Глава 17. Аоши произносит заклинание, и на кухне заключается некий договор. (2/2)

– Хо-о-о... - не удержавшись от стона, Ягами аж наклонился под невидимой ношей. Тем временем Саки выпустила его запястья и феей полетела по коридору, подпрыгивая и кружась, с распростёртыми руками и кричала:– Я люблю! А-ха-ха!

И, помахав Лайту на прощание ручкой, скрылась за углом.

Пол не чуя под собою, Лайт медленно подошёл к подоконнику и бессильно опустился на пол, смотря в одну точку и стараясь осознать, что это только что было. Он беспомощно указывал куда-то поникшим пальцем, но потом приложил его в губам, явно озадаченный. Он даже не заметил, как к нему подошёл, жуя яблоко, Эдвард Элрик, мимо которого только что проскакала какая-то сумасшедшая в рыжем, орущая про любовь. Эд пронаблюдал за траекторией её движение и, поняв, что она направляется в противоположную его пути сторону, успокоился. При виде Лайта он улыбнулся, а заметив мрачную задумчивость одноклассника, наконец воедино воссоздал для себя картину произошедшего. Вообще-то говоря, она стал невольным свидетелем этой сцены, хоть и не с самого начала, но теперь отлично понял, что произошло, а потому поспешил поздравить друга. Мимо прошёл Йо, так что разговор обещал быть интересным, тем более, что Асакура тоже, как и Элрик, проявил рвение.– Молодец, мась! - Эдвард хлопнул друга по плечу, заставив его наконец уразуметь присутствие алхимика. - Завёл, наконец, девушку! Не думал, что это когда-нибудь случится.

– К твоему сведению, - без тени улыбки заметил Лайт, - что у меня уже были девушки.

– Не спорю, - глубокомысленно ответил Эд и присел на корточки рядом с другом, весомо положив ему руку на плечо, - но знай, я рад, что ты пришёл ко мне с этой проблемой.

– Это ты пришёл ко мне, а не я к тебе, - равнодушно напомнил ему Ягами.

– Конечно, что не забывай: мы вместе, чувак.

Йо Асакура энергично закивал, хотя его присутствия никто не заметил. У Лайта же не было ни малейшего желания делиться с Эдвардом своими любовными похождениями, однако он чувствовал, что срочно должен излить кому-нибудь душу, в противном случае он просто сойдёт с ума. И он чистосердечно поведал друзьям обо всех своих злоключениях. Оба с внимательным видом выслушали его, и ни за что нельзя было сказать, что в этот момент Йо размышляет о том, как бы отмазаться от возобновившихся адских тренировок Анны. Элрик испустил тяжёлый вздох и даже высказал сочувственное замечание насчёт того, что красавчиком в наше время быть очень тяжело.

– И что мне делать с Саки, которая уверена, что мы встречаемся, хотя это не так? - спросил Лайт больше самого себя, чем ребят. - Мне и Мисы было более, чем достаточно, а тут ещё эта...

Вопрос так и остался без ответа, потому что в этот момент прозвенел звонок, и старшеклассники поспешили в классы.

В конце дня, в конце этого долгого, изнурительного, насыщенного до предела дня Аоши с облегчением увидела саму себя на школьном крыльце, держащую плечики для платья. Она в три прыжка миновала ступеньки и вцепилась в плечики, судорожно ища подходящий кустик для переодевания, ибо панталоны, стягивающие её ноги становились просто невыносимыми. Вид у Мисы, что отражалось на симпатичном личике Аоши, был уставший и обеспокоенный, а вот сама Ширатори, пока снимала с себя платье суфражистки, только не скулила от облегчения.

Повесив платье на плечики, девушки неторопливо зашагали по улице. Они были примерно одного роста, так что особой разницы, быть собой или Мисой, Аоши не видела. Правда, Лайт от неё шарахался всю дорогу, а после последнего урока и подавно, – видимо, совсем утомился, бедный. Амане в теле Ширатори любовно поглаживала подол своего сокровища, досконально осматривая его вдоль и поперёк, проверяла, не испачкала ли временная обитательница её тела столь прекрасную и редкую вещь. Откуда она её только достала, подумала Аоши, глядя, как Миса на ходу, лавируя между машинами и электрическими столбами, трогает ткань и принюхивается. Сколько бабушек до неё стартануло из этого платья, оставалось загадкой.

