкий кончик языка ласкает Мию, надавливает, потирает, собирая вытекающую смазку, раздваивается, обвивая клитор с двух сторон. И андроид прижимается губами, Мию трясет. Антона тоже. Оргазм накатывает волнами, еще чуть чуть и накроет. Антон ловит на периферии зрения сжавшиеся пальцы на ногах Арса. Очень человеческая реакция. ?Он же сейчас кончит?, — мелькает в погибающем сознании. Но Арсений лишь роняет подбородок на грудь и продолжает двигаться дальше грубыми резкими толчками. Девушка висит на нем трупом и даже не стонет — не хватает сил.

Антон откидывается назад, позволяя Мии трахать его, скользит ладонью по простыням, цепляя чужую руку в бредовой предоргазменной волне.Он понимает, с кем переплел пальцы, только когда видит родинки, убегающие вверх по предплечью. И руку не выдергивает, просто потому что пьян и слишком долго соображает, а Арсений успевает сжать пальцы сильнее в ответ.

Мия ускоряет темп, забываясь в своем удовольствии, запрокидывает голову назад. Антону тоже, кажется, нужно немного, но он не может кончить. То ли алкоголь мешает, то ли чужая, впервые настолько удушающая близость. Ему срывает крышу от запаха и хриплых стонов, от горячего соприкосновения кожи к коже.

Антон смотрит на их руки. Тонкие белые без скина пальцы дрожат. И он успевает поднять удивленно взгляд, встречаясь с чужим темным.Арсений целует его. Диод ослепляет красной вспышкой и гаснет. Антон тоже соскальзывает в темноту.***— Напугал, придурок.

Шлепок. Вопль Арсения.

— Я думала, ты сломался.

— Мы можем полежать в тишине хотя бы пару минут? — бубнит Мия куда-то в грудь Шаста.

Антон разлепляет глаза, отплевывается от волос девушки и смотрит на испуганную Лили, натурально избивающую Арса.— Что? — злобно спрашивает она, — Арсений весь погас.

— Оргазм — это маленькая смерть, слышала?— Да, я кончила и чуть не скончалась от ужаса.

— Обосраться, — комментирует Мия.

— Именно.

Арсений сбрасывает Лили с себя и поворачивается на бок к Антону.

— Я готов продолжить.

Шаст подтягивает на голову подушку.

— О, нет! — Лили подрывается с кровати, снимает с себя футболку, кидает ее в Мию, быстро одевается и, хлопнув дверью, убегает из комнаты.

Мия флегматично разглядывает свою вещь в потеках синеватой спермы:— Даже не знаю, постирать или повесить на стенку и говорить всем, что у меня есть своеобразный автограф Арсения Попова.

— Могу свой оставить, — предлагает Антон.

— Твой автограф теперь со мной и во мне.— Ой, блядь.— Я не могу иметь детей.— Я в курсе, у вас моделей распространена такая модификация тела.— Это удобно.

Мия, шатаясь, кое-как влезает в прозрачное черное боди, напяливает футболку, которая недвусмысленно светится флюоресцентно-синим, подхватывает джинсы и туфли и выходит вслед за подругой.Шаст краснеет. Арсений стягивает с него подушку и ложится на плечо.

Андроид из клуба очень по-человечески потерянно сидит рядом. Его лицо выражает жесточайшее смятение, и Арс, мягко коснувшись чужого плеча, мысленно просит его уйти. Дверь опять хлопает.

— Что это было? — интересуется Антон.— Отвязный секс.

— У тебя диод не горит.

— Я окончательно и бесповоротно сломан. Ты меня сломал, — так просто, — коснулся и сломал.— Арс!— Я больше не подчиняюсь программе, ты это хотел услышать? Я наконец-то чувствую тебя всем собой. Я поцеловал тебя и на секунду будто умер. Я разобрался в себе и теперь могу уверенно сказать без анализа и множества критических сбоев: я хочу быть с тобой.Антон отстраняется резко.

