Глава 17. (1/1)

Я думаю, что вскоре после того, как весь этот грим на лице и странность в газете происходили в триста десятом, какой-то парень появился из-под дождя, и Мартин отдал ему ключ триста третьего. К счастью, в тот день в ванной было мыло. Когда я спросила, Мартин сказал, что парень промок насквозь, замёрз и останется только на ночь, а утром его уже не будет.Это был тот самый парень, который снял все простыни с матраца, снял наволочки с подушек и либо забил ими унитаз, либо попытался смыть, потому что, когда я пришла утром, чтобы убрать комнату, спустя долгое время после того, как парень ушёл, ванная была затоплена.Я сердито пыталась вытащить простыни из глубокой расщелины в туалете с моими желтыми перчатками, всё время ругаясь, когда Эстель позвала меня по имени и неуклюже вошла в ванную. Оставив туалет, я повернулась к ней, наблюдая, как она втиснулась в дверной проём, обеими руками вцепившись в раму, не осмеливаясь сделать ещё один шаг внутрь. Она наблюдала за происходящим большими хмурыми глазами.—?Что, чёрт возьми, здесь произошло? —?в ужасе спросила она.Я вздохнула с досадой.—?Думаю, парню, который был здесь вчера вечером, не понравилось моющее средство, которым мы пользуемся, или что-то в этом роде… —?Я указала пальцем в сторону туалета и увидела выражение лица Эстель, когда она уставилась на белые простыни, торчащие из унитаза и свисающие вниз, чтобы впитать воду на плитках.Сначала она не произнесла ни слова, только покачала головой.—?Чёртовы наркоманы… —?пробормотала она, пощипывая себя за переносицу. Казалось, она была гораздо спокойнее, чем обычно, хотя такая же раздражённая.—?В чём дело? —?поинтересовалась я, прислоняясь спиной к стойке, желая скрестить руки на груди, но, вспомнив о перчатках, просто ухватилась за край стойки.Эстель прислонилась к дверному косяку, бросив на меня особенно подозрительный взгляд, как будто Шёл довольно сильный дождь, и, хотя я сказала лейтенанту Гордону, что маленькая кофейня находится прямо за углом, мы поехали туда на его машине. Нэрроуз казался странно оживленными для такого дождливого дня; люди мусорили на тротуарах и толпились у газетных киосков. Я сидела молча, пока лейтенант Гордон вёл машину, изучая полицейские гаджеты, которые были у него в машине, слушая диспетчерское радио и наблюдая за дождём на лобовом стекле. Было что-то странно успокаивающее в том, чтобы сидеть в машине, и особенно в полицейской машине (впереди, конечно), когда лил дождь. Я не знаю почему, и я действительно не знаю, как описать это, но это, без сомнения, одно из самых приятных воспоминаний, которые у меня есть.В маленькой кофейне было довольно тихо; я предполагала, что многие люди просто не выходили из дома в такой дождливый день. Лейтенант Гордон угостил меня великолепной большой порцией кофе и лимонным маффином, который я не просила, но очень оценила, поскольку не завтракала. Мы сели впереди, поближе к окну, подальше от людей, работавших за прилавком. Как только мы все уселись, я сбросила пальто и начала наливать сливки в свой кофе, лейтенант Гордон отхлебнул из своего и, казалось, внезапно помрачнел.—?Милое местечко,?— заметил он, оглядываясь по сторонам.Я отхлебнула кофе и кивнула, глядя в сторону кофе-бара.—?Им владеет Фальконе, но ничего страшного. Здесь очень хороший кофе.Я посмотрела на лейтенанта Гордона, и он улыбнулся немного грустно, и я улыбнулась в ответ, продолжая потягивать свой кофе. Именно тогда он вздохнул и наклонился вперёд; думаю, он действительно не хотел, чтобы нас услышали.—?Джейн,?— начал он осторожным тоном. —?Было проведено вскрытие трупа мужчины, найденного в гостинице.Я сделала паузу и поставила чашку на стол. Не знаю почему, но я никогда не думала, что убитого головореза будут вскрывать. Похоже, то, что сделал убийца, уже было вскрытием, что ещё можно было найти? Не встречаясь с ним взглядом, я вертела в руках пакетик с сахаром, постукивая им, а затем разрывая с одного конца.—?Правда?Что бы он ни сказал дальше, это обещало быть чем-то непростым, потому что воздух между нами был почти влажным, настолько он был насыщен напряжением. Я не знала, что он собирается сказать, и не хотела слышать, что он собирается сказать. Я хотела всё бросить?— убийства, подозрения, всё… Я просто хотела оставить всё это позади и двигаться дальше. Я сидела и ждала, ждала, чтобы услышать, что он собирался сказать.Лейтенант Гордон ещё немного наклонился вперёд, и его голос звучал очень, очень мягко.—?Этот… коронер обнаружил следы женской ДНК под его ногтями.Я подняла глаза, и мне показалось, что моё сердце вот-вот остановится. Я смотрела в глаза лейтенанту Гордону, в его спокойные, вызывающие доверие карие глаза, и я знала, что он говорит правду. Но по какой-то причине я не могла поверить в то, что слышала.