Глава 2. (1/1)

Думаю, мне следует рассказать вам немного о гостинице. Готэм-Палаццо-Хайтс была основана довольно давно, и я предполагаю, что тогда Нэрроуз являлся более приятным районом, поэтому гостиница была довольно приличной для того времени. Мистер Холтерстед, Мартин и Эстель?— старожилы гостиницы, так сказать; они здесь уже очень давно, знают, как всё устроено, и всё такое прочее.В наши дни Готэм-Палаццо-Хайтс просто носит название ?Палаццо?, и, как вы, вероятно, догадались, он потерял больше, чем свой естественный стиль, но это не вина гостиницы, на самом деле. Район просто постепенно становился всё хуже и хуже, я думаю. Прозвище ?Палаццо? дали наши гости. К сожалению, большинство наших гостей?— это нижние шишки криминальной семьи Фальконе и ?белые воротнички?, которые приходят из финансового центра в центре города. Они подбирают проституток и трахаются в номерах, или принимают свою дозу, а затем используют комнаты, чтобы расслабиться на несколько часов. ?Воротнички?, очевидно, гораздо интереснее, чем головорезы Фальконе; это люди, которым будто до смерти наскучила их живописная жизнь в пригороде, поэтому они тянутся к девиантному поведению. Чаще всего они сами находят дорогу сюда.Они называют её ?Палаццо?, потому что в этой гостинице по разумной цене с вами могут обращаться как с королем, и вы получите всё, что хотите. Это заставляет меня задуматься, к чему они возвращаются домой каждый вечер, если они называют всегда есть признаки), поэтому я предположила, что этот мужчина, кем бы он ни был, был человеком привычки, пытающимся избежать привычного образа жизни, и не так хорошо, как он надеялся.Триста второй, напротив, был значительно хуже. Я не могла понять, было ли в номере несколько гостей, или это был только один большой толстый человек, но все полотенца были разбросаны по всей ванной, включая душевую кабину и туалет, и все они были мокрыми. Отвратительно. Когда я меняла простыни, они были покрыты коричневыми пятнами (надеюсь, шоколадными, но я даже не собиралась пытаться это выяснить), и все электроприборы были по какой-то причине отключены. Я с трудом отодвинула кровать, чтобы включить прикроватную лампу, и обошла комнату, подключая всё остальное. К тому времени, как я закончила, я решила, что гость, вероятно, страдает неврозом.В девять тридцать я решила, что пришло время выпить кофе с круассаном, поэтому сделала перерыв пораньше. Я оставила свою тележку возле номера триста три; обычно мы этого не делаем, потому что Эстель сходит с ума, если что-то пропадает, но на самом деле, кто собирался украсть кучу мокрых полотенец и испачканную дерьмом простыню? Я спустилась в комнату, заметила, что дверь Мистера Холтерстеда открыта, и взяла пальто и сумочку.Дождь всё ещё шёл и было темно. Я тяжело вздохнула, открыла свой паршивый зонтик, подняла его над головой и пошла по улице. В Нэрроуз есть довольно приличное маленькое кафе рядом с нами, и чаще всего, когда у меня есть немного лишних денег, я люблю тратить деньги на огромнейшее латте и выпечку.Я толкнула дверь кафе, услышала звон колокольчика над головой и стряхнула дождь с зонтика, прежде чем сложить его.Головорезы Фальконе сидели прямо передо мной, трое из них, одетые в самые красивые дорогие костюмы, но все они выглядели очень гнусно. Они пили эспрессо в маленьких фарфоровых чашечках, и, когда вошла я, они прервали свой разговор и взглянули на меня так, словно я прервала очень важный и очень личный разговор. Не обращая на это внимания, я подошла к стойке и заказала кофе.Они продолжали смотреть на меня, когда я забрала сдачу, кофе и круассан и поспешила мимо них к двери. Их глаза были подобны остриям кинжалов; можно ощутить их на своём теле, прорезающими воздух. Я не чувствовала себя комфортно, пока не вышла на улицу и не вдохнула свежий воздух. Насколько я знала, они, вероятно, владели этой кофейней и считали её своей новой штаб-квартирой, а я только что наткнулась на очень важную встречу.Я остановилась у кофейни, жадно проглотила свой круассан и, оглядев улицу, направилась обратно к ?Палаццо?, потягивая кофе на ходу, следя за тротуаром, чтобы не споткнуться о кусок треснутого бетона. Бездомные люди вдоль улицы искали то немногое укрытие, что можно было найти в дверных проемах и под крышками мусорных баков. Музыка хеви-метала гремела внутри обветшалых многоквартирных домов, мимо которых я проходила, а уличные дети пинали консервную банку в переулке. Даже днём Нэрроуз кажется серым и унылым местом.Я вернулась в ?Палаццо? и сразу же направилась в комнату отдыха, пожелав доброго утра Мартину, который сидел за столом и читал газету. Дверь кабинета Мистера Холтерстеда была закрыта, а свет выключен. Этого человека никогда не было на месте.Продолжая потягивать свой латте, я начала подниматься на третий этаж, чтобы возобновить уборку. Мне нравилось смотреть, как мои маленькие белые теннисные туфли контрастируют на синем-пресинем ковре лестницы, когда поднималась наверх. Это убеждало меня, что по крайней мере что-то в этом месте чистое.