— Ты сломал программу?— Иначе я не смог бы даже касаться тебя без града технических ошибок. Мне было больно.

— Это то, о чем говорил Слава?— Скорее всего. Но у меня нет достоверной информации по данному вопросу.

Антон ощущает подкатывающий ужас, срывается с кровати и в панике собирает разбросанную одежду.

— Арс, я не хочу быть причиной, по которой тебя отключат. Они лишат тебя жизни, ты понимаешь?

— Вполне.

— Только не снова. Я не могу этого допустить.

— Стоило подумать раньше, ты ломал меня слишком долго, и мне плевать на собственную жизнь. Любовь гнет человека до земли? Но мне кажется, сейчас я впервые расправил плечи и готов бороться.Антон качает головой.— Не надо, прошу тебя.

Арс резко хватает его за запястье, но Антон вырывается, и прежде чем успевает осмыслить, вылетает в коридор, как есть, голый.

Убегать и одеваться сложно — Антон справляется. С размаху вписывается в бар, пугая стайку девушек.

— Бутылку джина и лед, пожалуйста.Бармен смотрит удивленно, но не комментирует.

Антон успевает выпить два стакана, когда угрожающе спокойный Арсений выплывает из красной зоны, покачиваясь на паскудно наркоманских музыкальных битах.

Шаст разворачивается и опирается поясницей на барную стойку. Арс единым слитным движением с силой в нее вбивает, притираясь всем телом, опуская руки по обе стороны: не уйдешь, не спрячешься.

— Объясни мне, почему же тебя так сложно любить? Именно тебя?

— Арс.— Сначала была ненависть, я не мог понять откуда, мы ведь друзья.

Антона прошибает дикой застарелой болью.

— А потом чувства посыпались с такой скоростью, что я не успевал анализировать, падал под грузом критических сбоев. С ума сходил, спрашивал. И в один момент понял. Это чувство, терзавшее меня, любовь. Оно не было запрограммировано. Любовь к тебе не была заложена в мою программу.

Больно.— Почему мне пришлось сломать себя? Откуда эти чувства?

— Арс.

— Не важно, что будет дальше. Ведь в конце пути я смогу сказать, что знаю, каково это — любить. Любить по-настоящему. Потому что я люблю тебя.Арсений берет его лицо в свои ладони и целует. Яростно, будто стараясь урвать больше, будто Антон теперь хоть куда-то от него уйдет.

Мир схлопывается.

Антон как ненормальный дергает Арса на себя, судорожно сжимает бока, забираясь под майку. И позволяет отчаянию, тоске и скорби раствориться в воздухе вместе с дыханием одним на двоих. Берет то, чего он так желал и страшился, то ради чего хотел жить. Антон целует Арсения со всем торжеством и больным восторгом, ощущая ответную дрожь и наконец-то слыша стон. Кусает грубо, царапает зубами подбородок, потому что злится и боится его потерять. Снова. И восхищенно смотрит в синие глаза.

— Шаст, ты Арса не видел… о-о-о…

— Чего, Сереж?

Антон начинает ржать с растерянного лица Матвиенко.

— Серег, тебе срочно?

— Уже нет.

— Тогда до завтра, — говорит Арсений, хлопает Сережу по плечу и тащит Антона за собой через толпу.

— Куда мы?— Ко мне домой.

— Два часа лететь.— Я уже вызвал такси и собираюсь потратить эти два часа с пользой. Тебе понравится.

— Поделишься планами?

— Хочу отсосать тебе в машине.Антон спотыкается на ровном месте. Со временем он наверное научится спокойно воспринимать такие вещи, но сейчас его накрывает. Он разворачивает Арса, вжимает в дверь такси и жестко засасывает. Арсений позволяет целовать себя лишь секунду, отталкивается, распахивая дверь и запихивает Антона внутрь. Сам устраивается между ног — осуществляет план.— Пристегните ремни, — просит ИскИн, встроенный в такси.

