I. Общая работа (1/1)

Над алеротским кафедралем, в витражах, с башенками, с грубыми высокими дверями, пролетели две массивные тени?— люди на площади замолчали, застыв на местах. У кого-то из рук выпало надкусанное яблоко. Огромный синий дракон с красными перепончатыми крыльями взлетел высоко вверх, закрывая собой солнце, за ним с громогласным рыком взметнулся второй дракон?— тёмный, более коренастый. В своём чудовищном темпе. Они, как стрекозы-переростки, кружились над черепичными крышами домов, над гостиницей ?Крыло феникса?, над медной, позеленевшей от времени статуей… Кольчужные и хрустальные доспехи защищали их тела, сверкая на солнце. Здесь, наверху, в диком, почти первобытном порядке, им не было равных. Ни виверны, ни гоблины, ни демоны не могли свергнуть истинных древних королей. Небо?— драконье царство. Небо?—?их родной дом. А внизу развевались красные человеческие флаги, и жизнь шла своим чередом… Три разумных беса, разодетых в торжественные одежды, вертели вертел с карамельным поросёнком возле своей мясной лавки, давая за пару монет опробовать кусочек ?самой отборной свинины из Светлого?. Два мальчишки, скакавшие со скамейки на скамейку, как маленькие обезьянки, раскрыли рты и, тыкая пальцами в лазурное небо без единого облачка, кричали: ?Маменька, маменька! Там драконы!?,?— и их матушка, в украшенном серебряными узорами сарафаном, вздыхала, ухватив своих проказников за шивороты. Гул прервался. Голоса стихли. Глашатай, взобравшийся на деревянную подставку, прикрыл свиток с новостями. Поглаживая свою седую бороду, Зандалор вышел из кафедраля после долгого совещания и улыбнулся, смотря вверх, где два зубастых, огнедышащих, с жёсткой непробиваемой чешуёй дракона резвились в открытом пространстве, продолжая летать, летать, летать между высокими башенками, едва не задевая их костяными наростами на крыльях. Их рык прокатывался по всему Алероту. Среди улиц и площадей, в закоулках, по лестницам и балкончикам, украшенным горшками с цветами. Покупатели и продавцы, снова вернувшись к своей рутине, лишь изредка поднимали головы, чтобы полюбоваться на устрашающий воздушный танец. Дракон ветров, с ярко-синей чешуёй, спикировал вниз, легко приземлившись, взметнув только юбки девушек, крутившихся возле кузнеца, который постукивал молотком по наковальне, обнажив торс. Второй, тёмный, помедлил. Он завис в воздухе, как коршун, ворочая массивной мордой туда-сюда, выискивая, куда можно было бы опуститься, а потом плавно коснулся лапами земли, возле гудящей путевой стелы. Они сложили крылья, и их объял белый свет. Тихое шипение. Когда вспышка погасла, на месте драконов появилось два человека: один, тот, что был синим, оказался высоким мужчиной в стальных доспехах скорпиона, а второй?— тоже мужчина, чуть пониже ростом, в кожаной броне детей леса, за его спиной висел длинный лук. —?Ничего такого не случилось, люди, занимайтесь своими делами,?— с усмешкой громко проговорил тот, что пониже. Солнце играло в его русых с рыжиной волосах, немного вьющихся; светлое, без примечательных отметин лицо ничем не отличалось от сотен других человеческих лиц. Ни веснушек, ни родинок, ни шрамов. Огрубевшие от тетивы руки его были скрещены на груди, а из-за крепкого плеча вырастали чёрные перья стрел. Он с заметным удовольствием хрустнул шеей. —?Да, просто пламенные рыцари, вернувшиеся после своих долгих странствий,?— поддакнул второй, с лязгом разминая плечо. Он отличался от среднестатистического ривеллонца шрамом, рассекающим его нижнюю, почти бесцветную губу, и родинками, множеством родинок?—?будто бы сам Уроборос рассыпал щепотки тёмных, почти чёрных, пятнышек по его загорелой коже. На поясе у него висело два боевых топорика. Опомнившийся глашатай снова заговорил срывающимся голосом: ?Слушайте все, слушайте все! Люциан одержал уверенную победу над Тёмным Кругом! Слава Избраннику богов?. Парочка бедняков заняли места рядом с ним и с волчьей внимательностью стали ожидать милостыню, покаянно опустив глаза в землю. Один положил рядом с собой дырявую меховую шапку. Второй?— старую посудину. —?Пламенные рыцари, уважаемые, не хотите ли прицениться к моим товарам? —?спросил первый опомнившийся торгаш: это был мужчина средних лет, с пивным пузом, стоящий рядом с подтянутым кузнецом, увлечённым своей работой. Стук молота, звон металла, аромат открытой кузни, пламя, дрожащее в горне, и вспышки при закалке стали?— каждая деталь говорила о том, что эти ребята не первый год занимали местечко по правую сторону от медной статуи, возле дома целителей. —?У меня… у нас лучшая сталь во всём Алероте! —?он потёр влажные от пота ладони, ожидая ответа. —?Не интересует, приятель, нам бы найти алхимика… —?прищурившись, протянул высокий ?пламенный рыцарь?, с совершенно не рыцарскими, не серебряными глазами. —?О, вижу нашего старого друга. Леон, идём,?— он ухватил лучника за руку и, не встретив сопротивления, потащил его к передвижной карете со склянками, возле которой на деревянном складном табурете сидел эльф, чьё лицо было испещрено глубокими морщинами. Такими глубокими, что их впору было называть каньонами. Он, в дорогих шелках, с золотыми наручами, инкрустированными звёздными камнями, смотрел на прохожих поверх затенённых очков, съехавших немного с переносицы. Долгие оценивающие взгляды. Глухие смешки в кулак. И никаких завлекательных речей. ?Кто знает, тот найдёт?,?— было написано на верхней доске рядом с простым названием: ?Эликсиры Балта?. Его редкие брови удивлённо приподнялись, когда перед его лавкой остановились два пламенных рыцаря. Поправив очки, эльф улыбнулся одними глазами, которые по цвету напоминали мох, да и всё его тело, подтянутое, походило больше на дерево с сухой светлой корой. Лучик солнца отразился от золотой монеты, которую он сжимал между пальцами, внимательно разглядывая узоры на ней. —?Давненько не виделись, Арагур,?— сказал хрипло эльф-алхимик. —?Лет десять назад. Это и есть тот мальчишка, ради которого ты так носился по алхимикам как ошпаренный? Уже вырос, ай-ай. И ходит сам, без помощи костылей. Удивительно. Судя по твоим тогдашним рассказам, ему было суждено быть калекой всю свою оставшуюся жизнь, лежать овощем на кровати… ан нет, вот он, живой и вполне здоровый, пламенный рыцарь даже. Ты сотворил чудо. —?Мы не о чуде пришли разговаривать, Балт,?— мягко заметил Арагур. —?Нам надо кое-чем закупиться у тебя… есть всё это? —?он сунул ему в старческие ладони скомканный листочек бумаги и приблизился к полкам с флаконами разных зелий, немного шепеляво зачитывая названия, и Балт, нахмурившись, стал рыться в своём совершенно обычном на вид сундуке с металлическим орнаментом. Серебряные и зелёные. Синие и красные. Фиолетовые. Разноцветные склянки то появлялись в его руках, то снова исчезали. Леон, переминавшийся с ноги на ногу, наконец заметил травы из списка Арагура?— пучки шептун-травы, катализаторы, сушёные цезарские грибы?— и зелья обновления, лечения, восстановления, которые Арагур складывал в свою верную пространственную сумку, сделанную одним импом-изобретателем много столетий назад. Она не выглядела особенной, чудесной, с шестернёй или механизмами?— совсем непохожая на обычную работу импов… Но в этом и была вся её прелесть. Кто вздумает красть старую, потрёпанную сумку? Ни один уважающий себя вор. И вес в ней чудесным образом не чувствовался, сколько всего в неё ни клади. —?Мальчишку-то как звать? —?не унимался Балт. —?А то стоит, молчит, только своими серебряными глазищами сверкает. —?Я Леон,?— отозвался Леон, перестав рассматривать жёлтую склянку с зельем ловкости. —?И мне уже двадцать пять?— я не мальчишка. —?О,?— откашлялся Балт, снисходительно улыбнувшись,?— поживёшь так сто восемьдесят девять лет на свете, поймёшь, что все вы, молодёжь, кажетесь мне детьми малыми.*** Леон сделал глубокий вдох и, закашлявшись, передал гномью трубку, набитую доверху листьями табака, в руки соседу?— Арагуру, который из-под полуопущенных век наблюдал за ним, постукивая длинными тонкими пальцами по столу. Они сидели в самом углу, у окна, на старых скрипучих стульях. Друг напротив друга. Где-то вдалеке бродячий менестрель вдохновенно играл на лютне, и голос его?— молодой и сильный?— рассказывал о победах Избранника богов в войне. В последнее время это было модно. Люциан стал стоической фигурой нового века. Воплощением благородства. Воплощением добра… Серый дым витал в таверне ?Круг доверия?. Леон, делая короткие глотки вина из стального кубка, осматривал толпу, которая напоминала ему чёрных пауков?— много-много пауков, которые вили вместо паутины слова. Собравшиеся тут жители Алерота, встревоженные новой ярмаркой, слухами о неупокоенных призраках, тянули из кружек тёмное алеротское пиво, ругались, покрикивали друг на друга, делали никому не нужные тосты: ?За Избранника богов?. Маленькие любопытные огоньки высовывались с масляных посудин, стоявших на каждом столе. Они освещали лица, радостные и угрюмые, карты, кости, изредка?—?мечи и луки или тёмные магические робы. В основном таверна ?Круг доверия? ютила в себе местных, но случалось, что иногда сюда приходили наёмники, и тогда вокруг них собирались сплетницы и сплетники, ловя каждое слово о невероятных приключениях. К Арагуру тоже пару раз подходили, заметив его внушительный рост и доспехи, но оставались ни с чем. Леон снова скосил взгляд на предательскую трубку. —?Это?— искусство,?— протянул Арагур, затянувшись. —?Понимаешь, гномы курят эту траву вместо друдены. Я сначала думал?—?ну нет, мерзость какая-то, но потом как-то вошёл во вкус. Пробуй ещё. —?Я и друдену как следует не раскуривал, а вы мне предлагаете какой-то табак,?— Леон скользнул в свой карман, чтобы достать оттуда пару золотых, когда к их столику у синих витражей подоспела официантка?—?рыжие кудри, завлекательная улыбка, конопушки по всему лицу?— дитя, поцелованное солнцем. На щеках её мило заиграли ямочки, когда она, заметив блеск монет, поставила на стол две тарелки: на одном утка в сливовом соусе, на втором?—?кабанятина с печёными яблоками. Еда выглядела пленительно. Так пленительно, что желудок, возмутившись промедлением, недовольно заурчал. —?Учитель, давайте лучше поговорим о деле. —?Мы и так говорим о деле,?— со значением сказал Арагур. —?Вот, смотри,?— он затянулся и выпустил серое облачко, которое полетело вверх, к деревянному потолку. От него и без того пахло серой и пеплом, а теперь все его доспехи, с шипами на плечах, все белые волосы, каждая прядь, пропитались горьким запахом жжёного табака. —?Расслабляет, помогает сосредоточиться,?— он ткнул концом трубки в Леона и улыбнулся своей особенной завораживающей улыбкой, обнажив острые клыки, скрывавшиеся за узкими губами. —?К слову, я тебе больше не учитель, мы уже об этом говорили. Я просто Арагур, ты просто Леон. Никаких формальностей, мы их давно,?— положив трубку, он притронулся к вилке и ножу,?— очень давно переросли. —?Привычка,?— растерянно моргнул Леон, кладя на язык кусочек утиной грудки, обмакнутой в сливовый соус. Сладость и тепло обволокли вкусовые рецепторы. —?Я с тобой хотел кое о чём поговорить, Леон,?— лукаво сузил змеино-золотые глаза Арагур. —?Это важно. Отложив столовые приборы, Арагур сунул руку в свою верную сумку, покрытую разноцветными заплатками; застучали флаконы с разными зельями, звенели монеты, брякали коробочки с травами?— рука в латной перчатке, с заострёнными пальцами, переворачивала всё вверх дном. Леон терпеливо ждал, пожёвывая мясо, разрезая следующий кусок. Он следил за каждым плавным движением своего бывшего учителя, бесстыдно рассматривая его немного заострённые уши, длинную шею, белые волосы, затянутые в низкий хвост, смуглую кожу, на которой были хорошо заметны тёмно-коричневые родинки около носа и под нижним веком левого глаза. Шипастые доспехи подчёркивали его экзотичный вид?—?будто бы само солнце оставляло на нём свои отпечатки, будто бы его не раз и не два испытывала усталая, но злобная пустыня… К ним снова подошла рыжая официантка. Почти незаметно для обычного человека. Она, наполнив кубки?— один апельсиновым соком, второй вином,?— исчезла в сером гомоне таверны, зашуршав короткой юбкой в клетку. Спустя мгновение Арагур вдруг просиял. На ладони его лежал красный камень, который держали три серебряных дракона. Блестел, переливался, точно горел внутренним пламенем. Леон затаил дыхание, беря его в руки. Даже сквозь кожаную перчатку трудно было не почувствовать тепло, исходившее от него. —?Он похож… —?Леон поднёс его к глазам,?— на оборотный камень, только красный. —?Так и должно быть,?— кивнул Арагур. —?Догадаешься, для чего он? —?Я слышал, у Махоса было что-то такое… Но для чего… —?он вертел его в руках и так и сяк, рассматривал каждую грань, которая пылала пожаром. —?Может, переносной телепорт?.. —?В точку,?— Арагур улыбнулся. —?Твой переносной телепорт. Где бы ты ни был, ты всегда можешь обратиться к нему за помощью, и он мгновенно перенесёт тебя в моё логово. Я долго сомневался, нужен ли тебе такой телепорт. В конце концов, ты не простой человек, а пламенный рыцарь, обученный лично мною, мне не следует беспокоиться о тебе лишний раз, но в жизни бывают всякие ситуации, вот я и подумал, что тебе он может пригодиться,?— он тут же покачал головой, перебив себя. —?Это вовсе не значит, что я тебя считаю неспособным защитить собственную шкуру, просто… —?он осмотрел зал так, будто за соседними столами сидели лазутчики Тёмного Круга. —?Просто беспокоюсь о тебе, что ли,?— он сказал это и вернулся к своей кабанятине. —?Что за чудесное мясо, мягкое, сочное, с кровью?— всё как я люблю. Надо лично отблагодарить повара за мастерство, лично! —?Им пользоваться так же, как и оборотным камнем? Просто подумать? —?Да, всё именно так, мысли, образы. Леон спрятал камень в карман и снова взялся за утку. Арагур напротив поднёс ко рту кусочек печёного яблока и лизнул его своим раздвоенным языком, поморщился: ему никогда не нравилась излишняя сладость, в отличие от своего бывшего ученика. Доев мясо, он снова увлёкся своей трубкой, задымил, удовлетворённо прикрывая глаза. Со всех сторон загремела преторианская песня, заглушающая треск камина, стук кружек, в такт мелодии затопали тяжёлые стальные сапоги. Голоса, женские и мужские, как плотная завеса, застыли между деревянным полом и потолком, новая лютня освежала тяжесть гавкающего хора, и во всей этой грубости алеротского наречия было что-то завораживающее?— пальцы Арагура стали отбивать новый ритм. Иногда он оборачивался назад и подпевал, расслабляя плечи, хлопая латными перчатками. В такие моменты огонёк разгорался сильнее, и его отблеск прыгал на лезвие одноручных топориков с красивыми синими узорами, которые напоминали, что тот, кто сидит напротив, умел ловко ими пользоваться в случае опасности. —?Ты снова собираешься исчезнуть, не сказав ни слова? —?Леон взглянул на пухлую сумку Арагура, вспомнил, как он закупался зельями и припасами. —?Куда на этот раз? В Древнюю Империю или, может, в Улут-гор? —?он пронзил ножом утиную грудку, отрезал маленький кусочек, рассмотрел его со всех сторон. —?За столько лет, проведённых вместе, я думаю, я имею право знать. Мне уже не пять лет, чтобы скрывать от меня все планы. Я могу помочь, не веришь? —?Я верю,?— Арагур отвлёкся от пения, состроив серьёзное выражение лица, насколько мог. —?Поэтому отвечаю на твой вопрос: да, я отправляюсь в новое странствие. Я хочу почувствовать разницу между миром человеческим и миром ящеров. Они, по слухам, строят из себя незнамо кого, а сами ничуть не лучше тех, кого презирают. Холодные, высокомерные, упрямые существа,?— он заправил белую прядь себе за ухо с серебряной серёжкой. —?Человеку, пусть и пламенному рыцарю, они будут не рады, а я могу изменить свой внешний вид по щелчку пальцев, слиться с толпой,?— он снова выпустил серый дымок изо рта. —?Поэтому, перед тем как уйти, есть ещё кое-что, что я бы хотел тебе сказать,?— он достал из сумки потёртую книгу в тёмно-синем переплёте. —?Открывай. Леон с сомнением посмотрел на Арагура, но всё же принял её, перевернул её лицевой стороной и затаил дыхание. На обложке говорилось: ?Книга рецептов от хвори и болезней человеческих?, а ниже приписывалось золотыми буквами: ?Под авторством лекаря Арагура и его верного помощника?— Леона?. Леон раскрыл рот от удивления, затем нахмурился и едва не подскочил с места. Он раскрыл первую страницу, увидел гладкий текст, изображения, которые он рисовал для своего учителя, быстрые заметки, сделанные красивым витиеватым почерком. А затем из середины выпал маленький листочек, и Леон заметил, как Араргур немного забеспокоился, глянув на короткий полёт бумажки, которая вскоре легла у ног, закованных в лёгкие кожаные сапоги детей природы. Он наклонился, положив свой длинный лук рядышком, достал бумажку и раскрыл её. Она вся была изрисована серыми графитными сердечками, ровные строчки граничили с перечёркнутыми словами, предложениями. Древнее драконье наречие. Мёртвый язык. Мало на свете осталось из тех, кто мог бы понять, о чём говорили закрученные лексические цепочки. Леон различил среди них только ?любить? и своё имя. Вопросительно уставившись на Арагура, он придвинул ему исписанный листочек, вопросительно выгнув бровь. —?Я бы спросил, что это… —?Пустяк,?— отмахнулся Арагур, и на смуглом лице его заиграл странный румянец. —?Там ничего интересного, совершенно. Лучше скажи, что думаешь о книге? —?Она… —?Леон приостановился. —?Я не ожидал, что ты включишь моё имя. Это же твоя работа. Ты её начал, ты её закончил, а я так?— помогал только со сбором данных и с иллюстрациями. —?Всё равно ты заслужил, чтобы твоё имя стояло рядом с моим. Если бы не ты, её бы не было. Хочешь покажу ещё кое-что? —?Арагур придвинул свободный стул к стулу Леона и, царапнув страницу, сказал на древнем драконьем: ?Вспыхни?. Страницы засверкали, и иллюстрации взмыли в воздух с голубоватым свечением. Леон рассматривал, как бегали строчки, как оживали рисунки, способный только молча смотреть, раскрыв от удивления рот. Здесь были все известные лечебные комбинации трав, ингредиентов, пару дополнительных рецептов зелий для укрепления. Цветы то распускались, то закрывались в бутоны, как живые. Леон выдохнул: ?Невероятно??— и поймал на себе заинтересованный взгляд Арагура. —?Я рад, что тебе нравится,?— он открыто улыбнулся и, приобняв Леона за плечи, промурлыкал:?— Я долго копил ваши эти… монеты, чтобы книгу выпустили широким тиражом. О нас узнает весь Алерот, а может, и дальше, если всё пойдёт по плану… —?С твоими усилиями? —?Леон положил книжку на столешницу. —?Да о тебе будут говорить даже крабы на побережье. —?Я ещё кое-что хотел тебе сказать,?— заметил Арагур, отпуская Леона из объятий, сминая исписанную бумажку, вмиг перестав быть невозмутимым учителем. Он выпил апельсиновый сок из кубка, прокашлялся, раскрыл бумажку, набрал в грудь побольше воздуха и снова потянулся за своей трубкой. —?Не понимаю, как у вас, людей, это получается так запросто. —?Что ?получается?? —?Это,?— Арагур, убедившись, что за ними никто не наблюдает, тронул губами щёку Леона, не по-человечески нежно, и быстро отстранился, следя за реакцией. В его змеино-золотые глаза закралась волнительно-любопытная искорка, затем, не получив ни пощёчины, ни ответного проявления чувств, он увёл изучающий взгляд в сторону, нервно побарабанив по столешнице, и попытался глотнуть ещё апельсинового сока, но его кубок был уже пуст. —?Это,?— Леон ошарашено коснулся рукой щеки, когда Арагур прокашлялся и снова натянул на своё лицо выражение крайнего спокойствия, и только румянец, приливший к его лицу, выдавал его напряжённость. Крохотное пламя на их столе тихо хлопнуло. Смеющиеся искры взметнулись вверх, почти коснувшись скошенного потолка, и рыжая официантка, заметив неладное, охнула, прикрыв ладошкой рот. —?Всё… всё в порядке! Это просто действие магии, сейчас,?— Леон не спускал глаз с Арагура, который с заметным усилием пытался смотреть на всё: на витражи, на полосатую юбку, на кувшины и на сверкающие подносы,?— абсолютно на всё, но только не на своего бывшего ученика. Огонёк вновь вернулся в норму. —?Видите, я же говорил?— магия. —?Какой позор,?— пробубнил Арагур,?— стоило только позволить себе… а впрочем, неважно, наверное, нам пора… пора куда-нибудь,?— он собирался подняться, но Леон его вовремя остановил, схватившись за ворот шипастого доспеха скорпиона. —?Нет, мы поговорим об этом сейчас,?— сказал Леон как можно спокойнее. —?Что ?это? значит? —?спросил он, и Арагур сверля взглядом гномью трубку, лежавшую на столе, покачал головой, выразительно улыбнувшись. —?Послушай, я знаю, что я не должен, мы связаны чисто формальными отношениями, и это правильно: я был твоим учителем, я следил за тем, как ты растёшь, с тех самых пор, как забрал тебя с улицы, когда ты просил у прохожих милостыню. Я был рядом, потому что считал это правильным. Но за последние пять лет всё немного поменялось. Уроборос мне в судьи, я отвлёкся от работы всего на мгновение… —?Арагур выдохнул, и Леон вместо ответа прижался губами к его губам?— жёстким, шершавым, как чешуя, и тёплым. Пальцы сами собой зарылись в белые волосы, распуская низкий хвост, ощущая мягкие пряди, скользящие по огрубевшим ладоням. Таверна ?Круг доверия? отошла на второй план. Отошли на второй план и преторианцы, и их песни, и смазливые официантки, и кружки, в которых беззвучно оседала белая пена. Остались лишь губы, ласкающие губы, руки, привкус серы, пепла, табака. Леон раскрыл глаза, отстраняясь, и с доброй усмешкой ответил: —?Вот так это делается. Он ещё не знал, что Арагур на следующий день исчезнет. Просто испарится, оставив на прощание воспоминание о горьком поцелуе.