Глава 12. Марафон! Часть 1. Появление старого врага. (1/2)

Впервые Лайт видел этот кошмар после той переделки с Кабеякавой. Однако в последствии, проснувшись, он совершенно не мог вспомнить о чём вообще был тот сон, что он — Лайт — там делал, и что происходило. Всё представлялось лишь потоком каких-то надрывных, громких фраз, выкриков, всхлипов, грохочущих хлопков, похожих на выстрелы, не было ни единой чёткой картинки, Ягами даже слов не различил и только когда проснулся понял, что вся подушка вокруг его головы была мокрой, как и его затылок, а по щекам, лбу, носу, катился холодный пот. Очнувшись ото сна, Лайт долго тяжело дышал, не помня себя, и чувствовал только безнадёгу, бессилие перед нависшей угрозой, хоть и сам не понимал, в чём она состояла, какое-то сдавленное, тупое чувство унижения и бесконечный страх, страх, страх...

Давно ему, однако, не снилось подобных кошмаров. И хотя Лайт сам себе толком не мог объяснить, почему он называет это кошмаром, но, основываясь на полученных после ощущениях, описанных мною выше, решил не путаться в ненужных классификациях и назвать это просто кошмаром. В последнее время отличник стал замечать, что вообще не высыпается. То, стоило юноше забраться под одеяло, в голову начинали лезть всякие бесполезные дурацкие мысли, и с полночи наш герой был занят тем, что тщетно изгонял их из своего сознания, то на Ягами вдруг находила вселенская злоба на Эдварда, и часов эдак до трёх он мысленно насылал на него и всё, что с ним связано, гневные, но достаточно пресловутые проклятия, то просто тупо не спалось — умолял ноги дотащить его до кровати после тяжкого дня, еле-еле залезал под одеяло, опускался на подушку, но — чу! – тело не становится мягче ни на йоточку, глаза вдруг распахиваются во все свои копейки и рубли, на которые способны, и вообще на парня снисходит необычайная бодрость. Что это за природное явление такое, Лайт не знал, но был свято уверен, что если и узнает, оно ему не понравится.

К утру, к повествованию о котором я немедленно приступаю, Лайта наконец сморило, и он нагло начал тихонько похрапывать за столом во время завтрака. К счастью, Саю, младшей сестре, хватило ума и находчивости больно пихнуть брата в бок прежде, чем его вопиющее поведение вызовет у родителей вопросы. Ягами моментально очнулся, огляделся, растерянно оглядел сестру, смотревшую на него с горестным укором, и мысленно вздохнул с облегчением. Правда, много счастья от этого не прибавилось, ибо спать всё равно хотелось катастрофически, и отличник не знал, куда ему деться, лишь бы только там было на чём прикорнуть. Впрочем, свои жалобы и предложения он оставил при себе, так как знал: этого ни в коем случае нельзя, его родители всё равно ничего с этим поделать не могут, придерживаясь старой позиции о более раннем отправлении в кровать, хотя Лайт не разу пока не нарушил это строжайшее правило. Не мог он объяснить им, что просто тупо не мог заснуть. И уж тем более он не мог объяснить, почему это так.

Лайт никогда в жизни бы не признался, что причиной его недосыпа являются алхимики, шаманы, волшебники, гости из будущего, экстрасенсы, пришельцы из космоса, духи, полудемоны и ещё куча бог знает кого в комплекте, кто ежесекундно может создать замкнутые пространства с прилагающимися к ним ?Божественными монстрами?, хотя по сути это были просто светящиеся великаны (но этого Лайт тоже никак не мог объяснить), а ещё его чуть не убила одноклассница по какой-то самой идиотской из всех возможных причине. Конечно, эту загадочную, пусть и слегка бредовую историю легко можно было поведать в форме анекдота, но ни Сатико, ни Соитиро Ягами не были такими уж большими поклонниками хиромантии, и просто не оценили бы тонкости юмора. Между прочим, справедливо заметил Лайт, их можно понять. В общем, некому было излить свою душу бедному десятикласснику, которого повсеместно окружал один сплошной идиотизм и полное отсутствие здравого смысла.