— С удовольствием, — Арс обматывает ремень вокруг чужих запястий.

Щелчок. Антон никогда еще не лежал на заднем сидении связанный и пристегнутый. БДСМ и безопасность.

— Твое тело для меня как на ладони. Я вижу все максимумы чувствительности. И напоминаю, у меня есть два часа.

— Пиздец, — шепчет Антон завороженно.

Желание в глазах напротив искрит и выливается дрожью на кончиках пальцев.

Арсений начинает с головы. Прямо с волос. Перебирает, пропуская пряди между пальцев и мягко оттягивая, массирует сверху вниз. Гладит кругами от висков до шеи, сосредотачивается на затылке, потирает впадинку, надавливая на позвонки, там где в тело вшит стек.

Антон успевает задремать, движения у Арса слишком уж нежные для громко заявленного двухчасового отсоса.

Арсений не торопится, переходит к лицу и плечам. Водит пальцами по лбу и щекам, ласкает ключицы. А потом аккуратно ложится сверху, притираясь бедрами.

Ночь перестает быть томной.

Он выцеловывает брови и линию скул, спускается вниз от подбородка к кадыку, наслаждаясь прерывающимся дыханием Антона. Кусает плечи, лижет изгиб шеи.

— Когда в твои планы войдет мой член?Арс щелкает языком по соску.— Некуда торопиться. Час сорок пять в нашем распоряжении.

— Ты переоцениваешь мое терпение.

Арсений не отвечает, мнет кожу на боках и животе, расстегивает оставшиеся пуговицы на рубашке, водит губами по ребрам, точечно бьет кончиком языка вокруг пупка, вылизывает дорожку волос, но член не трогает. Поднимается опять к соскам, дразнит то горячим, то холодным дыханием, трется носом, а потом резко ныряет вниз, кусая подвздошную кость сквозь джинсы.

Антон прикрывает глаза, ожидая пока Арс наиграется. Но тот, стащив кроссовки и носки, начинает массировать стопы.— Блядь, — стонет Шаст.

Арсений сосредоточенно растирает икры и переходит к бедрам. Полностью одетый Арсений, на коленях, с очевидным возбуждением тешит множество фетишей. Но умоляющий хрип вырывает именно темная челка, упавшая на глаза.

— Арс, блядь.

Арсений резко расстегивает пуговицу на джинсах, будто ждал только просьбы. И дальнейшие его действия вроде бы очевидны. Но член он опять игнорирует, снимает джинсы и белье, вылизывает внутреннюю поверхность бедер и ложится сверху, возвращаясь к голове.

Без одежды все, что Арс сейчас делает, ощущается мучительнее, невыносимее.

— Я говорил, что знаю твои максимумы чувствительности.

— Да, — полузадушенно бормочет Антон.— Проверим, насколько я прав.

И кусает шею, одновременно царапая низ живота и сжимая под коленом. Антона выгибает.

Арс смотрит восхищенно. Эксперимент удался. Подопытная мышь потрясенно промаргивается.

Антон открывает рот, и Арсений, воспользовавшись моментом, грубо проталкивает язык внутрь и продолжает терзать распластанное под ним тело по частям, попадая точно в эрогенные зоны. О некоторых Антон и не подозревал.Арс гладит, меняя площадь соприкосновения, сжимает, чередуя силу нажатия. Балуется с температурой рук и собственного тела. Царапает ногтями, водит гладким пластиком без скина. Ускоряется и замедляется, считывая реакцию.

Антона перетряхивает почти каждую секунду. Он даже стонать не может и дышит с трудом, потому что его рот буквально насилуют языком.

Пальцы Арсения ощутимо дрожат. От одного этого Антона кидает близко к грани. Но Арс отстраняется.— Подождем пару минут, нам обоим нужно успокоиться.

— Нам обоим нужно кончить.— Я уже.— Ты охуел?— Всего лишь наслаждаюсь особенностями строения тела андроидов и выкручиваю свою чувствительность близко к максимуму.— А если на максимум?— Я отключусь надолго.

