Немного огня (1/1)

—?Умник. Гений. Величайший, мать твою, ум в истории человечества. —?Да-да,?— говорит Уилсон, брезгливо обтирая руку от липкой паутины, и оглядывается то в сторону болота, куда с воем скрылся коалослон, то в сторону паучьего гнезда,?— а ещё именно из-за того, что на меня напал паук, мы остались без мяса. —?И-мен-но!Уиллоу презрительно харкает в сторону, собирает стрелы и шагает через лужу, подхватив подол юбки. —?Ноги намокнут, простынешь. —?Пф, важное дело. Я и так уже мокрая. —?Кто из нас двоих умница, свалившаяся в овраг? —?Иди к чёрту, а?Небо чернеет, затягивается в сизое, не переставая подтекать, а через несколько секунд?— обрушивает аномально щедрые запасы пресной воды; Уилсон с раздражением понимает, что по уровню сырости они с Уиллоу теперь наравне. —?Предлагаю идти под ель, пока льёт. Может, найдём там чёрта?***Под елью, склонившей свои нижние ветви до самой земли, сухо и даже тепло, и нет никаких чертей,?— видимо, они ещё в спячке: костёр, конечно, тут не разведёшь, но если спать по очереди, то можно дотянуть до рассвета с одной зажигалкой, а там?— ну, хочется верить?— и дождь скоро закончится. После первого большого ливня весна начнёт теплеть, ягоды?— зреть, а из земли полезут цветы с лесной календулой. Жизнь продолжается.Уиллоу довольно щёлкает языком, садится и торопливо стаскивает сначала промокшую кофту, обнажая молочно-белую после зимы спину, а потом?— и юбки; Уилсон вскидывает бровь, но Уиллоу выжимает кофту и ей же утирает лицо, обращая на него внимания не больше, чем на поросший поганками пень. —?Боже-боже, чтобы живее просохло. И ты тоже помолись. Мы так в приюте Сент-Макгрегора чулки сушили. —?Может, подожжёшь? —?Шиш! —?мгновенно ощетинивается та. —?Я так однажды уже платье спалила! —?Здесь,?— подумав, уточняет Уилсон, выкручивая край рубашки,?— или… там?Уиллоу на несколько секунд задумывается?— даже перестаёт возиться со вторым ботинком, встряхивает головой и, поморщившись, сплёвывает попавшие в рот липкие пряди, ёрзая на подстеленной юбке. —?Там. Ну, сам понимаешь, где. Англия, всё такое… Давно уже.Без одежды Уиллоу, длинноногая и жилистая, ничуть не становится уязвимей, но выглядит намного красивее, чем в ней,?— даже лицо с веснушчатой переносицей и злющими совиными глазами кажется почти что милым. Грешно такое тело прятать в выцветшую кофту и юбку-мешок,?— грешно было бы, кабы не Константа. —?Ты ведь из Лондона, да? —?А чё, не слышно, что я говорю как кокни? —?фыркает Уиллоу и молчит несколько секунд, а потом внимательно смотрит в глаза. —?Мешает? —?Это ты ещё не слышала, как я разговаривал, когда приехал в город учиться. —?А-ха, представляю! —?Уиллоу хохочет в голос, запрокинув голову. —?Шотландцы сжирают половину слов, пока говорят. Это уж я-то знаю, я в Эдинбурге жила три месяца. —?Зимой или летом? —?зачем-то уточняет Уилсон. —?Зимой, конечно. Летом легче жить в деревне. —?А постоянно? —?Чё? —?Постоянно-то ты жила в Лондоне, так? —?Не,?— просто сообщает Уиллоу, обняв коленки и почесав лодыжку,?— нигде. В Лондоне выросла, а так?— нигде. —?Ясно. —?А ты? Ну, вырос где? —?В деревне под Абердином. Маленькой. —?Оно и видно, что ты деревенский. —?Разве? —?Да тут только полная дура не увидит, а я не дура. Ходишь осторожно, и вот этак,?— Уиллоу неуклюже изображает двумя пальцами что-то вроде походки,?— как кошка. И кролей тебе не жалко. —?А может, я в Константе этому научился. Не думала об этом? —?Держи карман шире, Хиггсбери. Если б ты здесь этому учился, то тебя бы уже сожрали.Уилсон дышит в руки, трёт лоб и цокает языком: к утренней сухости в горле добавляется озноб пополам с жаром, а вдыхать становится больнее, чем обычно. Дрянь, думает Уилсон. —?Если я когда-то подохну, то сожри меня. Проживёшь дольше. —?Ты сказал ?сожри? или ?сожги?? —?Первое. —?Было б чего жрать, сожгу лучше. Ты ж тощий, как лягушка,?— фыркает Уиллоу не без насмешки, но губы у неё всё-таки вздрагивают: то ли беззвучно ругается, то ли хочет плюнуть или рассмеяться,?— и от её горячей руки на лбу становится ещё тошнее. —?У, ты чё, простудился? Трясёшься весь. На, потрогай! —?Ещё чего. Две зимы в Константе не болел, а тут?— нате, да? —?Со всяким бывает. Я, эвон, обжигалась,?— не без гордости демонстрирует Уиллоу рубцы ожогов на запястье, хмурится и деловито возится с его воротом. —?Так, хватит уже играть в самурая. Сымай, буду отогревать. —?Отвали,?— раздражённо шипит Уилсон сквозь зубы. —?Всё со мной нормально. —?Ни хрена с тобой не всё нормально.Уиллоу, стащив с него верхнюю рубашку вместе с нижней, садится поближе и жмётся, обняв и сцепив пальцы в замок, а Уилсон почему-то вспоминает, как Уиллоу завизжала и плеснула в его сторону водой, когда он полез в заросли осоки за мелкой рыбой, но наткнулся на неё?— мокрую, в одной рубахе. Уилсон всегда уважал женщин, а особенно?— женские ноги и то, что между ними, но сейчас он бы предпочёл получить сухую постель и подогретую еду вместо вынужденно-крепких объятий Уиллоу; почему-то Уилсону казалось, что товарищ по несчастью будет горячим, как и пламя под его кожей, но Уиллоу вздрагивает, и грудь у неё холодная?— от промозглой сырости, а взгляд?— угрюмее, чем всегда. —?Я замёрзла, Хиггсбери. —?Прискорбно. —?Слышишь? За-мёрз-ла. —?Грейся,?— устало отвечает Уилсон, вцепившись в неё пальцами и обломанными ногтями, щёлкает зажигалкой и мутно смотрит, как небо рыдает и сочится сквозь еловые ветви, стекая в грязь и мох.