11 - Закрытая вечеринка (1/1)

На пороге столовой Семён улыбнулся и отвёл Монику в сторону.– Так, столовая цела, так что у нас есть несколько вариантов – мы можем помочь убраться в библиотеке, можем заглянуть на спортивную площадку или к кибернетикам и понять, что нафиг там не сдались.Девушка усмехнулась и развела руками.– Какие потрясающие экзистенциальные возможности – осознать собственную чужеродность и бесполезность! А что бы сделал ты сам?Семён почесал подбородок.– Я будто бы ещё сильнее вырезан ножницами из местного мира, чем Пионеры: они чувствуют себя живыми людьми среди манекенов, а я знаю, что это – ещё и сон про людей среди манекенов. Потому не очень нравится приходить к ним на матч, это массовое мероприятие с максимально размытой и искусственной массовкой и Ульяной. Да и футбол я не люблю. Поэтому я предпочитаю библиотеку: там или Славя будет благодарна за помощь, или Женя, с последней ещё и поболтать приятно. Приятно, хоть и не может быть очень интересно: всё же она действует согласно программе, и количество фраз у неё, как ни крути, ограничено.Моника печально покачала головой.– Смотритель музея фигурОт воска смертельно устал.Исчерпан веселья ресурс,Проклятьем великий стал дар.Парень некоторое время стоял, раскрыв рот, и наконец кивнул.– Ты потрясающая.– Я просто могу писать стихи. И иногда стихи говорят через меня. – Она пожала плечами. – Но, думаю, я не ошиблась.Семён закивал.– Ты хороший психолог. И, думаю, ещё лучше понимаешь именно меня. И, кажется, ты была бы не против на первом витке прочувствать побольше. – Неуверенный кивок. – Иначе перед танцами можно просто пойти поспать: я не Ольга – мешать не буду.Моника задумчиво завела глаза вбок.– Танцы… А мне положено… – девушка смущенно прижала руки к груди, – платье?Вожатый пожал плечами.– Платья есть только у Слави, Лены, Ульяны… Виолы и Ольги. У парней, Мику, Алисы, Жени нет парадной одежды. Если хочешь, в следующий раз сошьём тебе платье в начале смены.Покрасневшая Моника чуть подалась вперёд с улыбкой.– Спасибо за заботу, но я ведь даже не помню, нравятся ли мне танцы.Семён пожал плечами.– Сходим, а там уже всё и узнаем. Разрешите загодя ангажировать прекрасную леди на танец.Изящно поклонившись, Вожатый протянул руку, и Моника приняла её с улыбкой.– С удовольствием одарю вас танцем. А теперь пойдёмте, сэр, спасать от лишнего труда по замку прекрасного дракона, заточённого там! – описав так Женю, японка улыбнулась.Зажмурившийся и смеющийся Семён кивнул.Библиотеку пришлось открыть собственными ключом: работница беспардонно закрылась, чтобы её не тревожили почём зря во время сладкого послеобеденного сна. Впрочем, Женя сменила гнев на милость и даже приветливо помахала рукой, увидев, кто к ней зашёл.В столпах мягкого света, льющегося из окон, вальсировала пыль, воздух был наполнен дивным ароматом книг. Настоящих книг, а не их цифровых муляжей – солдат кремниевого века. Алые полотнища знамён навевали мысли об алых парусах чудесного корабля*, а горделивые бюстики были моряками на этом корабле из сказки.– Эх… – Семён задумчиво заложил руки за голову и улыбнулся. – Странно всё это. Попирать религию как сказки, закрепощающие оковы, чтобы заменить их иным мифом, позволяющим ковать из общества то, что нужно.Библиотекарша приподняла бровь.– Думаете?– Мы оба читали и исторические книжки, и труды по марксизму-ленинизму. Сопоставить можем. – Он пожал плечами. – Царствие божье на земле, куда попадут только праведные и верные, и коммунизм через двадцать лет*, который смогут построить упорные и согласные. В первое верила моя прабабушка, а во второе – мама. Эх…Женя прищурила глаз.– А с какого года твоя мама?– Пятьдесят восьмого, – без размышлений ответил Семён и тут же поморщился.Библиотекарша же прикинула возраст и ойкнула, поняв, что на момент рождения Семёна ей было лет эдак девять, а значит, парень называл так приёмную маму.