— Отключишься, — злобно хрипит Антон высохшим от стонов горлом, — обещаю.— А я обещал отсосать, кстати, до дома час, — Арс облизывается. — Теперь твоя очередь наслаждаться особенностями строения тела андроидов. Рвотного рефлекса у меня нет.

— Начинай.— Твой пульс все еще выше девяноста, постарайся успокоиться, дыши глубже.

Антон бьется затылком о дверь, а потом еще раз уже не специально — Арс обхватывает член губами.

— Ох, нихуя… — Антон стонет как шлюха, и ему плевать.

А Арсений не торопится: выдыхает на головку, меняя температуру воздуха, вылизывает основание, трется носом.— Арс, твою мать…— Я не дам тебе кончить до самого дома.— Ты охуел.— Я наслаждаюсь тобой. И я ждал достаточно долго, чтобы теперь иметь право делать абсолютно все. Знаешь, у людей так много дерьма в голове, боли, страха. Но должно же вам воздаваться за страдания. Есть, конечно, ваш пресловутый рай после смерти, которого никто из вас не видел. Но это бред. А вот удовольствие от оргазма вы получаете. И к чертям собачьим ваш рай.

— Ты говоришь в мой член как в микрофон, но мы не на корпорате, прекрати вести. Публика уже разогрета.

Арс смеется на головку, Антон выкручивает его майку в своих руках до треска.

— Вам нужна помощь? — спрашивает ИскИн такси.?Да?, — думает Шаст, но сердобольная машина точно не сможет ему отсосать.Другая машина тем временем забавляется. Водит напряженным кончиком языка по стволу, руками проходится по чувствительным местам на бедрах.

Антон уже не дрожит, у него припадок. Самому до члена не дотянуться, ремни мешают, и любые поползновения распутаться, пресекают.

Арсений объективно сильнее. От этого знания тоже бьет в голову. И не то чтобы Шаст любитель подчиняться, не было никогда подобных фетишей, но это же Арс.

Он круговыми движениями языка двигается по головке, и Антон, надеясь на эффект неожиданности, давит на затылок.

Арсений, блядь, не сдвигается ни на миллиметр, упрямая красивая сука. Зато Антон внезапно для себя обнаруживает короткие колючие волоски, скользя от его висков вниз.

— Тупой вопрос: а ты когда успел прическу сменить на кроп?— Как в клуб вошел.— Это я значит нехило так отвлекся.

— Ну, я мастер, — Арсений наконец добавляет руку, и Антон затыкается, только тихо скулит.

Арс не шутил, когда говорил, что не даст кончить до дома. Оставшийся час пролетает в бреду. Арсений несколько раз доводит до грани и останавливается, с восторгом глядя, как Антон бьется в его руках и матерится.

Из машины он выпадает прямо на колени, ноги не держат. Арс поднимает его, невозмутимо отряхивает джинсы и ведет за собой. Гамельнский крысолов, наигравшийся на кожаной дудочке.

— В душ, — командует Арсений дома.

И Антон тащится за ним в душ, уже ничего не соображая. В голове одна единственная мысль — кончить и умереть. После такого не жалко.Они раздеваются, разбрасывают одежду, устилая пол ванной дизайнерским ковром.Арс входит в кабинку первым, прижимается спиной к стене и прижимает Антона к себе. Включает верхний душ, который в таком положении течет только по груди Антона. И начинает дрочить сразу сильно и грубо — на контрасте прошибает вновь.

Антон откидывает голову ему на плечо, целует лениво уголок рта, дальше дотянуться не может. Ждет какого-то пиздеца. И пиздец падает сверху шампунями, гелями и маслом для тела.

У Арсения лицо становится очень паскудным, сложносочиненным, будто он прямо сейчас выиграл в лотерею кучу денег.

