14 - Помощники не спешат (1/1)

Моника и Семён молча направлялись к умывальникам, избегая смотреть друг другу в глаза.Страшно увидеть осуждение. Увидеть недоверие. Увидеть страх.Страшно услышать, что тебе нельзя доверять. Страшно спросить, как всё это вышло. Страшно узнать подробный ответ. Страшно услышать вопрос. Страшно окунаться в прошлое, вспоминать и давать отчёт в содеянном – и себе, и ей.Два чудовища – на самом деле два труса, цепляющихся за ускользающее, призрачное счастье зубками и коготками.– Прости… – прозвучало одновременно.А затем так же одновременно робкий смех.– Да, такое бывает, наверное, только в книгах и фильмах! – пожал плечами Вожатый.– И играх! – подняв палец вверх, уточнила Моника.– Так что мы по адресу.И кивнули друг другу.– Смущаемся как школьники какие-то, – улыбнулась японка.– Может, так и надо? Может, в это время мы жили и были счастливее всего?Моника задумалась, а потом, не придя к какому-то заключению, просто пожала плечами.– Счастье – слишком тонкая материя. Слишком прозрачная, чтобы её можно было различить, пока находишься в её коконе. Это если его нет – только ощущаешь, что что-то не так.– Когда ты успела стать такой мудрой?Заложив руки за голову, Моника прикрыла глаза и беззаботно потянулась.– Да откуда мне знать? И так ли это важно, если мне только и нужно, что жить? Я живу – независимо от памяти. Другой вопрос, – она открыла глаза, сгорбившись, укусила себя за палец, – что человек – это его память, а значит, с новой памятью я стану уже другим человеком, а прежний жить перестанет…Семён взял девушку под руку и повёл к умывальникам.– Холодная вода поможет тебе понять, что, кем бы ты ни была, дышать и ощущать тепло тебе будет приятно в любом случае.Японка усмехнулась, но противиться и возражать не стала.А вода и вправду оказалась ледяная, так что умывание и чистка зубов превратились в очередное испытание, требующее концентрации внимания и воли.– Кыш-кыш-кыш-кыш! – раздалось сбоку от Моники, но закрытые глаза не дали сразу сориентироваться. – Ищи-ищи. Человек он прямо-таки уникальный, победитовый, так что не найдёшь ты – вечерком пройдусь я. С металлодетектором. Просто попробуй в процессе получить побольше удовольствия. Подумай, что вы оба, в кои-то веки гуляете на свежем воздухе.Печально махнув рукой, Электроник вновь скрылся.– Что случилось? – встревоженная Моника наконец подошла.– Да так, пионер пропал. Загулял, можно сказать. А этот волнуется. Так не разрывался бы между любовью и дружбой – взял бы Женьку в зубы и айда искать. Конечно, она бы поупрямилась, больше для вида, но хотя бы для разнообразия погуляла бы днём.Постояв несколько секунд с видом явного недоверия на лице, девушка всё же решила уточнить пару моментов.– Он найдётся?– Всенепременно, – Семён кивнул.– А мы можем помочь?– Сейчас – мы для них полностью бесполезны, так что нас можно припахать в другом месте. – Лицо Моники стало строгим. Будто начальник застукал подчинённого за игрой в тетрис вместо работы. – Эй, не смотри на меня так! Это у тебя всё впервые, а я эти ?новости? получаю уже в который раз, для меня они не новости, а ?старости?, распорядок недели. Всё по расписанию. Кстати, о расписании. Может, на завтрак??И всё-таки для тебя они – скорее куклы с пуговицами вместо глаз, чем люди?.Наконец девушка кивнула.– Только прошу: не обмани меня.– Ни в коем случае, леди! А теперь… Вспомнилось, любимая песня нашего участкового – ?Come together?, что значит ?Пройдёмте?. – Заметив непонимание на лице спутницы, Семён замялся. – В общем, времени много, если захочешь – наши российские реалии объясню.Еда была невразумительной, но вполне съедобной, потому двое разделались с ней достаточно быстро, и Моника наконец спросила:– Ты поглядываешь на Алису с Ульяной.Кивок.– Можно было сесть с ними, тогда бы они предложили совместное купание. Ну, и похулиганили бы до него, в процессе и после.Японка даже фыркнула пренебрежительно.– Нет уж. Человек пропал, а они… А чем другим можно заняться до обеда?Семён похлопал.– Мне нравится постановка вопроса. Можем сыграть в бадминтон – ты как?Лицо Моники вытянулось от удивления.– Я… я не знаю. Можно попробовать. Кажется, целую вечность не занималась ничем активным, кроме той партии с Леной, хотя по фабуле игры я спортсменка. – Она поднялась с места и подала парню руку. – Раз уж искать всё равно пока некого… ты пойдёшь со мной?Но пришлось недолго постоять, чтобы Ульяна с Алисой вышли и можно было обойтись без шуток с трусами для плаванья.?А ведь они сами не знают, чьи они и откуда… Тоже…?На пороге раздевалки Моника поняла, что спортивного костюма у неё-то и нет. В отличие от Лены и Слави. А чего, собственно, было ожидать? С попаданцами носятся, о них заботятся, обеспечивают всем необходимым, но своего у них ничего не может быть. Пожав плечами, пришлось покинуть помещение, глянув на беспорядочно снующих пионерок вроде бы из её отряда. Молчаливых кукол с пустым взглядом, избегающим увидеть хоть кого-то. И тут же, памятуя о сне, чуть ли не сбежать.