Поднявшись по лестнице, я выглянула в коридор, чтобы убедиться, что никто не украл мою тележку. Конечно, я столкнулась с чем-то гораздо худшим: Эстель ждала меня там, уперев руки в бока, постукивая ногой, выглядя, как плотно одетый борец сумо, со свекольно-красным лицом.?Вот блядь?,?— подумал я про себя, прикидывая, где бы мне бросить стаканчик кофе между лестницей и тележкой, но это казалось бессмысленным. Зная Эстель, она наверняка заметила бы стаканчик и готовилась читать мне лекцию, как никогда раньше.Я начала двигаться по коридору и могла видеть пятна пота под её жировыми складками, я изо всех сил старалась не поднимать глаз. Медленно приблизившись к ней, я собиралась сказать ей, что отсутствовала максимум десять минут, но она опередила меня, будто у неё просто руки чесались устроить мне звучную выволочку.Постукивая ногой, она сделала глубокий вдох, и её лицо покраснело ещё сильнее.—?Джейн, сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не оставляла тележки без присмотра?По какой-то странной причине я указала в конец коридора, как будто это могло всё объяснить.—?Я просто ушла на небольшой перерыв…—?Мне плевать, даже если ты ушла, чтобы встретиться с ёбаным окружным прокурором! —?внезапно выпалила она, глубоко нахмурившись. —?Нахуй всё?, было бы преуменьшением. К счастью, мысль о том, что осталось убрать только одну последнюю комнату, а затем вернуться домой, заставила меня успокоиться настолько, чтобы не устраивать сцен, не бросать работу и не беспокоиться о том, что придётся вернуться на следующее утро, обильно извиняясь и прося вернуть мне работу.Я подтолкнула свою тележку к двери триста десятого номера, и тёмное облако опустилось на меня. Комната Маньяка, но сейчас было не время обороняться. Осталось закончить последнюю комнату, и я смогу вернуться домой.Вздохнув, я остановила тележку и постучала в дверь ключом.—?Уборка номера!Я внимательно прислушалась, но всё, что я могла слышать,?— это спор гостей в коридоре. Я прижалась ухом к двери, прислушиваясь к шагам, шуму телевизора, звуку спускаемой воды в туалете, к чему угодно, к любым признакам жизни. Но ничего.Нахмурившись, я отступила назад, постучала в дверь своим ключом и позвала ещё раз.—?Уборка номера! —?И я повернула ручку, открывая дверь.В комнате было темно, если не считать серого света, что просачивался из окна. И в комнате было тихо, мертвецки тихо; ни с улицы, ни из остальной гостиницы не доносилось ни звука. Было странно тихо, подозрительно тихо. Когда я сглотнула, это прозвучало, как раскат грома. Конечно, это было жутко, но я покачала головой. Возьми себя в руки, Джейн, Маньяка весь день не было дома, вот почему комната такая мертвая. Я шагнула внутрь, холодный воздух резко ударил по моим голым икрам и рукам, и огляделась.Я ожидала увидеть комнату, по крайней мере, в некотором беспорядке, но замерла на несколько мгновений там, всё ещё удивленная. Комната была… ну, она выглядела так, как будто её даже не трогали, если не считать кровати. Я вошла внутрь номера, заглянула в ванную, но она тоже выглядела довольно чистой. Затем продвинулась вглубь комнаты, оглядываясь, но всё выглядело так, как и должно было быть.Как ни странно, не было никаких реальных признаков того, что он провёл здесь всю ночь. Обычно гости приходят с багажом, а багажа нигде не было видно. Иногда они оставляют вещи, например, кошельки, туфли или портфели (это ли не соблазняет горничную на воровство, чтобы гость мог подать в суд на гостиницу, я не уверена, но это случалось раньше). Но комната была совершенно пуста.Единственные вещи, которые были тронуты, оказались простыни, которые были опрокинуты на правую сторону, ближе всего к прикроватному столику. Казалось, он улегся в постель и спал как убитый. И пульт от дрянного маленького телевизора, который тоже был перемещен. Обычно мы кладём их на телевизор, но он лежал на прикроватной тумбочке. Может быть, он смотрел новости или что-то ещё, прежде чем заснуть.Заходя в ванную, я прикусила нижнюю губу, но там ничего не было тронуто. Ни полотенца, ни даже мыло. Я заглянула в мусорные корзины, но там не было ничего, что можно было бы опустошить. Я встала и упёрла руки в бока, чувствуя себя немного взволнованной.Мне следовало бы быть вне себя от радости. Номер был чистым и не нуждался в дальнейшей уборке, так что я была свободна оставить всё и пойти прямо домой. Но по какой-то странной причине я почувствовала раздражение. Как я уже сказала, состояние, в котором находится комната, даёт мне представление о настроении гостя, и было довольно интересно определять, кто наши клиенты.Что происходит в голове у гостя, который ничего не трогает и ничего не оставляет после себя?Вот тогда-то я почувствовала это. Воздух, казалось, стал холоднее, волосы на затылке встали дыбом, и я напряглась. Мои руки начали дрожать, и я ошеломлённо втянула воздух. Я почувствовала на своей спине чей-то взгляд и поняла, что не одна.Впервые за эту ночь я отчетливо услышала его голос. Он был низким и недовольным, как рычание не пришедшего в восторг территориального животного.—?Что ты здесь делаешь?