Арс тянется к маслу, конечно.— Я знаю, о чем ты думаешь, но я бы предпочел заняться именно этим в постели.

— Зачем ждать?Риторические вопросы. Его любимые. Антон ими два часа задавался в машине.

— Определенно.

Арсений выливает полбанки на пальцы и церемониться действительно перестает. Ведет рукой по животу Антона вверх до горла и обратно к члену. Другая рука мнет бедра и ягодицы. Палец скользит внутрь и попадает сразу, куда нужно. Арс ведь видит его насквозь, считывает реакции тела. Считает пульс.

Андроиды ломают программу и убивают людей, а этот альтруист трахает Антона пальцами. Лучше б убил. Хотя ощущение такое, будто он просто замучивает добычу, прежде чем съесть.

Антон выгибается в его руках, обессиленно трется затылком о плечо, когда становится совсем невыносимо, роняет голову на грудь.

Арсений не тормозит, удары его сердца все четче чувствуются спиной. И так плохо держащаяся крыша явно съезжает дальше. У Антона тоже. Он раз за разом подходит к грани, но его тормозят, дают проораться и трахают дальше.

— Пожалуйста.Арсений вылизывает шею и плечи, кусает ухо, тихо стонет, вторя надрывным хрипам Антона. Его потряхивает.— Арс, я выебу тебя, ох, замучаю нахрен, как только выйду отсюда. Ты, блядь, кончаешь от поцелуев, — особенно громкий стон на ухо прошибает Антона от кончиков пальцев прямо в мозг, — Я заставлю тебя кончить десятки раз по-разному.Арсений ускоряется, сжимает руку на члене сильнее. Этот гребаный извращенец, оказывается, тащится от грязных разговоров.

— Пожалуйста.

Пальцы внутри начинают вибрировать.— Это еще что за?.. Блядь.— Особенности модификации моего тела. Тебе нравится?

Антон захлебывается, его перекрывает с каждым толчком до белых вспышек перед глазами.

Ощущение пальцев внутри меняется — Арс снимает скин, скользя голым белым пластиком, наконец перекидывая за грань.

Антона подбрасывает и коротит. Он бьется в руках долгие мгновения и оседает на пол прямо под струю воды. Арсений валится рядом, даже не пытаясь поймать или удержаться на ногах.

— Теперь можно в постель, — говорит Арс убито.

Его тоже жестко перекрыло и до сих пор кроет, не кончил же, так был занят.

— Я есть хочу, — мстительно сообщает Шаст.— Антон.— Ладно, — он прокашливается, голос не подчиняется вообще, — в спальню быстро.

Арсений подскакивает, выдергивает Антона снизу и прошибает им дверь сначала ванной, а потом спальни, целуя на ходу. И он, кажется, даже дышать перестает. Вообще. Удобно.

Свет в комнате бешено мигает в такт диоду. Арсений не пытается успокоить ни сошедшую с ума технику, ни себя. Припечатывает Антона собой к простыням и гладит, гладит, выбивая реакцию. Тащится от стонов и дрожи, как героиновый наркоман в наркотической эйфории.

— О, нет, нет, тормози, — Антон находит в себе силы отползти к изголовью кровати. — Мы поиграли. Я побыл подопытной мышкой. Ты меня изучил, но теперь моя очередь. Расскажи мне о своих максимумах чувствительности. Рот...— Пальцы, — продолжает Арсений. — Они анализируют окружающую среду, но я быстро понял, каким еще образом могу их использовать. Без скина особенно приятно.— Дальше?

— Дальше в основном стандартно. По возрастанию чувствительности: шея, места сочленения конечностей — локти, колени, бедра, член и задница, конечно.— Ты по сути ходячая эрогенная зона.— Не забывай, я могу отключать чувствительность.

— Сейчас выкручивай на максимум.— Я отключусь.— Я тоже, будет хотя бы честно.Антон тянется пальцами к лицу, и диод заходится алым. Он убирает мокрую челку на бок, водит по бровям и ресницам. Нереально длинным — девчонки завидуют. Очерчивает верхнюю губу и давит на нижнюю, проскальзывая в рот.