Если возвращаться к началу, то сегодня Лайт тоже видел тот загадочный кошмар, хотя на этот раз точно слышал там своё имя. Молодой мужской голос выкрикивал его с такой злобой и ненавистью, что Ягами пробирали муражки, когда он вспоминал об этом. И когда он наконец проснулся, то у него почему-то ныло правое плечо, не смотря на то, что спал он спине всю ночь. Поэтому, когда по прибытию в класс, выяснилось, что через два дня они бегут марафон, настроение и вовсе упало ниже плинтуса. Не то чтобы парень их не любил, просто с точки зрения его на данный момент, лучше сдохнуть за учебниками, чем нарезать круги по сырым осенним улицам. Учись он в обыкновенной школе, в обыкновенном классе и живи в обыкновенной стране... реакция одноклассников была странной, но в то же время и вполне ожидаемой:– Марафон?.. - тихо переспросил Нацу в то время как тело его объяло красное пламя, не предвещающее ничего хорошего. Драгнил выглядел воодушевлённым и вдохновенным, подобно поэту, нашедшему пристанище на берегу моря, и обычно, когда такое состояние волшебника становилось заметным, стоило начинать бить в набат. - Марафон... соревнование... где куча народу бежит... А это значит... СХВАТКА!!! - возопил огненный маг, встав на парту и сжав в воздухе кулак. - Грей! - обратил он на согильдийца волну пламенного (во всех смыслах слова) вожделения. - Послезавтра смахнёмся, раз и навсегда выясним, кто из нас быстрее! – Вызов принят, головешка! - незамедлительно объявил ему в ответ Фулбастер. Видимо, сидящая неподалёку Эльза решила не вмешиваться раньше времени. В конце концов, забег он и есть забег, а в случае чего можно и дать по жопе для профилактики, чтоб не повадно было.

– Ну, я тебе задницу надеру, отморозок!– Да ты будешь мне её лизать, узкоглазый!– ЧЁ ВЯКНУЛ, А, ХОЛОДИЛЬНИК В ТРУСАХ?!– ЧЁ СЛЫШАЛ!

Эд хоть в Бога не верил, а на всякий случай мысленно перекрестился.

Думаю, не обязательно говорить, что диалог такого содержания мог быть угоден далеко не всем, если не считать, конечно, Дождию, которая от одного взгляда на мага созидания млела и начинала таить, как сахар.

Возвращаясь к Эдварду, полулежащему на своей парте в очередном приступе скуки, ибо за свою жизнь он так набегался, что уже и слышать не хотел ни о чём подобном, то энтузиазм от него не веяло ни секунды, так как по его мнению лучше уж было бы сидеть на уроках, чем промозглой российской осенью нарезать круги по району. Уинри между тем не имела ничего против того, чтобы лишний раз прогуляться, к тому же ей придавала оптимизма одна лишь мысль, что в связи в марафоном старшеклассникам позволят легально прогулять школу. Впрочем, главная причина её благоприятного расположения к намечающемуся мероприятию состояла совсем в другом. Глядя, как Эд с неохотой поднимает зад с насиженного стула, Рокбелл не без злорадства размышляла о том, как бы сделать так, чтобы юноша, занимающий должность её парня, устал на марафоне посильнее, после чего не приставал к ней вечерами. Раздражение овладевало механиком всякий раз, когда ей приходилось, состроив многозначительное выражение лица светской львицы-чистоплюйки, широким движением отодвигать блондина от себя руками.