Лейтенант Гордон оценил мою реакцию, и его лицо слегка вытянулось, как будто он что-то подозревал, а теперь его подозрения подтвердились.—?ДНК не совпадает с той женщиной, с которой он был… Джейн?Я сидела там, совершенно оцепенев. Я уставилась на него большими и болезненными глазами, и внезапно всё, что я могла чувствовать — это рука этого ублюдка поверх моей, то, как сильно он её сжал, достаточно сильно, чтобы остался синяк, и я инстинктивно прижала руку к груди, и тогда, конечно, лейтенант Гордон заметил выцветавшие синяки, портившие мою кожу чуть выше локтя, синяки, которые я забыла скрыть в этот день моим верным кардиганом. Он на секунду закрыл глаза; подозрения подтвердились.А затем я расплакалась.Я закрыла лицо ладонями и сильно заплакала.?Прекращай, Джейн, ты сильнее этого?. Но я не была такой. Я сдерживалась и больше не могла. Я просто плакала.Я чувствовала себя такой слабой, несчастной и такой Эстель была внизу, разговаривала с Мартином, когда лейтенант Гордон и я перешагнули через порог в вестибюль. Она повернулась к нам с любопытным выражением на лице, от которого я шарахнулась. Мне не хотелось отвечать ни на какие вопросы, которые точно знать, о чём мы говорили в кафе. Ей не нравилось, когда её держали в стороне, и имел в виду? Человек, которого они искали, был с татуировками, не так ли? был нашим главным подозреваемым.Моё сердце ёкнуло.Образец порезанной руки.~***~Несмотря на дождь, во время обеденного перерыва я шла пешком, придерживая складки пальто, топая по тротуару, мои ноги грузно опускались в лужи, чьи брызги попадали на мои голые икры, не обращая никакого внимания на людей, которые пробегали мимо меня, или мужчин, выкрикивающих специальные предложения из дверей магазина. Часть меня просто хотела мне, забудьте о полицейском, который приходит и запрашивает информацию о двойном убийстве. И, зная темперамент Джека, его поведение… он не отнесётся к такому обвинению легкомысленно, независимо от того, виновен он в преступлении или нет.Я тяжело вздохнула и спряталась в дверях табачной лавки, прислонившись к окну и пытаясь собраться с мыслями. Это было чересчур, всё это было слишком, слишком чересчур. Джек не был способен на убийство… надпись на зеркале была странной, но просто горничной.~***~К тому времени, как я повесила своё пальто в комнате отдыха, я промокла насквозь, жалобно шмыгая носом, больше всего на свете желая снять одну из комнат, принять долгий горячий душ, рухнуть на кровать и забыть, что всё это происходит на самом деле. Я с трудом поднялась по лестнице на третий этаж, с ужасом ожидая конца дня. Я надеялась, что Джек не вернется в триста десятый к тому времени, как я туда доберусь… встретиться с ним лицом к лицу означало дать ему визитку лейтенанта Гордона. В конце концов, я обещала лейтенанту Гордону, что смогу передать ему визитку. Но я могла только представить себе выражение его лица и обвинение в его глазах, которые он, вероятно, направит на отстой.Когда я вынула ключи из кармана фартука и направилась к дверям подсобки, я случайно посмотрела в конец коридора и увидела свет, идущий в конце коридора. Сбитая с толку, я отступила на шаг, глядя вдаль так далеко, как только могла, тупо таращась в течение нескольких минут, прежде чем поняла, что дверь в триста десятый была открыта.Джек, должно быть, вернулся, пока меня не было.Я сглотнула, вертя в пальцах ключи и раздумывая, не отдать ли ему визитку Гордона прямо сейчас; по крайней мере, его недовольство могло бы избавить меня от необходимости в уборке. Я тяжело вздохнула и поняла, что если я не вытащу свою тележку, то рано или поздно Эстель будет неуклюже проходить мимо и задаваться вопросом, какого чёрта я делаю, поэтому я отперла подсобку и двинула тележку по коридору к триста десятому.Остановив тележку прямо перед собой, я была встречена дверью триста десятого, полностью открытой, и это чертовски смутило меня. Ждал ли меня Джек? Неужели он искал меня? Он никогда не оставлял дверь открытой, никогда. Ему бы даже в голову не пришло это обдумать, даже если бы это означало, что горничная проверит его комнату раньше, чем обычно.Я подошла к двери; телевизор не был включён. Из ванной лился свет. Нахмурившись, чрезвычайно смущенная, я протянула руку и постучала в дверь.—?Джек?Мне вдруг пришло в голову, что он, вероятно, в ванной ковыряется в своей руке, точно так же, как я нашла его накануне. Не колеблясь, я направилась в ванную, ожидая увидеть его высокую, угрожающую фигуру, возвышающуюся над раковиной, с рукой, которую он держал над краном.Сцена, которую я увидела, заставила меня застыть на месте.