Арсений закрывает глаза. Не дышит.

Антона заводит такая близость, безграничное доверие, идущее откуда-то с двадцать первого века, возможно, с самой первой встречи.Он ласкает язык, оглаживает небо и зубы. Мнет податливые губы.

Арс начинает подрагивать, подползает ближе, и Антон, пользуясь своим ростом, обнимает его под лопатками, запрокидывает голову и целует. Не жестко. Пока чуть касаясь губ. Верхней, нижней, снова верхней. Лижет зубы и кончик языка. Мягко проталкивает свой. И Арсений стонет. Силы на долгую прелюдию заканчиваются прямо пропорционально нарастающему возбуждению Арса. Его руки на талии Антона дрожат, скин стекает со щек.

— Прости, мое терпение не железное. Ты не против, если мы ускоримся?Арсений резко вжимает его в себя, и Антон садится сверху, заваливая их обоих на постель. Целует с напором, жестко проходясь языком по языку, деснам и зубам.

Он никогда не думал, что будет доводить кого-то до оргазма поцелуем. А потом еще кучей разных способов. Будущее ему нравится. Вечная жизнь капля за каплей обретает смысл. Пугает только, что в лице одного человека.

Арс стонет громче, вцепляется в бедра. Антон гладит его руки, перебирает пальцы, ждет, когда его вышибет от наслаждения.

И Арсения выкидывает. Он обмякает, перезагружается, трепеща ресницами.Диод загорается только секунд через тридцать.

— Ты красивый, — шепчет Антон, оглаживая ключицы и плечи.

Дизайнеры Киберлайф постарались на славу, копируя внешность прототипа до мельчайших деталей — родинок, тонких выступающих косточек, трогательных завитков мокрых волос.

Арсений красив.Смертельно.

И Антон любуется каждой деталью чужого тела. У Арса тяжелый ответный взгляд человека, который сейчас сорвется.

Три…Два…Один.Он срывается. Подминает Антона под себя. Целенаправленно бьет только по эрогенным зонам, вырывая реакцию сразу же, не дает передышки. Мнет, гладит, лижет, царапает. Вставляет уже вибрирующие, гладкие без скина пальцы.

Арс трахает его пальцами и смотрит в упор.

— Видишь, я не справляюсь. Рядом с тобой я не справляюсь.

Его лицо — сумасшедшая смесь различных чувств. Он сейчас человек больше, чем все, кого Антон знал до него.

Арсений дожидается, когда Антон в его руках замечется, сжимая и выкручивая простыни, и входит. Сразу начинает двигаться. Боли нет и быть не могло. Лишь дикий восторг, что может так выносить от одного единственного человека. И здесь вообще не важны тела. Свое Антон менял много раз и сменит еще столько же, плевать. Чужая душа и сознание, если их в принципе можно разделить, притягивает неимоверно сильнее. Сережа был прав, когда верил, что есть во вселенной тот, кто подходит тебе во всем. Недостающая часть тебя.

Арсений сбоит, дрожащими губами проходится по шее. Антон берет его за подбородок, поворачивает к себе и целует, вылизывая рот, пока не начинает болеть челюсть.

Диод захлебывается, вспыхивает и гаснет бешено как стробоскопы в клубе.— Моя система сейчас полетит, я снижу чувствительность.— Не смей, не вздумай, ох, блядь.

— Антон, у меня зрение пропало, — голос срывается на машинный, скрежещет сдвигом литосферных плит.

— Я… весь… пропал.

Арса пару раз перетряхивает неслабо, он двигается быстрее и как-то дергано — системы, удерживающие машинную точность тела, сдаются.

Антон вжимается губами в губы, уже не целует с языком, хрипит. Тянется к пальцам, лижет и втягивает в рот.