Ни тени эмоций не проступило на изнеможённом лице Лайта. Если говорить совсем честно, за два месяца в столь сомнительной обстановке, он успел порядком устать реагировать на каждый выброс ненормальности в атмосферу. Сказать, что он просто-напросто привык, у Ягами язык не поворачивался. С терпеливым, вежливым призрением наблюдая за обстановкой в классе, отличник не извлёк из происходящего ни толики здравого смысла, ни капельки брезжущий в конце тоннеля надежды. Сквозь бесконечное мельтешение одноклассников он видел лишь, как Харухи декламирует своим подчинённым о своих намерениях относительно будущего костюма Микурочки, а Миса ходит взад-вперёд, приговаривая себе под нос: ?Надо бы кроссовок новых купить, надо бы...?

В то же время Лайт не видел решительно никакой разницы, в чём он будет бегать.?Да хоть в плавках!? - в сердцах подумал Ягами. Наверное, когда эта гневная мысль прорезала его сознание, некая мускула его лица едва заметно дёрнулась, чтоне могло обойти внимание цепкого взгляда Эдварда, потому что в следующее мгновение он ткнул отличника в спину колпачком от ручки, от чего тот чуть вздрогнул и нехотя обернулся к соседу.

Чего тебе надо, было хотел спросить он, но вовремя осёкся, ибо считал, что кем бы этот субъект ни был, ему, являясь тем, кем он являлся, не пристало задавать столь неизящных вопросов прилюдно. Но терпеливо ждать очередной дозы полагающегося ему ежедневных витаминов для поддержания тонуса Элрик ему тоже не особо хотелось, потому Лайт опередил соседа, первым задав вопрос, хотя тот уже успел открыть рот.

– Что? - стараясь придать голосу как можно более равнодушный оттенок, вопросил Ягами, однако же в следующее мгновение отличник с прискорбием осознал, что, не смотря на все его старания, в его словах неумолимо сквозил элемент от ?Ну чё те надо?!?

– Грустишь, - констатировал Эд, ничуть не изменившись при этом в лице. Он мягко улыбался, согласно кивая в такт своим мыслям.

– Да, - не стал отпираться Лайт, почувствовал, что лучше говорить правду. Стоит сказать, что сам Эдвард между делом рассчитывал совсем на другой ответ.Стоило за два месяца привыкнуть, что их разговоры в перерывах между уроками, как правило, ничем практически не заканчиваются, но Лайт по непонятным для него причинам ощутил себя самым жалким, никчёмным, бренным существом во всей вселенной. Не лишним будет сказать, что отвернувшийся от него Эдвард, попытка которого проявить дружескую поддержку и участие с треском провалилась, чувствовал то же самое. Он вновь повалился на парту, уставившись ничего не выражающим взглядом в окно, где в это время клубились серовато-сиреневые облака дыма, и весь мир, кажется, потерял для него всякую ценность.

Элрик предпочёл бы и дальше вести столь безмятежный и ни к чему не обязывающий досуг, если бы в этот момент дверь с шумом не распахнулась, с оглушительным грохотом стукнувшись о стену (кажется, подобные спецэффекты я описываю каждый раз, но не знаю, как многострадальная стена всё ещё способна удерживать на себе потолок), и в класс походкой императрицы не прошествовала Мисти, занимающая почётную должность их классного руководителя. То, что учебный процесс в этой школе устроен как будто по принципу ?камень-ножницы-бумага?, все знали давно, а потому задавать лишних вопросов никто не решался, заведомо зная, что получить вразумительный ответ представляется ну слишком нереальным. Так же недоумение вызывала обычная манера Вильмас залезть на стол в юбке (потратив на это минут семь, не меньше), дабы мгновенно прекратить все царящие в классе разговоры. Любой нормальный человек уже давно мог бы по крайней мере попробовать привлечь её за это к какой-нибудь ответственности, если бы этот метод не был эффективным, ибо тишина воцарялась моментально.

