Глава 3.1 (2/2)

Арсений закатывает глаза.

— Вдвоем, после концерта.

— О-о-о, — глубокомысленно выдает Шаст.— Потом прогуляемся по ночному Парижу.— Звучит интересно, но гарантирую, Матвиенко и Поз увяжутся с нами.

— Это меня расстроит.— Ты не можешь расстроиться, ты же андроид.

— Чем докажешь? Диода-то нет.

— Кстати, зачем снял?

— Попросили, — вздыхает Арс, приподнимается и опирается на стойку с зеркалом, — чтоб был больше похож на человека. Морщин, видишь, добавил, круги под глазами темнее сделал, на губах трещинки появились.

Антон как по команде поднимает взгляд на губы. Очень натурально. Идеальная имитация.

— Засудить бы их за это, — продолжает Арсений, — идентичность, все дела. Но у андроидов нет прав. Даже у ИскИнов имеется своя хартия, а мы ведь тоже ИскИны, хоть и с заранее заложенной программой действий.

— Арсений, дорогой, у многих людей еще меньше прав, чему у тебя, — вибрация французской ?р? ласкает слух.

Их фотограф мягко вмешивается в разговор.

— Приведите в порядок Антона, и мы пойдем, — кричит он гримерам.

На Шаста тут же налетают с разных сторон, вращают в кресле, щекочут кисточками, распыляют лак.

Арс наблюдает с каким-то садистским прищуром.

— Ты красивый, — в конце концов говорит он, когда их обоих тащат в студию.

— Давай поужинаем вместе, я согласен.

— Я рад.

— Господа, сосредоточьтесь, — умоляет фотограф, — решите все свои вопросы позже.

Позы, которые их заставляют принимать, странные, иногда откровенно гейские — работа на фан-базу. Антона сажают на стол, Арс сидит у него в ногах. Антон валяется на столе, Арсений сидит рядом и жрет яблоко. Они жрут яблоко с разных сторон яблока. Кладут ноги друг на друга. Пиздят друг друга едой со стола. Богато, однако, накрыли. Антон расстегивает рубашку на Арсе, поливает соком. Арсений в ответ — молоком. Антон просто жрет со стола, потому что обед у них действительно не предусмотрен. В итоге они сексуально давят фрукты руками. Шаст, как дебил, выбирает гранат и долго матерится — раздавить не хватает сил. Арсений легко скукоживает грушу, яблоко, арбуз и совсем уж развратно — банан.[5]— Дорогие мои, воспользуйтесь свечами.

Арс кивает и хватает свечку первым.

— Давай ты снимешь рубашку, и я буду капать воском тебе на живот.— Лучше я тебе, — возражает Антон, — я не фанат подобного.— Уверяю, тебе понравится. Ложись. — Он сметает остатки еды со стола, помогает избавиться от рубашки.Выражение лица хищное. Залюбуешься.

Шаст валится на стол.— Делай, что хочешь.И Арсений делает. Садится сверху, наездница чертова.

— Если у меня встанет… — начинает Антон.— Что значит если? Ты же не фанат.— А ты уверил, что мне понравится.

Арс, судя по взгляду, принимает вызов. Снимает свою рубашку. Наклоняется близко, наклоняет свечку. Горячий воск капает на живот около пупка. Горячий Арсений отвлекает настолько, что Антон забывает заорать.

— Парни, продолжайте, вы молодцы. Фото сумасшедшие.

— А бэкстейдж — настоящее порно, — комментирует женский голос от двери.

Шаст оборачивается. Девушки хихикают в ладошки. Костюмы императриц им идут — образы божественные.

— Лили, — откликается Арс, — присоединишься?— Мы с Мией лучше посмотрим и подрочим, жаль юбки мешают. Жажду облапать тебя в совместной фотосессии.

— Обязательно.Девушка смешно подпрыгивает и хлопает в предвкушении.Антону за время их разговора на живот выливается целая лужа воска. Арсений оказывается прав, телу приятно.

— Арс, наклонись ближе, — командует фотограф. — Антон, приподнимись навстречу. И не подожгите друг друга.

— Целуйтесь, пожалуйста, — кричит Мия.

— Я не против, — Арсений улыбается в чужие губы.

Антон выдыхает резко от неожиданности, раздувая темную челку.

— Великолепный кадр. А теперь бегом переодеваться, парни. Поправьте Шастуну лицо, блестит сильно.

Арсений слезает медленно, елозя всем телом, как заправская стриптизерша. Антон продолжает валяться на столе, выковыривая воск из пупка, пока гримеры колдуют над его лицом и прической.

Им с Арсением выдают белые полупрозрачные рубашки, черные брюки, галстуки и сажают в ванну с водой. Арсу еще и сигарету вручают. И ситуация становится максимально похабной. Арсений курит, расслабленно откинувшись на бортик.

Фотограф не успокаивается:— Дым изо рта в рот изобразите.Антон придвигается ближе, хотя ванна и не предполагает маневров. Арс отвечает дымом в лицо. Дышать Антону тяжело то ли из-за сигареты, то ли из-за удушающей близости.

— Ты заводишься, я чувствую, — шепчет Арсений, касаясь губами уха.— Нет.— Не забывай, я слышу твой пульс.И выдыхает дым в рот, почти целуя. Дотрагивается губами губ аккуратно, как гладят кончиками пальцев воду, не желая пускать рябь.Антон, не отстраняясь, ведет ладонью от колена к подвздошной кости, опасно обтянутой мокрой тканью брюк, цепляет ремень и каждую пуговицу на рубашке, ослабляет галстук, очерчивая линию ключиц, а затем скул. Он кладет вторую руку на шею и стягивает Арса под воду, садясь сверху. Арсений не задохнется, потому что не дышит. На горло можно надавить сильнее, не сломается. А вот Антона ломает. Голубыми глазами. Большая красивая кукла.

Он дожидается, когда чужой взгляд со спокойного сменится на предупреждающий, и ногтями царапает горло, ласкает лицо, водит подушечкой большого пальца по губам. Точно знает, Арсению приятно, один раз случайно подсмотрел. Нервных окончаний во рту этого конкретного андроида очень много.

Арс мельтешит ресницами, широко распахивает глаза, издает абсолютно нечеловеческий звук и бьется током. Антон с воплем выскакивает из ванны, сшибая фотографа, подошедшего близко для лучшего кадра.

— Арс, ты в порядке? Я что-то сделал не так?

Арсений моргает медленно, будто еще секунда и завалится в обморок. Заторможенно вылезает следом.

— Нет, ты все сделал идеально, но я бы предпочел практиковать подобное за закрытыми дверями без лишних зрителей.— А?

— Проще говоря, я словил оргазм. Иди обсыхай.Антон обтекает.

— Ты шутишь?

В ответ мотают головой.— Ты не шутишь. Пиздец. Извини. Я не хотел.

— Ты хотел. Хочешь.

Муха в комнате превращается в огромного слона.

Антон осознает, что у него стоит, и он точно никогда еще так быстро не убегал переодеваться.

Шаст долго обтирается полотенцем. Рядом лежит костюм русского императора. Кажется, копия военной формы Николая II. Но мысли занимает исключительно техника оргазма андроидов. Ее никто не изучал, потому что зачем изучать то, чего нет. Андроиды же имитируют. Арсений по ощущениям вполне себе удовольствие получил. Да и глупо было бы трахать людей, если ты не наслаждаешься процессом по-настоящему. Прогрессивная, блядь, модель. Сережа как-то выпытывал у Арса информацию о том, как андроиды кончают. Антон от того разговора охуел и свалил в самом начале. Зря.

Он одевается и выходит на площадку в максимально приличном виде, который может себе позволить.

Вокруг почему-то тишина. У Арсения каменная маска вместо лица. Мия сидит рядом и хмуро смотрит в планшет. Лили бегает около них.

— Это все бред, правда? Андроид не может причинить вред человеку.

Антон внутренне обмирает.— Арс?

— Я переслал видео в наш общий чат, глянь.

Шаст разворачивает перед глазами голографический экран. Логотип ютуба пугает: значит видео открыто для всех. Съемка с плохой камеры дает ужасный обзор, но слышно прекрасно. Чей-то взбесившийся андроид-помощник орет на всю улицу. Его хозяйка пятится и закрывается руками.

— Ты меня заменяешь. Почему? Я тебе не нужен. Почему я тебе не нужен?

В женщину летят пакеты с покупками и она оступается, падает на землю. Андроид нависает сверху. Его хватают за руки, оттаскивают, пытаются нажать на кнопку отключения, но он вырывается, бьет полицейского. А потом кто-то выдирает регулятор тириумной помпы, заменяющей андроиду сердце, и он валится на асфальт, забрызгивая все вокруг синей кровью.

Арсений напротив неосознанно трогает себя за грудь.

— Я бы тоже взбесилась, если б меня заставляли столько шопиться, — флегматично говорит Мия и хлопает планшетом об стол. — Хрень собачья.

— Помогать человеку — его задача. Он не должен был так реагировать, — шепчет Арс.

— Основную претензию к хозяйке ты слышал. Андроид обиделся, что его заменят. Стать ненужным — стремно.

— Он не мог обидеться.

— Но обиделся. У него тоже есть чувства. Ты же чувствуешь?— Чувства заложены в мою программу. Я их имитирую.

Мия окидывает его подозрительным взглядом.

— Тебе, конечно, виднее.

— Разговор как в сумасшедшем доме, — пытается разрядить обстановку Антон. — Кто из нас Наполеон?— Никто, — Арсений резко подрывается и быстрым широким шагом подходит ближе, — это русские костюмы. Давайте работать.

— Бесишься совсем по-человечески, — комментирует Мия.

Арс потерянно качает головой.

— Андроиды четко выполняют заложенную в них программу. Им не может нравиться или не нравиться...Антон перебивает:— Ты же сам сегодня заливал про права андроидов.

— Да, но я имел в виду другое, моя программа меня устраивает.— Потому что мы тебя любим, холим, лелеем и в попу целуем.

— Не целуете, — огрызается Арс.— Ну извините. В твоей программе не заложено никаких ограничений. Ты живешь на всю катушку. Возможно, другие андроиды тоже хотят хорошо жить.

— Антон, мы сейчас говорим так, будто андроиды в принципе могут чего-то хотеть. Они не могут.

— И ты сам ничего не хочешь?

— Я — машина, не забывай. В твоем случае не помнить будет огромной ошибкой.

Антон отшатывается.— Ты же сам просил меня забыть.

— Не надо. Я дал плохой совет.

Лили впечатывается в Арсения сзади очень во время. Таких Шаст называет легкими на всю голову. Она из тех, у которых даже IQ тест показывает две полоски. Обнимает, мило улыбается, щебечет что-то о совместном продолжении вечера. И Арс ей кивает.

У Антона округляются глаза.

— Ты вроде по Парижу желал прогуляться?— Наши планы меняются и включают девчонок.

Шаст, чтобы не разораться, уходит в другой зал, где фоткают Лазарева и Олю с Тимуром.

Мия присоединяется спустя минуту.

— Вечером идем в клуб, — говорит она. — Почему я не вижу задора в твоем лице?— Работа меня доконала.

— Работа равно Арсений, понимаю, — и без перехода: — Может пососемся?

Антон от неожиданности начинает ржать. Девушка бьет его кулачком в плечо.— Эй, я серьезно. Эти двое точно сегодня потрахаются.— О-о-о, — тянет Шаст, стараясь не реагировать на смысл предыдущей фразы, — и поэтому ты предлагаешь пососаться от скуки?— Для начала. Но вообще, я хотела предложить ни к чему не обязывающую групповушку.

— Нормально.— Ты, я, Лили и Арсений.

— В чем твой резон?Мия снимает свой волос с его костюма.— Скажем, я слышала, что Арсений хорош в сексе.

— Не знаю, не пробовал.

— Серьезно?Антон всплескивает руками.

— Ебемся каждый день.— Ваши фанаты так и думают.

— Я в курсе.

— Мы просто весело и с пользой проведем вечер, окей?Мия, вообще-то, очень красивая. Хорошая фигура, милое кукольное лицо. Глаза большие и ресницы длинные. Свои, что сейчас редкость. Лили красивая тоже. Но это какое-то наносное, ненастоящее. Впрочем, Арсению нравится.— Ты меня рассматриваешь как товар на прилавке, — возмущенно шипит Мия.

— Мы же сосаться собираемся.

— Сука.

Их отвлекает фотограф и тащит в студию.— И ты меня совсем не боишься? — мурлыкает Арс.— Нет, злой и страшный серый волк.

Мия, услышав чужой разговор, делает вид, что ее тошнит. Шаст в ответ корчит стремную рожу.

— Ты ведь необычный андроид.— Позже покажу насколько.— У него три члена, — не выдерживает Антон.

— Тем интереснее, — отбивает Лили.

— Дорогие мои, встаньте, пожалуйста, к белому полотну и изобразите мне секс, — фотограф уже держит их на мушке через свой объектив.Эта фотосессия проходит быстро. И относительно легко для Антона. Арс к нему больше без надобности не прикасается. И контраст с тем, что происходило час назад, разительный.

Мия с Лили грязно целуются, размазывая помаду, а Арс с Антоном изображают жадную заинтересованность в происходящем. Потом они все вместе валяются друг на друге, раздеваются, дерутся, целуются. Арс от Лили не отлипает, но Антон ловить его тяжелые взгляды заебался.

Еще через полчаса их снова переодевают и снимают вместе с Лазаревым. Девочки чинно стоят рядом, цепляясь наманикюренными пальчиками за подставленные локти. Сережа галантен, как может быть галантен только стопроцентный гей. Они для него прекрасные богини во плоти. Костюмы соответствующие. С Антона постоянно соскальзывает тога, и Арсений, не выдержав, кладет руку ему на плечо, прижимая ее намертво. Голографические молнии сверкают между их телами воплощением внутреннего состояния.

Шаст уже выдохся и жрать хочет, а им еще совместное шоу вести. И после окончания фотосессии валится на диван в холле, сбегая от всех.

Оля, проходя мимо, понимающе устало улыбается и мягко треплет его по волосам, отдает бутерброд и кофе, не понятно, где достала. Остальное уносит с собой, Тимуру, скорее всего.

Арсений появляется через пару минут с таким же набором. Нормальный подход — изгадить настроение, а потом заботиться. Садится на другой конец дивана: личное пространство решил соблюдать.

— Антон.

— Я забыл наш субботний разговор, но помню, что ты машина и ничего не чувствуешь. Все хорошо.— Хорошо не будет, а если и будет, то точно не для всех. Андроиды опасны. Я опасен. Для тебя в первую очередь.

— Ударь меня.

— Зачем?

— Ты даже ударить меня не можешь, какое тут убить.— Я не причиню тебе боль, по крайней мере по своей воле.

Антон отбирает у него бутерброд — жест примирения.

— Я поговорил с нужными людьми. Тебя не взломают: слишком сложно и самоубийственно для хакера.

— А если это не взлом? Ты сказал одну вещь, и она теперь не дает мне покоя. Андроиды — ИскИны. Самообучающиеся, практически автономные единицы. И, возможно, рамки заложенной в них программы малы и не отвечают требованиям развития ИскИнов. Слом рамок, неповиновение — вот что мы видели на том видео.

— Допустим. Но тебя же устраивает твоя программа?— Почти.— Почти? Поясни.

— Любовь.

Арсений кусает губы.— Это общечеловеческая проблема, мы же тебе говорили недавно. Дело не в программе, — Антон отвлекается на чужие губы и не к месту начинает заводиться, — дело в том, что любовь в принципе непонятна. А так — тебе никто не запрещает, люби сколько влезет.— Программа мне запрещает. Любить одного-единственного человека.

У Антона кофе идет носом, он захлебывается двойным смыслом сказанного и несказанного за много-много столетий. Их грязная больная игра в кошки-мышки закончится здесь и сейчас.— Кого?И Арсений выносит приговор:— Тебя.