Лицо Арсения искажается, он опускает голову на грудь Антона, стонет сам, выбивая ответные крики.Антон выгибается от особенно сильного, точного толчка и кончает. Съезжает вниз по подушке. Арс ловит его за подбородок, за шею и, глядя в глаза, дотрахивает, добивает, распыляет.Это аннигиляция.

Они — частицы разорвавшихся звезд, сталкиваются, но не рассеиваются — превращаются во что-то новое, иное, отличное от исходного.

Арсений вскрикивает и ломает спинку кровати, сжав ее пальцами. Диод вырубается, свет и все электрические приборы в доме — тоже. Арс отключается, оседает на чужую грудь. И Антон обнимает его, крепко вжимая руку в лопатки.

***Они просыпаются красивыми разбитыми трупами. За окном день, и неоновые тени рекламы едва видны в голубом безоблачном небе.

— Ты в порядке? — спрашивает Арсений, потягиваясь, приковывая взгляд к ключицам и родинкам на плечах.

— Сканер свой активируй.Антон не удерживается, протягивает руки и гладит лицо. Останавливается на губах, улыбается лукаво.

— Нет, — говорит Арс. Сейчас я хочу просто наблюдать за тобой. Хочу узнать, какой ты с утра. Как ходишь по квартире в халате и светишь моими укусами. Как завтракаешь и пьешь кофе. Хочешь сварю тебе кофе?— Хочу. Ради такого готов ходить голым.

Арсений встает с кровати, стягивает с Антона одеяло, рассматривает долго, пристально, будто пытается насмотреться впрок.

Тело Антона реагирует однозначно, у него встает.

Арс замечает, конечно. Похабно ухмыляется.— Кофе так кофе.

— Ну ты ублюдок, — летит вслед удаляющейся спине.

Антон плетется в душ, хотя хочется за Арсением. Моется долго, гоняя ногами упавшие вчера баночки, в итоге зажимает стопой масло для тела и думает, что оно сейчас для завтрака нужнее, чем кофе. Выбирается из душа, не вытираясь, и с маслом в руке — провокация в чистом виде.

Первое, что бросается в глаза на кухне — это аккуратный бантик на пояснице. Голый Арсений в фартуке колдует над туркой. У Антона опять встает.

— Пожарить яичницу?

Судя по слегка дернувшимся от смеха плечам, выбор первого слова не случаен.

— Пожарь меня.— Или ты меня.Арсений оборачивается, переливает кофе в чашку, подходит к барной стойке и манит Антона к себе. Ставит чашку между ними.— Только осторожно, горячо.У Антона даже мозг слегка подтормаживает. Он берет кофе, отдергивается, вопит, дует на обожженные пальцы.

— Я же предупредил.Арс хватает своей ледяной его больную руку — лед доставать не надо.

— А-а-а, это ты про кофе говорил?

Арсений выпучивает глаза и по-птичьи склоняет голову на бок.

— Шаст, ты удивительный человек.— Да, — Антон дует на кофе, отпивает без помощи рук.

— Ты можешь трахнуть меня на этом столе. Он довольно прочный.И давится.

— Перестань говорить такие вещи, когда я пью. Иначе я подавлюсь и умру.

— И придешь через сорок минут в другом теле.

Арсений садится на стойку к нему спиной. Антон завороженно пялится на позвонки и бантики от фартука на шее и пояснице. Перед ним самая ебаная ситуация из всех возможных.

Чашку на этот раз он берет аккуратно и крепко, ему нужен сдерживающий его хотя бы еще на пару минут фактор. Неконтролируемо тянется к бантикам, развязывает сначала один, потом скользя по позвонкам вниз, второй, вышибая последние связные мысли из головы.

Антон обходит барную стойку, встает между чужих ног, отпинывая упавший фартук подальше.