Не преминув между делом высунуть красивую лодыжку в тонких капроновых колготках и почесать от нечего делать пятку, тренерша водных покемонов приняла вид полководца, готовившегося огласить речь, дабы сподвигнуть солдат на блестящую победу над врагом. Обратив на класс взор поверх не имеющих стёкол очков, она продекламировала:– Итак, все вы знаете, что через два дня все классы, начиная с восьмого, бегут марафон. Мероприятие очень ответственное, - говорила Мисти, сдвинув брови, хотя всё её существо выражало, что она просто прочитала эти нудные слова в каком-нибудь пособии по организации внеклассной жизни учащихся, и теперь повторяла просто для того, чтобы её не совсем учительская совесть была чиста, - так что отнеситесь к этому серьёзно. Марафон, это вам не прогулка под солнцем в темпе вальса! Это серьёзное испытание вашего характера, своеобразная проверка на прочность! Кстати сказать: марафон — это в нашей школе неписаное правило...– Которое ты, Мисти, придумала только что, - флегматично вставил Эд, позабыв, кажется, о том, какая у лидера Церулина лёгкая рука. Однако, учитывая, что алхимику удалось попасть в самое гнездо, некоторые даже с одобрением кивнули. Вильмас предпочла лишь громко демонстративно кашлянуть, но вдохновение, обуревавшее её, не проходило, а потому женщина решила не давать этому нахалу сдачи. Пока.

– Новый маршрут мы придумывали с невероятной скрупулёзностью. - В этом уж никто не сомневался, ибо если Мисти решила поиздеваться над бедными безвольными учениками, то её не просто никто не остановит, а она приложит все силы, даже если ей придётся пожертвовать воскресной ванной. - Старт напротив ?Форум-банка?, вы знаете, где это. От проспекта чуть подальше. Вы будете бежать вниз по склону, а вокруг будут ароматные пекарни, изысканные магазинчики, боулинг, развлекательные центры, так что вам придётся игнорировать искушение по обе стороны дороги!

Кто-то из девушек изверг впечатлённый возглас, так что у Мисти в глазах аж чёртики запрыгали. Она театрально поправила свои очки без стёкол, повернулась на триста шестьдесят градусов и, выставив вперёд руку, напоминая теперь какой-нибудь ленинский монумент, которых в нашем городе натыкано будь здоров.

– Вы будете бежать и бежать... - Лайт мысленно отметил, что даже великие дирижёры, впадая в маразм, не машут палочками выразительнее, чем сейчас жестикулировала Вильмас. -...пока не добежите до моста, а там перед вами пройдёт развилка, однако же вам будет уготована судьба повернуть налево. Там вы пересечёте пост для кормления уток и направитесь прямёхонько вперёд, пока не упрётесь в пустырь, где вас будет ждать контрольная точка! Соберите всю свою силы и мужество, чтобы в конце концов, когда вам придётся возвращаться назад, ваш разум не одержал победу над сердцем, рвущимся к финишной прямой около нашей школы!Мисти громко выдохнула, прочищая лёгкие. В классе стояла удручающая тишина. Никто не решался взять соло, ибо прекрасно знали как Мисти, восседая на коне, не любила, когда кто-нибудь лез ей под горячую руку. Дождавшись, пока пауза достигла кульминации, Вильмас встряхнула волосами:– А по окончанию марафона каждому бегущему будет выдана тарелка фасолевого супа с печеньем.

Видимо, она специально припрятала самую эффектную новость напоследок, потому что класс сразу разразился восторженными воплями, свистом, а Нацу, взошедший на вершины блаженства, даже облизнулся. Эдвард Элрик резко отнял голову от парты и воззрился на классную честными преданными глазами дрессированного пекинеса, как бы говоря: ?Вот с этого и надо было начинать!? Однако, даже эта несомненно радостная новость не сумела приободрить Лайта, так что он как чувствовал себя обитающем в непроглядном царстве дебилов, так ровным счётом ничего не изменилось.***Этот страшный кошмарный рубец на плече Эдварда Лайт заметил ещё когда они первый раз вместе переодевались на физкультуру. Со стороны казалось, что это след после небрежной ампутации и последующего пришивание руки наскоро, как будто временно латали дырку в протекающей крыше. Ужасающий алый шрам, выдающийся на коже, словно ожёг, расползался как неведомая зараза по всему плечу, залезая на ключицы. Лайт никогда не спрашивал соседа по парте, откуда он у него взялся и почему, да и Эд не распространялся на эту тему. Он был великолепно сложен, даже Ягами не мог этого отрицать, с сильной шеей и твёрдыми тяжёлыми руками, широким подбородком и красивым лицом. Элрик был больше чем на полголовы выше отличника, и последний по непонятной для него причине каждой клеточкой своего тела ощущал, какое чувство превосходства над ним овладевает Эдвардом в моменты, когда их разница в росте становится особо заметной. Лайт бы и хотел высказаться на этот счёт, но бывший Стальной молчал, и возможностей не представлялось.

Лайт ни разу не спрашивал, откуда у алхимика вместо левой ноги автоброня. Тот лишь единожды снимал её с ноги, дабы смазать перед уроком, и тогда Ягами просто отвернулся, стараясь спрятать взгляд куда подальше. Стоило ему лишь на долю секунды взглянуть на этот обрубок, подобие того, что когда-то давно (в необозримом прошлом) было обычной нормальной человеческой ногой, как к горлу подступала рвота, сердце начинало учащённо биться, то сжимаясь, то разжимаясь до невообразимых пределов. В такие моменты Ягами не чувствовал ничего, кроме отвращения, брезгливости и даже некоторого презрения, хотя какой-то частью души ощущал небывалое любопытство, перемешанное со слабой телящейся в уголочках его сердца жалости.

И сегодня Эд широким движением снял рубашку, оголив могучие плечи, и на изрезанный рубец пролился скудный свет лампы в мужской раздевалке. Почувствовав дискомфорт в волосах, он привычным движением взял в зубы резинку и быстро затянул на макушке тугой хвост, давно для себя решив, что косичка для таких нужд, как марафон, не очень-то годится. Юноша шумно вдохнул и быстро обернулся к остальным присутствующим, всем своим видом излучая энтузиазм. Природы его, конечно, так и осталась не вполне ясна, поскольку за свои шестнадцать лет Эд и так уже набегался будь здоров. Так или иначе, но он совсем не выглядел подавленным или уставшим.

– Ну ты готов, мась? - добродушно спросил Эдвард, когда Лайт наконец удостоил его холодным взглядом.

Не будет излишним сказать, что подобного рода фамильярное обращение возникло почти сразу, как эти двое начали общаться. Препираться Лайт не стал, ибо знал, что это всё равно бесполезно. Это слово, которым Эд имел обыкновение окрещивать друга – ?мась? – не имело никакого определённого происхождения или этимологии, а потому протестовать против него было бессмысленно. В последнее время Ягами со многим приходилось мириться, а потому свыкнуться с очередным фактором своего пребывания в среде чудаков не представлялось большой жертвой.

На улице было свежо, со стороны реки дул прохладный ветер, Лайт ощущал, как у него в волосах гуляет воздух. В такой пасмурный день поблекшие и выцветшие стены школы казались ещё более унылыми, а весь окружающий мир — серым, как... впрочем, подумал Ягами, это плохое сравнение, и он быстро отогнал эту мысль. Миса стояла в стороне, покашливая в кулачок, и, когда Акане осторожно спросила, не заболела ли она, та лишь кротко кивнула, заявив, что ничего страшного, и что вообще давно с ней такого не было. Ещё пару лет назад Амане приходилось месяцами лежать в больнице, чтобы вернуться к норме, и Рюзаки хорошо помнил, как это происходило. Позже Лайт несколько раз упрекнул себя, что удостоил одноклассницы лишь мимолётным взглядом, но сейчас поспешно хмыкнул и отвернулся. Немедленно обнаружилось, что у него развязались шнурки, и отличник, вздыхая и пыхтя, присел на траву, выставил ноги и нехотя принялся за кроссовки.

Ягами пребывал в крайнем негодовании, когда понял, что он просто наклонился и... устал. Видимо, пронеслось у него в голове, в словах Саю и была толика правды, когда она призывала брата вынести за неё мусор, дабы подышать свежим воздухом и не париться вкомнате, корпея над уроками. Даже хотя сейчас нашего героя не интересовало ничего, кроме его обуви, он не мог не почувствовать, как из всех щелей и из-за всех столбов на него пялятся платоядные глазищи, готовые в любой момент пойти в атаку.

– Какая красота, Ягами...

– Прямо глаз не оторвать...– Какие ножки...

Похотливые взгляды жгли тело юноши, как солнце на экваторе. Откуда-то сверху его позвали, и он с неохотой поднял голову, но тут же опустил её, увидев перед собой Мису. Она покашливала, закрывая рот кулачком, и с нежностью смотрела, как ловкие пальцы Лайта орудовали со шнурками. На краткий миг Ягами заподозрил, что сейчас начнутся насильственные принуждения, но вовремя опомнился и даже спросил, что случилось, не находя в этом ровно никакой необходимости. В ответ Амане лишь чихнула, виновато шарясь в кармане в поисках носового платка.

– Выглядишь не очень, - честно признался Лайт после непродолжительной паузы. - Ты точно в порядке? Бежать можешь? А то ведь мало ли что...

– Ах, Лайт, я так рада, что ты беспокоишься за меня! - подобная реакция, как счёл Ягами, в данной ситуации была не совсем уместной, но об этом он умолчал. Парень встал на ноги, отряхнув зад от пыли, и посмотрел на Мису, которая, видимо, забыла, что, помимо Ягами Лайта, вокруг есть ещё много классных интересных вещей. Этот взгляд, полный обожания и слепой щенячьей преданности отличник хорошо знал и уже давно перестал его опасаться. - Но всё в порядке! - заверила его девушка. - К тому же это так интересно (Лайт уже давно отчаялся понять, что же по мнению женщин действительно входит в это понятие)!

Предпочтя промолчать, Лайт отрешённо огляделся по сторонам, словно ища кого-то глазами. Впрочем, найти в этом балагане хоть что-нибудь определённое было довольно сложно и вскоре он бросил это занятие. Однако что-то в образе толкучки девятиклассников показалось ему странным (про самураем и китайских воинов, над ними витающих, я вообще молчу), поэтому он лишь расположил руки на поясе и спросил, стараясь придать голосу как можно более равнодушные нотки:– А Джоко где? Я его что-то не вижу...

– А, это!.. - оживлённо откликнулась Миса, приложив палец к подбородку. - Альфонс-кун сказал, что он подвернул ногу. Хотя, честно говоря, слабо верится. Как по мне, так он просто...

Договорить ей не удалось, потому что именно в этот момент на них с Лайтом налетела целая толпа разъяренных старшеклассниц, хотя по виду они больше напоминали басурманское войско, пришедшее за военнопленным. Прежде чем парень или девушка успела что-нибудь понять, как Амане уволокли к другому концу школы, вопя на ходу:– О-о-о, Амане, чего это ты тут с Ягами заигрываешь, а? Девочки уже все на старте! Давай, давай, не отставать!Лайт лишь проводил их беспомощным взглядом, изо всех изображая непричастность. Тогда к нему и подошёл Эдвард и, по-дружески положив ему на плечо свою большую горячую руку, сказал с неподдельным сочувствием: ?Ну, в ноль охренели, а, мась?? Ягами так и не нашёлся что ответить, обводя глазами маршрут увлечения за собой жертвы голодными злыми хищниками. И когда Мисе наконец удалось вырваться из терзающих её лап женской волчьей стаи, она увидела подле себя сидящую на траве и мерно читающую свой извечный фантастический роман Юки, которая при появлении Амане даже бровью не повела. Она продолжала размеренно переходить от строки к строке с абсолютно непроницаемо-непринуждённым выражением лица. Видимо, Миса так громко стонала, потирая голову, что даже обычно равнодушные ко всем посторонним звукам слуховые рецепторы Нагато заработали, и инопланетянка медленно подняла голову на одноклассницу, на лбу у которой была еле заметная шишка.

