5. (2/2)

- Насильно… это против закона, я не могу делать что-то против воли пациента.

- Да бросьте, мы ж в России… Где подпись поставить?

- Вот что, – доктор поднимается из-за стола и смотрит на Мирона. – Иди домой, заверши дела и собери вещи. Но главное: напиши письмо Алисе. На бумаге. Ничего не исправляй и не зачёркивай, пиши всё, что в голову пойдёт. Завтра к 8 утра принесёшь мне.

- А чё так рано?

- Я работаю с 6, можешь прийти раньше.

- А позже нельзя?

- Когда ты последний раз вставал в семь утра?

- Ну… на рейс, наверное. Зачем вообще писать это письмо? Что это даст?

- Оно поможет выговориться. Можешь наговорить на диктофон, если так проще.

- Мне отослать его? Какой смысл?

Мирон внезапно понимает, что повысил голос. Они стоят напротив друг друга посреди кабинета, и Олег Валентинович молча ждёт, когда до Мирона дойдёт суть происходящего.

Он почему-то злится.

- Почему ты злишься на неё?

Доктор говорит тихо, но Фёдоров слышит.

- Зачем ей это письмо? Чтобы что? Как мне от этого письма станет легче?

- Ты злишься на неё за то, что она почти не знает тебя. Но и не даёшь возможности узнать. Депрессия возникает, когда ты думаешь о ней.

- Я 12 лет смотрю на мир её глазами, вижу сны, переживаю всякие нелепые подростковые глупости, но никто не проживал это также со мной. Я был один. Я не виноват, что настолько старше её.

- У неё не так много времени было, чтобы узнать тебя. Ты говорил, что Алиса узнала о твоём творчестве раньше, чем выяснила, кто ты. Это хорошо.

Мирон не выдерживает и снова садиться в кресло. Вздыхает, проводит ладонью по лицу.

- Я бы хотел, чтобы… чтобы Диляра была моей родственной. Я люблю её, – он поднимает глаза и горько усмехается. – Это убивает меня. Эта ситуация убивает меня. Я должен любить Алису и не хотеть никого другого. Но я хочу. Я спал с женщинами до того, как узнал о ней, и после. Не знаю, сможет ли она, зная все мои промахи, совершенные в основном публично, увидеть меня настоящего. Обычного меня.

Они долго молчат. Олег Валентинович медленно опускается в кресло напротив, наливает в стакан воды и протягивает пациенту. Мирон с благодарной улыбкой принимает стакан и делает глоток.

- Напиши ей письмо и принеси завтра. С завтрашнего дня ложишься в стационар. Полечим твою биполярочку и походишь к психологу, специалисту по соулдмейтам. Она поможет.

- Хорошо, спасибо.

Когда Мирон оказывается у двери и уже хочет уйти, Олег Валентинович бросает ему в след:

- Дай ей любую возможность узнать тебя и показать тебе, что она - хорошая пара.

Ваня приносит ему книги Олега Бондарева, чтоб было о чем писать дисс. Мирон орёт в голос с нелепости и мысленно интересуется у Алисы, что она думает о русской современной фантастике. На ум приходит то, что она когда-то давно читала Стругацких, и вопрос снимается. Вкус Алисы никогда не вызывал у него вопросов. Мирон заказывает Ване ?Бриду? и какой-нибудь сериал на флешке. Тот приносит ему ?Ганнибала?.

*** Алиса пьёт сидр. Он ощущает не только запах, что странно, но и вкус на кончике языка.

Мирон чувствует пареные овощи и сметану, и улыбается. Неплохо.

На другой день улавливает роллы, мороженное и крекеры. Они оба, похоже, падки на всякую дрянь и совершенно ничего не знают о культуре питания.

*** Ноябрь и второй раунд на онлайн-баттле он пишет быстро, прямо в прихожей, пока внизу ждёт такси до клиники.

Ваня и адвокат Раджабова приносят ему записи голоса Самара, а Мирону приходит в голову смонтировать это всё в парт и записать совместный трек. Это поможет Делу, это привлечёт внимание к ситуации и… это его окрыляет.

Он лежит на постели в больнице после релиза трека, после принятия таблеток и слышит в своей голове по связи, как Алиса восхищённо поёт. Гордость распирает её, и это перекрывает всё, что он сейчас проживает. Это перекрывает всё, в чем он сомневается на её счёт.

*** В декабре Олег Валентинович разрешает ему взять выходной. Мирон идёт на суд Жукова, мёрзнет у входа с остальными и думает, что когда-то Слава был прав на счёт выражения недовольства системой. Кто мог подумать, что однажды он будет стоять вот тут. Мирон улыбается, смущая этим близко стоящих, и понимает: ему больше не страшно.

Егора отпускают только 6-ого и дают 3 года условки. Он широко улыбается и обнимает Мирона так крепко. Мирон рад помочь, рад, что сейчас с этим парнем всё хорошо.

Мужчина думает, что Егор чуть старше Алисы, и что с ней могло случится то же самое.

?Нет, не могло бы?, – он исправляет сам себя.

Алиса всплывает в памяти мягким солнечным видением, пока он едет в такси до больницы. Фёдоров прикрывает глаза, представляя её ладони на своих щеках, и пытается ассоциировать прикосновения с чем-то неприятным, но не может. Даже в фантазии, даже по памяти снов, она касается так, будто сама Вселенная ласкает его.

Прикосновения Диляры другие. Они лишены магии, они земные и реальные, они приносят удовольствие и говорят об её расположении к нему.

Мирону внезапно хочется, чтобы Алиса оказалась тут и немедленно коснулась его.

- Приехали, – водитель оборачивается. – Ты это, молодец… Не ожидал от вас, реперов, такой сознательности.

Мирон выходит, даёт ему деньги и отвечает:

- Надеюсь, Вы тоже её проявите.

Он выходит из Uber, думая что как в треке годичной давности оставил в машине часть себя самого.

- Ты бы сказала, что я делаю недостаточно и что нужно делать больше во всех сферах, я…

На его телефон падает смс-ка от неё, и Мирон замирает у входа в клинику:

?Я бы сказала, что тебе надо больше отдыхать и пройти курс. Ради себя самого?.

Фёдоров широко улыбается, как мальчишка прижимает телефон к груди и понимает: она сейчас здесь, она чувствует и видит его. И Мирон хочет понять, сделать что-нибудь, чтобы ощутить её тоже.

И в этот момент он приходит к выводу, что Алиса не зайдёт в Круг. Не начертит его, если он не причинит ей боли. Если Мирон всё сделает правильно.