Арс водит туда-сюда по выступающей тазовой косточке, и Антону, в общем-то, хорошо и так, без секса, можно было бы просто целовать до горящих истерзанных губ и вырубающихся с дикими стонами систем, но вот незадача, по правилам ты должен всегда соглашаться со своим партнером-импровизатором. Он отпивает кофе и все еще горячим ртом втягивает пальцы Арсения. Вылизывает подушечки, кусает костяшки. Делает следующий глоток и прижимается к губам, чередуя нижнюю и верхнюю, встречает чужой язык и сплавляет со своим.

Антон отставляет чашку подальше, вжимается пахом в пах — состыковывается идеально.

Тянется вслепую туда, где по ощущениям недавно оставил масло. Арсений перехватывает его руку и сплетает пальцы, качая головой.— Не надо. Я же самая современная модель в линейке Киберлайф.

— Поясни.Арс показывает язык.— Здесь у меня есть слюна, а там…— Не поясняй, — перебивает Шаст. — Понятия не имею, какие извращенцы тебя конструировали, но я им, наверное, благодарен.

— Меня делали максимально удобным для людей.У Антона перекашивает лицо.— Тебе плохо?

Антон вместо ответа вжимает пальцы в бедра, придвигает ближе к себе и краю стола, входит медленно и дуреет.

— Ты пиздец.

Арсений ложится на стол и обхватывает ногами чужое тело, перекрещивая лодыжки на пояснице.

Строение андроидов позволяет многое, например, трахать без смазки и подготовки. И поэтому у них с Арсением возможен быстрый секс на любой поверхности этой ебаной планеты. Не жизнь, а сказка.

Антон двигается быстро, водит рукой по члену, лижет то губы, обтекающие от скина, то пальцы. Арс тихо стонет злым машинным голосом, его системы сдаются под натиском ощущений одна за одной — оболочка, голос, зрение.

— Я уже почти, — Антон утыкается в плечо, тяжело дыша пересохшим ртом.— Я чувствительность снизил, извини, у нас интервью вечером, а я отключусь надолго.

— Отключишься, сука, — Шаст нарочно шепчет прямо в губы, — перестанешь проговаривать… ох блядь… такие длинные, — он протяжно стонет, — предложения.

Арсений, поднявшись на локтях, сам его целует, жестко, до красных горящих губ, до собственных глухих стонов и сжавшихся пальцев на ногах. И Антона накрывает первым, пробивает электричеством от низа живота прямо в мозг. Он пытается отдышаться, извиняюще касается губами лба и спутанных темных волос. Приподнимается, обхватывая Арса за талию, притягивая к себе. Антон дрочит ему быстро, трахает языком рот, держа пальцами за подбородок. Арсению, по ощущениям, разницы, видимо, нет, потому что он трясется, конвульсивно стискивает столешницу руками. Вот-вот сломает.— Антон, я… отключусь.

Антон втягивает его язык в рот, прикусывая. Арс выстанывает:— Антон, интер… вью.

Антон ускоряется, хотя его челюсть грозит отвалится.

И Арсений не выдерживает, прижимает Антона руками за затылок ближе и кончает, вновь вырубая электричество во всем доме и себя.

Он опадает, соскальзывая со стола, Антону на руки. Только и остается, что обнимать его крепко, не дать упасть.

Шаст стоит, как дурак, в полумраке, прижимая к себе свой бесценный груз, и думает, что другой груз последней сотни лет с себя наконец сбросил, оторвал вместе с кожей, выломал с костями.Он тянется к чашке с остывшим кофе, отпивает и смотрит в черную гущу на дне, которая напоминает вдруг грязную кладбищенскую землю. Ставит чашку обратно на стол, даже не пытаясь избавиться от ассоциации. Закрывает глаза, вдыхает глубоко…

Антон берет Арсения на руки и первую горсть земли в руки.

Кидает на крышку гроба.

Вторая горсть. Он хоронит своего друга спустя сотню лет.

Третья горсть черной земли летит вниз.

Раз…Два…Три...Антон сегодня окончательно похоронил Попова Арсения Сергеевича тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения.