5. (1/2)

- По всем канонам мотивирующих речей и работе со зрителями я на этой ноте должен перестать говорить и вернуться к программе с чтением треков. Но сегодня всё будет немножко иначе, – посетители феста гудят, софиты бьют по глазам. – Щас, я немножко волнуюсь, сорян… Надеюсь, вы меня простите, – они гудят сильнее, поддерживают. – Короче, расклад такой. Мы с вами последние годы стали… у нас появился какой-то коннект, искренность…

В этот раз нет никаких бесконечных фото и видео, хэштегов и сторис в инсте. Всё проходит спокойней и более… осознанней что ли. Он вспоминает, как год назад, в апреле, анонсировал первый фестиваль, и как Алиса радовалась и хотела поехать. Ещё до своего дня рождения, до полной уверенности, что он её пара. А сейчас он чувствует, как Алиса ловит осколки информации о фесте и жалеет, что снова не смогла поехать.

Ей грустно и одиноко, она плачет, съёжившись на диване дома и думает, что недостаточно хороша ни для кого, кого когда-либо любила. Думает о Денисе и треклятом майском разговоре в кафе, а Мирон не знает, кого больше хочет треснуть: её или этого мальчишку. Или себя? - Как бы я не любил и не уважал Booking Machine, и сколько бы сил я не вложил в Booking Machine в последние 7 лет, всё сложилось так, что именно сегодня наши пути расходятся, – толпа негодующе ревёт, и Мирон зажмуривается, собираясь с силами. – Послушайте меня, пожалуйста. Я не буду выступать на следующем фестивале Booking Machine, хотя уверен, что он будет охренительным. Более того, после данного выступления я перестаю быть CEO Booking Machine и также перестаю быть артистом Booking Machine. И мне хотелось сказать вам об этом здесь и сейчас, глядя на вас.

Диляра улыбается ему за сценой и кивает, одобряя. Он поднимается на сцену и глубоко вдыхает август, шепча самому себя под нос, что он будет в порядке. Фанаты кричат, приветствуя, а он знает, что это последний концерт вот так. После всё будет иначе. После он будет другим человеком, но сегодня вечером он ещё тот Мирон с треками из Лондона, с баттла с Крипом и баттла с Баширом. На какой-то момент он прикрывает глаза, и кажется, будто мужчина смакует момент, запоминает всё, но он благодарит Ваню за то, что тот уговорил принять таблы.

- …я прошу после данного выступления не ассоциировать мои дальнейшие шаги с Booking Machine и не ассоциировать дальнейшие шаги Booking Machine со мной. Так вышло, – из толпы кричат, что он заебал, и Мирон усмехается, соглашаясь. Точно подмечено. Глубокой ночью он залезает в Instagram и открывает переписки, долго листает, и находит её. Алиса иногда отмечает его, публикуя сторис, но раньше он старался не обращать на это внимание. В сторис девушка желает удачи всем артистам ВМ, и Мирон просто смотрит на её имя, на сторис и чувствует, что она всё ещё ему дорога.

*** Фильм переносят на 2022 год, но ему уже даже как-то плевать. Он лежит в постели, пока в колонках играют Alai Oli. Скоро выйдет новый ЕР, но все песни уже известны. Кроме одной. Алиса ждёт эту пластинку, он знает.

Сейчас Мирон крутит демку Sad Princess на повторе и думает о… ней.

Воздух вокруг пахнет зелёными яблоками и пломбиром. Точнее фисташковым мороженым, как в детстве, тем, что от Baskin-Robbins. Мирон улыбается.

- Интересно, какие запахи чувствуешь ты? И чувствуешь ли?

Видений и тем более снов последнее время мало. Скорее всего, это потому что он сторониться её. Мирон пытается представить их в постели и психует. Он помнит её десятилетнюю. Это не нормально – фантазировать о сексе с ней. Но как тогда Вселенная вообще назначила их друг другу?

Диляра не отвечает ему неделю. Она права: надо пройти курс снова. Надо побыть одному, поберечь нервы. Но ему сейчас так необходим кто-то родной, он так давно не был в депрессии, что уже и забыл.

Но вот она подступает к постели, лижет ноги, оплетает руки, и внезапно он оказывается в её голове.