– Простите… Это не моё дело, и я не имела права…Он лишь отмахнулся.– Не беспокойся: вот чего-чего, а твоего дискомфорта я не хочу. Лучше скажи, что ты думаешь по поводу новой и старой мифологии.Пожав плечами, Женя сначала сидела задумчиво, а затем предложила выпить чаю.– Сахара у меня в обрез, но нам, думаю, хватит, – сразу извинилась девушка.Семён усмехнулся.– Вот кому стоило выгрузить сахар, а муку наоборот – к кибернетикам! – заявил он. – К тому же, от самогоноварения нас спасает только то, что дрожжи в лагере достать не так уж просто.Женя отмахнулась.– Эти двое и так… особенные – и без всякого алкоголя!Моника почувствовала себя несколько неуютно, присутствуя при заочном обсуждении товарищей, и решила вернуться к теме, отпив из стакана ароматного чаю.– Думаю, человеку полезно во что-то верить, чтобы под ногами была твёрдая земля. – Японка перебирала пальцами в воздухе, подбирая слова. – Человеку нужна цель, а обществу – вдвойне. Если думать, что у тебя есть только текущий момент, который есть у тебя просто так, ни для чего, по случайности, хочется выжать из него всё, получать удовольствия – и гори всё синим пламенем.Женя кивнула.– После нас хоть потоп*, как говорил Людовик, – подтвердила она.– И с таким отношением этот потоп обязательно наступит, – развила мысль Моника.– Кстати, в кровавом потопе как раз утонули и сын того Людовика, и вся Франция, так что вы правы, – согласился Семён.– И так по итогам получается, что людям всегда нужно верить, что даже несправедливый мир станет лучше, не сейчас, так хоть потом, стоит лишь делать то, что можешь, для этого.Женя взмахнула ложкой наподобие дирижёрской палочки.– Разница в чём: попы говорили просто терпеть и подставлять вторую щёку, а коммунисты – что это вредно и что мы не можем ждать милостей от природы. Что мы сможем хорошо поработать и увидеть результат трудов, – и тут она посмотрела хитро-хитро. – Кстати! Вообще, мне обещали помощь с уборкой… – осторожно начала она.Семён кивнул.– И мы здесь! Теперь ты можешь отдохнуть в летнем лагере. Пойдёшь купаться, пока народу почти нет?И подмигнул.– В кои-то веки.Моника печально посмотрела на Женю: ещё один человек-функция, наблюдатель, запертый в игре, отрезанный от всех и не имеющий даже шанса на собственное счастье. Конечно, всегда должен быть в пьесе тот, кто нужен всего лишь для фразы ?Кушать подано!?*, но кто такой жестокий и своенравный там, наверху, решил, что человека можно низвести до такого?– Приятно провести время, Женя, – лишь произнесла вслух японка.И библиотекарша в ответ улыбнулась.– Я честно постараюсь!Когда девушка их покинула, Семён и Моника допили чай и приступили к уборке.С усмешкой японка предупредила:– Ты же не против, если наверх поднимешься ты: я не готова, чтобы ты разглядывал моё бельё.Семён скорчил обиженное выражение лица и для убедительности даже стукнул кулаком по столу.– Эх!..По столь бурной реакции Моника поняла, что беспокоиться не стоило, однако для собственного комфорта от идеи не отказалась.И невдомёк японке было, что Семён рисковал упасть с шаткого стула – по законам жанра – именно на неё. Однако парень был невероятно осторожен из-за прошлого опыта и безукоризненно справлялся с работой.– Семён? – внезапно окликнула его Моника, смотря на очередную обложку.– А?– А что это за книжка такая? – она показала. – ?Абвавлппрегоыты? авторства Рльвоапрфыж*. – Парень усмехнулся и даже вытер глаза. – Это нормально в вашей стране? А ведь на корешке вполне нормально всё написано… ?А. Грамши. Тюремные тетради. Избранные произведения, т.3?*. – Моника открыла книгу. – Нормально выглядит и начало.Вожатый пожал плечами.– Листни на восемнадцатую страницу, – скомандовал он. А теперь читай, но обязательно вслух.Непонимающе хмыкнув, девушка подчинилась.– Странный текст для книги на другую тему. ?Что? Ты реально всё ещё это читаешь? Классику марксизма-ленинизма? В пионерлагере? Тебе заняться больше нечем? Так! Ты здесь не просто так! Теперь…?