На корте уже ждал Семён, точно такой же попаданец и точно так же – в своей пионерской форме. В каждой руке парень сжимал по ракетке, а каждый нагрудный карман оттопыривался от воланчика, и в итоге Вожатый выглядел как странная пародия на сказочную смесь птицы и женщины, которые присутствуют в мифах разных народов.Моника невольно усмехнулась и, подойдя, сделала поклон.– Вы плохо себя вели, Семён-кун, и я вызываю вас на дуэль. Выбираю оружием эти ракетки. – До конца фразы серьёзное выражение лица сохранить не удалось.Вожатый кивнул с тревогой и, передав инвентарь, всё же уточнил один момент.– Только сильно не бей и леской не души. Хотя бы… на этом витке.Вздрогнув, девушка сделала шаг назад и обняла себя за плечи: сколько тоски и боли было в этом голосе, сколько печали – на лице.Моника с ужасом и брезгливостью отбросила ракетку, будто ядовитую змею.– Неужели ты… лишался жизни ещё и так? – Кивок. – Неужели ты думаешь, что тебя можно наказать за плохой сон – так? – японка сглотнула ком в горле.Семён пожал плечами.– В целом так устроено христианство: ты что-то сделал давно, а потом горишь за это вечность, если не соблюсти обряды, проводимые единственной фирмой как монополистом. – Видя на лице Моники не отвращение, а интерес, Вожатый продолжил. – И это притом, что конкурирующие конторы тоже заявляют, что они – настоящие монополисты, а остальные пользуются контрафактом и за это будут страдать.Девушка пожала плечами.– Ты атеист?– Я агностик. – Разговор развлёк Семёна, и к нему вернулась улыбка. – Разве можно тому, кто бродит меж ненастоящими мирами, относиться с полным доверием к иным? Ну, что – сыграем?Кивок.Спорт может быть или профессиональный, или любительский – и дело не в том, кто против кого играет. Хотя это слово не стоило использовать, когда дело касается тех самых профессионалов: они не играют, они воюют друг с другом за победу, которая ценна уже не сама по себе, а тем, что может что-то дать для карьеры, благополучия. Любительский же нужен для самого главного в жизни – для радости.– Чтобы лучше попадать по воланчику, нужно смотреть на него через ракетку.Удар.– Как через прицел. В перекрестье.Удар.– А ты сечёшь фишку!Семён врезался в сетку сначала ракеткой, а потом и лицом.– Ой!Парень сел на траву и поднял руки. Сзади плюхнулся волан.– Ты в порядке? – с тревогой спросила Моника, опустив ракетку и подавшись вперёд.– Пух! – выдал Семён и наконец поднялся. – Какой счёт?Девушка улыбнулась, подавшись вперёд и заложив руки за спину.– А мы его вели?– Ты чудо!И тут же Моника чуть не упала и пискнула, когда, пробежав под сеткой, Семён обнял её.– Так странно…Со слезами на глазах японка обняла парня в ответ и положила голову ему на плечо.– Надеюсь, ты научишься ценить радости, но не считать их чем-то нереальным, невозможным.– Может быть, однажды, – Моника усмехнулась.И снова ойкнула, когда почувствовала ладонь между лопатками.– Я займусь этим, леди.– Вы уж постарайтесь, товарищ вожатый! – с улыбкой ответила девушка.Услышав неразборчивые крики вдалеке, со вздохом Семён выпустил Монику.– Надо действительно заняться делами лагеря. Где будем искать пропавшего пионера?Моника встала рядом и посмотрела задумчиво.– А это не бесполезно?– Для совести и сценария – нет.Девушка представила карту лагеря.– В домике и кружках мы вряд ли кого-то найдём. – Кивок. – В столовую он, даже голодный, не явился. Медпункт – нет: Виола бы сообщила Ольге. – Семён усмехнулся, завёл глаза вверх и, наконец, кивнул. – На спортплощадке мы сами находимся. Из душевых и бани он бы уже вернулся. Хотя… – Моника кровожадно улыбнулась, – можно было бы его расчленить и сжечь в топке… – Вожатый удивлённо выпучил глаза. – Но мы здесь, а больше в лагере нет маньяков.Семён поаплодировал.– В этом – нет. Умница. Что осталось?– Лодочная станция! Там и вода, и лодки, и несколько пустых зданий…Вожатый кивнул.– Идея неплохая, но по дороге меня обязательно отловит Алиса – и начнётся… – Сжал зубы. – Или зайти к ней в домик потребует, а там запереть и позвать вожатую, дескать, к ней приставал. Или просто голосить начнёт. Или приставать. – Вздох.Моника махнула рукой.– Давай тогда… – и тут же остановилась, заметив воодушевление собеседника. – М?– А если туда, с Алисой, пойдёшь ты? – Семён опустил голову и ухмыльнулся. – Скажет, что её домогалась ты? Насколько сценарий адаптивен – не знаю.Японка фыркнула.– Этюд в розовых тонах – уж увольте. Как минимум, не в этот раз.Девушка сурово погрозила пальцем, а парень лишь пожал плечами.– Можно сходить в лес, но в итоге мы встретим только Электроника, намывающего своего трубочиста.– Это даже звучит неприлично! – Моника прикрыла рот ладошкой.– Можно проверить остановку.– И никого там не найти?– Как никого? Там будет Мику, ей можно будет помочь помузицировать. Кажется, это единственное хорошее дело, которое мы пока что можем сделать во время этих поисков.Моника пожала плечами.– Ну, пошли.