Занавеска, закрывавшая зеркало, была бесцеремонно брошена на унитаз. Надпись на зеркале исчезла, но остались полосы, как будто её смыли поспешно и без особой заботы о том, кто её найдет.Эстель стояла, уперев руки в бока, и лицо её было таким красным, каким я его никогда не видела. Она перевела взгляд со своего разбитого отражение в разбитом зеркале на меня, и её глаза пылали.Я стояла там, уставившись на неё, совершенно не в состоянии двигаться.—?Эстель.Я с трудом могла в это поверить.Она тяжело выдохнула через раздутые ноздри.—?Я так и думала, что здесь творится что-то подозрительное,?— угрожающе проворчала она и кивнула в сторону зеркала. —?Когда ты собиралась рассказать мне о зеркале?Мои губы дрожали, и пока я с тревогой смотрела на разбитое зеркало, мысли роились в моей голове, а паника медленно начала подниматься вверх от пальцев ног к ногам, заставляя меня дрожать.—?Зеркало…Я слишком боялась пробормотать другие слова.Эстель шагнула ко мне и ткнула большим пальцем мне в лицо.—?Ты на давно, чёрт возьми!—?Не… —?Мои губы так сильно дрожали, а мысли были в таком беспорядке, что было почти невозможно построить какие-либо предложения вообще. —?Несколько недель, только и всего!Эстель покачала головой, как будто она абсолютно не могла поверить в мою наглость.—?О, почему я скрывала это от неё.—?Но…—?Может, он и разбил зеркало, но ты ничем не лучше, что скрывала это так долго! —?крикнула она мне, указывая на разбитое зеркало. А потом, как если бы знала, что у неё случится сердечный приступ, если она задержится ещё на мгновение, она сделала глубокий вдох и выдохнула. Когда она подняла на меня взгляд, её глаза всё ещё горели, но казалось, что первоначальный разнос закончился.К счастью, по моим щекам текли слёзы, хотя я их почти не замечала. Я съежилась в дверном проёме, когда она вышла из ванной, протиснувшись мимо меня в комнату, двигаясь так, словно собиралась выйти в коридор.Я снова сглотнула. В тот момент это было настолько очевидно, что я должна была сказать ей, я должна была сказать ей всё. Я должна была сказать ей, почему скрыла разбитое зеркало.—?Эстель…Эстель повернулась ко мне. Её красное лицо выглядело ещё более сердитым и злым в тусклом свете между порогом триста десятого и коридором.—?твоё, я спишь с ним, не так ли? —?прорычала Эстель, её свекольно-красное лицо исказилось и превратилось в какую-то демоническую сущность, которое было вне себя от ярости, когда она приблизилась ко мне.Я подняла руки, чтобы остановить её, встревоженно качая головой, слёзы текли из моих глаз.—?Нет, Эстель, Признай это,?— прорычала она мне в лицо, брызжа слюной, её глаза были готовы выскочить из орбит. —?Признайся, шлюха! Он здесь, потому что ты спишь с ним, не так ли?Я печально покачала головой, глядя на неё, но была так напугана, что не могла подобрать слов, и это только разозлило её ещё больше. Она отпустила моё запястье, но смотрела на меня так, словно была готова разбить мою голову о стену, и в этот момент она положила руку на моё плечо и толкнула меня, сильно, пока моё плечо не столкнулось с острым углом дверного косяка.—?Отвечай мне!Я вцепилась в дверной косяк обеими руками, отчаянно пытаясь успокоить себя и своё бешено бьющееся сердце. Миллион мыслей проносились в моей голове, как вихрь летучих мышей, все они выкрикивали разные объяснения, которые я могла дать ей, но все они, казалось, исчезали за криками других. Какое объяснение я могу дать ей, чтобы она купилась? Что такого я могла бы сказать ей, чтобы заставить её поверить мне?Я чувствовала тяжёлое присутствие Эстель за моей спиной, она кипела, и я почти слышала, как её зубы скрипят от ярости.Но в этот момент на меня смотрела другая пара глаз. С несчастным видом я подняла голову и посмотрела на него.Джек стоял там, его волосы были влажными от дождя, он смотрел на меня с любопытством и слегка хмурился, как будто хотел сказать: ?Что случилось?. Моё сердце ушло в пятки, когда я посмотрела ему в глаза, и я решительно покачала головой.Эстель подошла ко мне сзади, её шаги были подобны раскатам грома, и я уже одним её присутствием почувствовала, что она собирается что-то сделать, либо снова толкнуть меня, зарыться пальцами в мои волосы и затащить обратно внутрь, что-то в этом роде. Но, оказавшись в дверном проёме, она остановилась, и я с ужасом увидела, как настороженный взгляд Джека переместился на неё, стоящую прямо у моего плеча.—?Сэр,?— прорычала она очень резко, прямо мне в ухо. Она, похоже, даже не удивилась, увидев его. —?Я должна спросить вас о зеркале. Как давно оно сломано?За долю секунды я увидела, как кровь прилила к его щекам и шее, как его руки сжались в кулаки с побелевшими костяшками пальцев, как его шрамы стали выглядеть злее, как глубокие карие глаза стали чёрными.