На этом слове Семён резко захлопнул книгу.– Эй! – недовольно выпалила Моника.– Дальше – нельзя: ты уснёшь тут же и проснёшься через час в своём домике. – Он потёр пальцы. – Первосменникам ещё бы и память обработало, у меня бы просто заболела голова, а что бы стало с тобой – не знаю. – Вожатый пожал плечами. – Как бы то ни было, они решили не затекстуривать каждую книжку по полной.Вздохнув, японка протёрла ненастоящий том ненастоящей водой и поставила на несуществующую полку несуществующего пионерлагеря снова покрываться ароматной пылью. А запах – он и в Африке запах, что у научных трудов, что у детективов. А может, дело было в искусственном синтезе безотносительно года издания, места печати и содержания.Наконец с уборкой было покончено, и двое поспешили на ужин.Перед входом в столовую возвышалась Ольга Дмитриевна, и её шевелюра в лучах заходящего солнца напоминала огонь.– Ничего не хочешь мне сказать? – сурово обратилась она к Семёну, и он вздохнул, смотря на небо.Парень положил ладонь на плечо вожатой и протянул:– Привет!*Вспыхнув, женщина убрала руку и выпалила:– Семён! Ты что себе позволяешь?!Тот усмехнулся.– Просто здороваюсь с коллегой. А что ты ещё хотела услышать, Оленька? Надеюсь, твой отряд не разгромил столовую, пока я помогал с уборкой в библиотеке?Вожатая смутилась.– Эм… Нет. И спасибо, – неуверенно ответила она.– Что ж, приятного нам всем аппетита, – пожав плечами, отозвался Семён и зашёл в здание.На ужин давали окрошку, и Семён со вздохом понял, что его познаний в восточной кухне не хватает, а педагогических талантов он не имеет, однако жизнерадостный вид девушки настраивал на хороший лад. Место пришлось занять рядом с кибернетиками.– Приветствую, товарищи! Приятного аппетита! – обратился к ним Вожатый, и те после кивка произнесли что-то типа ?вам тоже?. Оттягивать момент было уже некуда, поэтому парень, указывая на тарелку, начал: – Моника, это… холодный суп.– Ты не волнуйся: у нас в стране такое тоже есть. Только у вас здесь нет горошка, но, по-видимому, есть колбаса. И я не понимаю, что у вас вместо говяжьего бульона*. Это ведь не кола…Шурик тихо усмехнулся.– Я бы назвал это газировкой из хлеба, леди, – пояснил он.– Семён, это правда? – озабоченно уточнила японка.– А почему она обращается к вам просто по имени, без отчества? – удивлённо спросил Электроник.Вожатый вздохнул.– В Японии не очень распространены отчества.* Лучше скажите, в чём вы на танцы пойдёте, – и шёпотом добавил: – а мы пока поедим.– Да чего тут особенно рассказывать? – пожал плечами Шурик. – Нам особо не в чем. В чём есть, – он указал на форму, – в том и пойдём.*Семён усмехнулся.– Ну, украшательство действительно всегда было то ли привилегией, то ли проклятием девушек. Думаю, товарищи, будет справедливо, что, если вы меня обманете, вы сделаете что-то поучительное и общественно полезное?Шурик поправил очки, смотря недоверчиво, а Электроник смешался.– В смысле? И что?Вожатый улыбнулся.– Ну, спрашиваю я в первую очередь ведь не для себя, а для этой милой девушки, – он указал на Монику. – Чтобы она поняла, что не так уж страшно показываться на дискотеке без коктейльного платья: чай не в капстранах живём.Шурик одобрительно кивнул.– А что делать-то нужно будет… было бы, если бы мы приоделись? – робко уточнил Сергей.Семён сложил руки перед собой, упираясь локтями в стол, и хитро посмотрел.– Анатолий хочет выступить с номером, но стесняется. Ему бы очень помогло, если бы вы станцевали вприсядку слева и справа от него.Оба пионера хмыкнули.– Это странно… – резюмировал Электроник.– Это странная, но форма заботы, – подытожил Шурик. – Мы согласны, – решил он за обоих и протянул руку.Семён скрепил договор рукопожатием и наконец посмотрел на Монику и её ужин.– О боже… – только и прошептал он.На дне тарелки покоилась выбранная нетронутая колбаса.