– Ну что же, Миса-тян, я рассказала про суфражисток на четыре, - радостно сообщила Аоши, даже не оглядываясь на собственную взволнованную физиономию. - Правда, кое-что с потолка взяла, но, оказывается, я неплохо всё угадала.

– Знаешь, мне всё это неприятно. На обмане далеко не уедешь. Верни всё, верни! - капризно потребовала Миса, и в голосе её звучала слёзная мольба. Аоши мысленно усмехнулась, но внешне оставалась спокойной.

– Ладно, ладно, - успокаивающе промолвила Ширатори и припёрла Мису к стенке. Затем, несколько раз оглядевшись и убедившись, что за ними никто не наблюдает, развела в сторону ладони и вновь произнесла заклинание, на этот раз голосом Мисы: - Миса, Аоши, камбео копорума неум копором суонаминави, - и хлопнула в ладоши.

Обе почувствовали, будто бы их хорошенько встряхнули, сильно потянув за руки, они вздрогнули, по спине Мисы пробежал холодок, и она издала короткий ?бр-р!?. Однако, взглянув друг на друга, девушки поняли, что там и не вернулись в свои родные тела. В тот момент Аоши подумала, что, вероятно, проговорила какие-то неверные слова в заклинании, потому что всегда, даже когда она портачила, и в результате получалось чёрт знает что, стоило всё произнести внятно и чётко, как магия имела то самое, должное ей действие. Но сейчас волшебница решительно не понимала, что сделала не так.

– В чём дело? Почему я смотрю на саму себя? - негодовала Миса с теле Аоши и, переведя взгляд на рукав платья, вся аж захлебнулась от праведного возмущения: - Ты пролила колу на моё платье! Суфражистки никогда, я уверена, не пили колу!

– У меня не вышло, попробую снова, - успокаивающе заверила её Ширатори, хотя в душе у неё уже поселилось сомнение, что из этого что-нибудь получится. Оно полностью развеялось, когда, произнеся заклинание ещё раз, тот вновь не возымело никакого действия. Девушки опасливо переглянулись, и, хотя она старалась выглядеть невозмутимой, внутри Аоши уже вся тряслась от ужаса. - Ладно, - твёрдо сказала она и потянула Мису к дому, где она временно обитала, - не волнуйся, пойду, разберусь.

Скорым шагом они потопали обратно. Надо сказать, Ширатори уже успела построить множество пугающих прогнозов относительно того, что случится, если она так и не вернёт себе и Мисе прежний вид, и на всю жизнь останется в теле подруги. От одной мысли, что теперь ей никогда не придётся возвращаться в любимую гильдию, а колии придётся, то последует тяжёлый разговор и объяснения мастеру, почему, собираясь в поход с целью улучшения своих навыков, она вернулась с внешностью другого человека без возможности обрести прежний вид, Аоши передёргивало и бросало в холод, а уже Амане и подавно уже блеяла на ходу что-то нечленораздельное, хотя понятно было, что все её мысли теперь занимает, как быть с Лайтом. А вдруг он не примет её такой?Когда же Миса выразила это опасение вслух, Аоши едва удержалась, чтобы не пискнуть от подступающего хи-хи, потому что она-то точно знала, что Ягами по крайней мере всё равно, как выглядит Миса. Сущность её от этого мало изменится, а, значит, для него от неё мороки меньше не станет. Но не может же Ширатори взять и начать объяснять это той влюблённой наивной девчонке?

Недавно Лайт взял с себя слово, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не переступит добровольно порог этого дома, не будь на то факторов вынуждающих. Однако ситуация была именно такая, которая требовала вмешательства высших сил. Раньше, ещё год или даже полгода назад, наш герой, не задумываясь, послал бы безразличную ему девушку на все четыре стороны и ко всем чёртовым родственникам, но сейчас с ним случилось нечто, решительно мешающее ему это сделать. Лайт просто ненавидел, когда его совесть играла против него. Впрочем, помощи от Эдварда ему получить не удалось, потому что в делах любовных он был полным профаном, не говоря уже о Йо. Конечно, Лайту удалось заручиться их моральной поддержкой, но едва ли это хоть на миллиметр приблизило его к намеченной цели.

Лайт всегда поражался своей дальновидности, но в этот раз он превзошёл все свои ожидания. Как оказалось, сорок шестая школа действительно играет сегодня с двадцать третьей, при чём играют не первоклассники, могущие запросто затеряться на поле, а самые настоящие игроки, так что матч проходит на большом стадионе, с огромными мониторами и обозревателями, словом, всё как положено. Лайт не мог разуметь лишь одно: неужели есть девушки, которым всё это нравится? Видимо, да. Ягами с сожалением и с ностальгией вздохнул. Когда-то, ещё в средних классах, и он ходил в школьную секцию по футболу и даже делал успехи, однако это осталось там, и вряд ли ещё вернулось бы, после того, что произошло...

Отличник энергично затряс головой, мол, ни к чему это вспоминать сейчас.

Дверь резко распахнулась, и на пороге показались две девушки: впереди широким шагом и с непроницаемо каменным лицом шкандыбала Миса, а за ней на тихонько трусила Аоши с крайне обеспокоенным видом, – во всяком случае, так ему тогда всё это привиделось. Совершенно проигнорировав ?Мису? (он лишь бросил ей вслед короткий, ничего не значащий: ?Привет!?), на что та ответила ровно тем же, он тут же обратился к ?Аоши?, но не успел ничего сказать, потому что та быстро подскочила к нему вплотную и с восхищением взглянула ему в глаза, задыхаясь от восторга. Аоши в теле Мисы закатила глаза.

– Классная рубашка!.. - с восторгом отметила Миса, не сводя глаз с недоумевающего лица Лайта.

– Эмм, ну, вообще-то я каждый день её ношу, - растерянно ответствовал Лайт, бросая отрешённый взгляд на воротник, кажется, ненадолго забыв о первичной цели своего визита.

Аоши в теле Мисы поняла, что нужно брать быка за рога — сейчас или никогда. Было понятно, что если этот процесс запустить, но Миса с теле Аоши уже никогда не отойдёт от своего драгоценного возлюбленного, и оттащить её сможет разве что бульдозер, да и то не факт. Ещё раз закатив глаза, Ширатори широченными шагами протопала обратно и схватила подругу за рукав, тяня за собой:– Пошли, Аоши-тян, ты же знаешь, у нас дело, - с нажимом сказала она, но, поскольку Миса с данной ситуации была скорее флюгером, – готова была вертеться в том направлении, куда ей укажут – Лайту удалось её перехватить.– Слушай, Аоши, хотел у тебя спросить, - неловко начал объяснять Ягами. - В общем, я сегодня веду одну девушку на матч...– Девушку?! - не дав отличнику закончить, набросилась на него ?Аоши? - Кто она?!

- Саки Курумидзава из класса В, - терпеливо пояснил Лайт, стараясь не замечать такой резкой перемены в девушке, которая в отношении себе подобных обычно проявляла нейтральную лояльность. - В общем, ты же волшебник, может, подскажешь мне какой-нибудь хитроумный план, как мне избавиться от неё?– Брось её! Брось, без жалости и сожаления! - вынесла вердикт Миса с теле Аоши, отчаянно тыча Лайту пальцем в грудь. Аоши в третий раз закатила глаза и с громким топотом направилась к ?себе?, говорила, словно бы ей приходилось объяснять это в сотый раз:– Тебе понадобится одно заклинание, правда, я ещё не знаю, как оно действует, но зато проверишь. Ах, да, а ещё тебе может помочь коробочка апельсинового сока, если с волшебством не в ладах. Ладно, пока! - бросила она на прощанье, уводя сопротивляющуюся Мису с собой.

А Лайт так и остался стоять на месте, размышляя, зачем ему должна была понадобиться коробка сока. После нескольких минут натужного размышления, Ягами вздохнул с облегчение, мол, вот оно что, и вяло потопал домой, мучаясь недобрыми предчувствиями. ***Как вы, должно быть, помните, мне нередко приходилось описывать быт четы Кетчумов, то есть супружеской пары тренеров покемонов, — Мисти и Эша — которые тем не менее носили разные фамилии. В этой единственной в своём роде семье существовали свои непреложные правила и запретные темы, о которых нельзя было зарекаться под страхом смерти, и упоминать о них можно было лишь тем людям, к которым они имели непосредственное отношение. К таким камням предкновения относились и ?любимые? сёстры Мисти, – Дейзи, Виалетт и Лили. Она уже давно перестала поддерживать с ними всякую связь, и хотя Мисти всячески пропагандировала свою стойкость характера и нежелание мириться с насмешками сестёр, связаться с ними она не могла по одной простой причине, – они жили в совершенно другом мире, в полном смысле слова. Кроме того, меньше всего Вильмас хотелось выслушивать комментарии в адрес своей новой причёски (как мы знаем, после свадьбы она отпустила волосы, и милый рыжий хвостик на боку уступил место роскошным огненным прядям, пышными волнами спадающим на спину), или колкие, с подтекстом вопросы, касающиеся, прежде всего, как так вышло, что Эш, – этот шикарный, завидный, прекрасный мужчина, да ещё и мастер покемонов – до сих пор не бросил Мисти, этот жалкий кусок протеста, лишь тень настоящего тренера, или почему это у них с Эшем до сих пор нет детей?