Юки даже не поднялась на ноги, лишь переложила книгу в одну руку, другой указав на голову, абсолютно не изменившись в лице. Миса-Миса судорожно отмахнулась, мол, расслабься, ерунда, ничего особенного. Однако что творилось в сознании Юки всегда было и остаётся неразрешённой загадкой для каждого, а потому причина, по которой та вдруг внезапно отвернулась в сторону ликующей над своей победой в этом раунде толпе, является тайной, покрытой мраком. Что бы это ни было, и что бы в себе не несло это пришествие, результат не заставил себя ждать: спустя пару секунд, когда Нагато, на лице которой не появилось ни тени эмоций, вернулась к своей книге, из кучи щебечущих голосов прорезался один, отдалённо напоминающий скрип металла по стеклу: ?Меня что-то ударило!? Амане удивлённо и простодушно уставилась на одноклассницу, но по едва ли по её выражению можно было хоть что-то понять.

Между тем объявили старт у мальчиков-девятиклассников. Стоит сказать, что Йо Асакура, который за то время, пока тренировался, готовясь к Турниру Шаманов и пользуясь специальной программой, любезно составленной Анной, набегался до такой степени, что даже пару лет спустя не мог даже и слышать ничего про пробежки, сразу отнёсся к этому мероприятию без энтузиазма. Лен тем временем слал все мыслимые и немыслимые проклятия на Джоко, который, видите ли, ногу подвернул, а на самом деле он просто вероломно прогулял, наглым образом увильнул от мужского соревнования, и за такой гнусный, трусливый поступок заслуживает страшного, ужасного наказания! Трей послушно соглашался со всей тирадой, хотя в тайне он больше завидовал другу, чем злился на него. Ал и Аканэ стояли в сторонке, прощаясь, словно тот или иной уходил на фронт, хотя Аканэ просто уходила на место, условленное стартом для девочек, но для их любви это большого значения не имело.

– На ста-а-арт! - гаркнула Мей Скетчит, стоя на возвышенности около баскетбольной площадки. - Внимание!.. Марш!

Так исторически сложилось (вмешательство высших сил, так сказать, я всего только несу их волю миру и тебе, мой читатель), что Йо и Альфонс бежали параллельно друг другу. Хотя, как бежали, скорее, это Элрик сорвался с места с ясным намерением бежать, но как только Асакура пересёк белую черту в надписью ?60 метров?, он обессиленно упал на землю, держась правой рукой за сердце, и взмолился куда-то к вышестоящим инстанциям:– Простите меня... Альфонс-кун, и ты прости! - алхимик резко обернулся к другу, и на его красивом аристократичном лице отпечаталось беспокойство. - Я уже на пределе... - Шаман рухнул на колени, крепко сжимая ладони Ала и проникновенно заглядывая ему в глаза, изо всех сил изображая великомученика на исходе своих стенаний. - Мне придётся продолжать пешком... но не волнуйся... я буду идти позади тебя... да, пешком...

– Йо-кун! - чуть не плача воскликнул Альфонс с видом человека, который обязательно отомстит за падшего во имя великих целей товарища, хотя пока что не придумал, каким образом.

– Ну, хорошо, хорошо, - вставила Мей, бормоча. Она стояла метрах в полтора от ребят, глядя на всю эту постановку из-под накрывших её глаза пальцев. Женщина тяжело вздохнула, после чего возопила: - Хоть пешком, хоть ползком, хоть по-пластунски... только двигай, Асакура, двигай!..

Задним числом она подумала, очень хорошо, что этого не видит Анна.