– Я не уверена, стоит ли это есть. И я не говорю о том, что это мясной продукт…– Да-да, в это время в колбасе ещё действительно содержится мясо, – подтвердил Семён.Моника мотнула головой.– …а в том – полезно ли это.Вожатый улыбнулся и поучительно поднял палец.– Всё в этом пионерлагере создано для пользы отды… – начал он.Наклонившись, девушка с ухмылкой и смотря исподлобья уточнила:– И сигареты?Шурик выпучил глаза и, закашлявшись, начал оглядываться, после чего бросил короткое ?кажется, засиделся, пора? и покинул столовую.Семён задумчиво кивнул.– М-да… Неудобно вышло, – и поднял голову на Электроника. – Да и вам неудобно должно быть, товарищ Сыроежкин. Нет, не что товарища не сдали: чай не при Сталине живём, стучать нехорошо. Плохо, что книжки берёте в библиотеке вы, а они после Александра табаком воняют. В детском-то лагере. А если проверка? Вы же меня с Ольгой… Дмитриевной подставляете. – Вожатый почесал подбородок. – Нехорошо.Сергей не смог выдавить из себя ничего, кроме детского ?простите нас, мы больше не будем?, и, дождавшись отмашки, покинул столовую.– Круто ты их, молодец, – с улыбкой похвалил девушку Семён.– Я просто подумала… – начала она.– Именно. Это и круто. Ладно, пошли. Потом разберёмся с твоими предпочтениями.После выхода двое сели на лавочку и вдыхали свежий воздух, смотря на алый горизонт.– А что теперь у нас по плану? – наконец решилась задать вопрос Моника.Вожатый пожал плечами.– Нормальные Семёны идут спать. – И улыбнулся. – А у ненормальных лагерь уже превратился бы в пепелище, так что даже не соображу. А чего бы хотела лично ты? – Нежный взгляд.Она задумалась.– Решить, не что я должна сделать, а чего хочу? Это как-то даже странно, – протянула Моника. – Но мне нравится. Думаю, в знак благодарности лагерю я бы хотела помочь организовать местный праздник.Семён пожал плечами.– Ну, хоть не площадь мести. Пошли, поможем девочке-оркестру колонки и пульт принести и подключить. Почему нет? Я к Мику хорошо отношусь.Девушка улыбнулась, прикидывая степень этого ?хорошо?, но решила отложить и размышления, и активные действия до следующего раза. Пока же её вполне устраивала прогулка по лагерю под руку с улыбающимся Семёном.Даже при закрытой двери музыкального клуба слышимость была потрясающая не без участия витражного окна, так что звуки гитары начали доноситься издалека.– Привет, Мику! – крикнул с порога Семён, раскрыв дверь. – Мы решили, что тебе может потребоваться помощь.Сложив руки и наклонив голову, девушка улыбнулась особенно лучезарно.– Ой, Сёмушка! Привет! Спасибо-спасибо! Пока я никуда не шла, но обязательно бы пошла, потому что надо. Или точнее поползла, потому что аппаратура тяжёлая…Парень улыбался.– Кхе-кхе, – прищурившись, обратила на себя внимание Моника.– Что? – обратился Семён.– Да так, ?Сёмушка?. Голову я вам, конечно, не откушу, но…– Э? – удивилась Мику.Вожатый усмехнулся.– Знаешь, на что это похоже?И подмигнул.– Ну, скажи, – подавшись вперёд, заявила Моника.– На ревность!И тут же взвыл, когда японка легонько укусила его за плечо.– Ух ты! Какие страсти! – с ликованием крикнула Мику. – Я прямо как в романе! Прямо Ромео и Джульетта! Любовь, страсть, кровь!Семён отмахнулся.– Не преувеличивай: крови нет. Да и мы друг другу не принадлежим. – Со вздохом парень пожал плечами. – Да и жертвы – это нифига не романтично.И тут все обратили внимание на вышедшую из кладовки Алису.– Вы бы ещё громче орали: у меня чуть уши не заложило! И да, вожатый прав: если много скандалить – никакой посуды не хватит. – И пожала плечами. – Любовь помогает наполнять тюрьмы и психушки. Всё! Хватит! Не хочу тут зависать, всем пока!С гитарой на плече Двачевская гордо прошествовала на выход.– Что, сначала споём или начнём подготовку к танцам? – пожав плечами, спросил Семён.Мику открыла было рот, но в словесной дуэли была застрелена Моникой.– Обязанности! – объявила она.Самый быстрый ритор на Диком Западе дикой имитации канувшей в Лету страны.Перенести аппаратуру на площадь было отнюдь не сложно – сложно было при этом вести себя как нормальные люди. Ну, почти нормальные: более нормальные не вызываются добровольно помочь с транспортировкой тяжестей без оплаты. Даже Славя таким экстримом не занималась.Девочки почти расквитались со своим соперничеством за совместным трудом: слишком уж тяжелы были колонки для несогласованных действий, да и разговаривать было неудобно – в общем, пионерки сплотились против общего врага и примкнувшего к ним Вожатого, умудрявшегося, хоть и кряхтя, в одиночку носить технику.– Как ты так? – наконец, развалившись на лавочке и дождавшись, пока Мику отойдёт, спросила Моника. – Это ведь не тренировки.Парень кивнул в знак подтверждения.– Начало смены – и тело приходит в прежнее состояние, так что хоть заупражняйся. И мой аватар такой же, как у других Семёнов, вот что отличается – я лучше знаю возможности этого тела, что, опять же, не отменяет того, что после нагрузки мышцы будут болеть. – Он развёл руками. – Но я хотя бы в курсе, что могу, а что – нет. А ещё… – Вожатый подмигнул и щёлкнул пальцами, после чего развернулся. – Надя, Игорь, Сергей! Вы молодцы! Толя! Отдельное спасибо!Пионеры покивали, с облегчением выдохнули и, сложив провода, покинули площадь. Лишь лысоватый мужчина, усмехнувшись, отсалютовал и занял место на лавочке.– Кто он?– Если честно, я не представляю, а Виола сказала не соваться в чужие тайны. Думаю, кто-то из начальства отдыхает с таким аватаром и куролесит без последствий и работы. Числится в моём отряде, но не вожатым, а пионером, хотя и выглядит лет на сорок. Хм… – заведя глаза к небу, Семён вспоминал. – Да! Точно! С ним в пару ставят Алису в походе, а он и рад, иногда даже к ней подкатывает.Моника удивилась.– И как?– С переменным успехом. То ли ему так надо, то ли это эксперимент, то ли элемент случайности, но в любом случае – у него нет полномочий божественного уровня.Подавшись вперёд, Моника ухмыльнулась.– А ты пробовал его убивать?– Он умирал. Как обычный НИП.Оба пожали плечами.– Слушай, – обратилась японка, – пусть себе Мику колдует с техникой, а я хочу умыться перед дискотекой.На обратной дороге Семён беззаботно сцепил пальцы на затылке и с улыбкой смотрел в звёздное небо, шагая чисто механически.– Знаешь… Я не особо люблю танцы, – признался он. – Если думать о них как о движениях в ритм, я чувствую себя автоматом. Если думать о них как о виде творчества, искусства… я не вижу себя в этом.Девушка посмотрела на него удивлённо.– И всё же решил пригласить меня и сам станцевать?– Потому что как минимум ты должна попробовать. Откусить от пирога под названием жизнь ещё и с этой стороны. Вдруг начинка…Моника ойкнула, и Семён резко схватил её за плечи, чтобы она не потеряла равновесие.– Нет-нет-нет! – дрожа, выкрикнула девушка.– Моника?Она резко отвернула лицо, и свет фонаря ударил её по глазам.Вскрикнув, японка вырвалась и побежала.– Что… за? – резюмировал Семён, смотря за удаляющейся девушкой.Казалось, искры летели, когда сандалии соприкасались с дорожкой.Вечная дилемма – ?не оставлять, не давать почувствовать себя брошенной? или ?дать остыть?. В итоге Вожатый с руками в карманах неторопливо зашагал следом.Совсем скоро перед взором предстала пристань. Волны шелестели, обтачивая пирс. Девушка в мертвенном свете луны казалась неестественно худой и неживой. Идущий к ней Семён казался таким же – бледным покойником, чьи рваные, неестественные движения окончательно создавали атмосферу потустороннего мира.Однажды он сказал Виоле: ?Нет, я не убивал всё живое в лагере: для этого требовалось бы, чтобы в этом лагере сначала было это живое, но ни пионерки, ни я в нынешнем состоянии не живые?.Поклонившись. Семён обратился к Монике:– Я Джек, Повелитель тыкв*, леди. Можете быть со мной откровенны: я тот, кто не осудит, но может попытаться помочь в меру своих скромных сил.