Так или иначе, им было бы невдомёк, что дети всё же есть. Какие-никакие, а с Мисти, Эшем и остальными всё-таки жили дети, хоть старшим и было уже почти семнадцать и даже больше. Жилось в такой шумной компании неспокойно, особенно если учесть, что учителя были не меньшими оригиналами, а почему соседи их не слишком-то любили, к месту и не к месту грозясь вызвать ?копов?. Надо сказать, что никого это особо не волновало до тех пор, пока они на самом деле не вызвали, и одно происшествие закончилось для Шизофреников с Ленинского Проспекта оградительной лентой.

На них ещё долго писали жалобы, ходили с проверками (не все из следователей с них вернулись, правда), устанавливали санкции, на зло пели в караоке до поздней ночи (?Это ?ВИА Гра? стала грязно петь, что ли?? - пробурчал однажды Лен, встав ночью и услышав, как в соседнем доме заливается самая желчная и едкая соседка с противным писклявым, но одновременно скрипучим голосом). В конце концов Мисти всё это надоело, и она накатала длинное, преисполненное дипломатией письмо, хотя через каждую возвышенную, выверенную фразу, она вставляла нечто нецензурное, поэтому, если уж пересказывать его совсем мягко, получится примерно вот что: да, разумеется, нельзя не согласится, что бывали эпизоды, когда она — да и не только она — вели себя по крайней мере вызывающе, однако, они во всяком случае не посигали на чужие права, а если таковое и случалось, то лишь по случайности, тогда как их соседка из двадцать первого дома — гражданка К. Щербатая — злоупотребляет пением по ночам, а ведь по правилам общежития все жильцы, не зависимо от их режима, должны прекращать все шумные мероприятия в одиннадцать часов вечера. По сей причине гражданка М. Вильмас просит принять во внимание их положение, выражает своё уважение к своей добропорядочной соседке и органам местной власти и сочтёт за любезность, если они провалятся ко всем чертям.

На основе всего вышеизложенного, думаю, неудивительно, что, когда Эш буквально ввалился в кухню в крайне приподнятом настроение, на ходу тряся какой-то узкой прямоугольной коробкой, Мисти, решавшая тогда кроссворд, насторожилась, но сначала виду не подала. Она уже хорошо знала, как нужно вести себя в той или иной ситуации. Брок в это время неторопливо помешивал суп, изредка пробуя его на вкус и бросая туда соль или специй, а Трейси сидел недалеко и перебирал коллекцию цветных мелков, с которыми он обычно работал над этюдами. Кетчум бодро распевал какую-то песню, время от времени издавая непонятные звуки, и Мисти решила, что пора поднять голову и взглянуть на мужа. Коленки его джинс были совершенно стёрты и покрыты пылью, да и сам он выглядел там, как будто залёг в спячку в кладовке. Вильмас скептически подняла бровь, не показывая своего дурного предчувствия, которое, забегая слегка вперёд, её не обмануло. Она отложила ручку и внимательно взглянула на мужа, затем на коробку, и бровь её сдвинулась ещё заметнее. Эш улыбался во весь рот, а пикачу нетерпеливо толкался у него в ногах.

– Я нашёл это, когда разбирался с макулатурой, - пояснил тренер покемонов, указывая загорелым пальцем на коробку, которую он держал в руках. - Это игра, которая называется ?Шарады?. А ведь когда-то мы часто играли в неё все вместе. - И он водрузил коробку на стол так, будто бы он был рекламным представителем, а эта коробка — многострадальная вещь, которой он должен будет тыкать в нос всем владельцам квартир по очереди.

– Дорогой Эш, - с расстановкой, чётко, внятно отчеканила Мисти, судорожно вздыхая, но стараясь этого не показывать, - я избавилась от этой штуки не просто так, - и она ткнула ручкой в картонную крышку. - Эта игра чуть не разрушила нашу молодую семью. Ты не помнишь, как махали кулаками и рыдали проигравшие?

Она встала с места и направилась в противоположный конец кухни, взяв с собой несколько стикеров с сырного попкорна — производители обещали в качестве приза автомобиль, а он был бы совсем не лишним, если учесть, как водил обычно тихий, милый Трейси, и сколького можно было бы избежать, не будь в их распоряжении этого ?волшебного пня?, который Мисти уже который год умоляла мужа продать к чёртовой матери, да и верить в то, что везенье окончательно покинуло её, стоило ей сказать ?согласна?, ей тоже не хотелось. Поэтому женщина торопливо положила стикеры в сумочку и громко демонстративно её захлопнула.

– Мисти, - вкрадчиво сказал Эш, подойдя к жене, - не стоит так из-за этого переживать. Ребятки тогда были помладше, да и покемоны...

– Рыдали-то не они, - ледяным тоном заметила Мисти, не дав мужу закончить. Она величественными шагами проследовала к плите, выхватила у Брока из рук половник и глотнула горячего супа и вновь вернула половник Гарисону. Мисти встала около, одной рукой опираясь о стол, а другую устроив на поясе и испытывающе-холодно глядя на Кетчума.

– Между прочим, Мисти, не стоит забывать, ведь ты тоже ужасно беснуешься на этой игре, стоит тебе разойтись, даже посильнее Эша... - невинно вставила Доун, но Мисти метнула в неё испепеляющий взгляд, и та удручённо завяла.

– Да брось Мисти! Ну, давайте сыграем, пожалуйста!.. - умолял Эш, жалобно сложив ладони и всеми силами души выжимая из глаз влагу.

– ...ладно, хорошо, сыграем, - наконец ответила Вильмас, смерив мужа выжидающим взглядом, - но учти, что играть мы будем на террасе, - и она размашистым жестом указала на окно, за которым тускло светило солнце и хрипло переговаривались остающиеся на зимовку птицы.

– Но почему именно там? - включился в разговор Брок, отвлёкшись от супа и обернувшись к друзьям.

– Потому что там мы будем на виду у всех соседей и будем вынуждены вести себя прилично, - ответила Мисти и многозначительно взглянула на мужа. Тот лишь надменно её передразнил, скрестив руки на груди и изобразив непреклонность.

Супруги вышли, и тогда Доун со спокойной душой села на место Мисти и продолжила разгадывать кроссворд, ибо рыжая бестия теперь не скоро бы про него вспомнила, планируя, как бы сделать так, чтобы эта игра не закончилась оградительной лентой. Трейси сочувственно ей подмигнул, не переставая перебирать пальцами мелки, и тяжело вздохнул. Из всех присутствующих он был почти что самым терпеливым и спокойным. Во всяком случае, до тех пор, пока его рука не касалась руля. Как показал опыт, на водительском сиденье Скетчит становился на удивление непредсказуемым.

– Мда... - подал голос Брок после того, как половник звякнул о кастрюлю, - чувствую, это будет что-то с чем-то. Я, конечно, не возражаю, иногда и отдохнуть стоит, но я нутром чую, не кончится это добром.

– Ладно бы Эш, это ещё можно как-то пережить, - поделилась с друзьями Доун, начавшая ковырять в зубах зубочисткой в надежде, что это поможет ей вспомнить дату битвы под Полтавой, - но Мисти, что бы она ни говорила, страшна в гневе. Будет орать и беситься не хуже, а то и больше.

– Надо бы предупредить наших, чтобы ничего особо не чудили, - вставил Трейси. - Особенно волшебников, ну, и тех, кто наоборот — обычные. Вот Лайту-куну сегодня сюда точно лучше не суваться, а то плохо будет.

Наступило согласное молчание, в котором каждый уже начал думать о своём. Факт предстоящей игры и возможных разрушений (про приведённый в негодность спортивный зал говорить и вовсе не приходилось), стоит отметить, не вызывал какого-то особенного страха, ибо с тараканами Мисти и Эша все давным давно ужились, будучи знакомыми с ними достаточно долго. Никто даже предположить не мог, что в этот же вечер оправдаются худшие их опасения, – все до одного.