Вокруг салон самолёта, Алиса сидит в кресле и провожает глазами Екатеринбург. Лето прошло чудесно.

- Я не хочу улетать туда. Я не хочу иметь дело со всем, что осталось там. Что я оставила там. Могу я остаться здесь, в этом моменте, навсегда?..

Мужчина усмехается. Калининград её не отпускает, но изрядно ломает. Ещё не все уроки пройдены, Алиса.

***

Московское дело и дело Сети дают ему причину вставать с постели. Не то, что бы он впал в такую жуткую депрессию, но происходящее вытаскивает его из глубокой кроличьей норы наружу.

Мания обнимает и дарит крылья. Он может всё и даже больше. Если захочет – поставит мир на колени.

Диляра обнимает его и просит помочь бренду.

?Конечно,– думает Мирон, – ведь я влюблён в тебя и считаю твоё детище классным?.

О больнице она больше не заикается.

В октябре он добавляет новый альбом Оли к себе и нажимает на play. Давай, Маркес, расскажи мне о любви.

Он помнит Вадима и думает, что для Оли тот больше подходит. И не из-за того, что они родственные души, а из-за того, что ей хватит тянуть на себе всё, пытаться вылечить Андрея и их отношения. Он уважает Андрея, но так же он уважает Олю.

И тут мужчина думает о том, что Алиса – его половина, и ему пора перестать избегать её.

*** Жизнь в него вдыхает и онлайн-баттл. Ей нравится. Алиса тоже чувствует в себе новое дыхание и полёт фантазии. Она рисует эскизы для коллекции, возможность создать которую так удачно ей подвернулась. Если исключить учёбу и мрачные мысли о Денисе, то её жизнь прекрасна.

Он чувствует её одобрение и удивляется, что она правильно поняла его. Ему нужно вспомнить, кто он такой, а для этого надо вернуться к истокам.

Вечером Мирон рисует обложку, думая, как бы это сделала она. Бормочет, что волноваться не стоит, что у него всё будет в порядке.

Ему хочется дописать песни, которые лежат третий год в столе, хочется снова стать первым и лучшим, затевать любой движ и знать, что он выстрелит.

Ничто не вечно.

Он сдаётся и записывается на приём к Олегу Валентиновичу. Не лететь же из-за биполярочки в Лондон.

- Когда ты стал ощущать перепады настроения снова?

- Три месяца назад.

- И пришёл только сейчас? Кто надоумил?

- Девушка. Да я и сам… чувствую, что не справляюсь.

- Твой соулмейт хорошо на тебя влияет, поздравляю.

- Это не мой соулдмейт, я встречаюсь с другой, – доктор приподнимает брови. – Она замечательная, а моя пара… она живёт в Калининграде.

- Почему вы не вместе? Она не хочет?

- Хочет. Скорее да, чем нет… Я… тоже. Вроде как. Но сейчас мы не готовы.

- Вы поддерживаете связь? Звонки, смс-ки? Вы виделись?

- Нет, ни разу. Иногда мы переписываемся. Очень редко. Я… устал от её присутствия в своей голове. Слишком долго ждал.

Олег Валентинович долго смотрит, потом медленно начинает говорить:

- Мирон, ты ведь понимаешь, что ваши отношения с родственной тоже оказывают влияние на твоё состояние. И на её. Напомни, какое, ты говорил, у неё расстройство?

- Расстройство пищевого поведения. Могу купить ей абонемент в зал, а сам лягу в клинику. - Это не сильно поможет. Вы находитесь далеко друг от друга и в дисгармонии с собственным ?Я?, потому не принимаете друг друга, как партнёра. Почему?

- Мне… ну, я думал, она будет другая.

- Ты же не разговаривал с ней ни минуты, с чего ты взял, что тебе не понравится?

Мирон чувствует себя школьником. Примерно так его ругал отец за проступки в детстве. Да и не только в детстве.

- Этот разговор не похож на разговор врача и пациента, – замечает Фёдоров.

- Да, ты прав. Прошу прощения. Я перешёл черту. Зачем ты пришёл ко мне?

- Я хочу, чтобы меня насильно поместили в клинику и прокололи весь необходимый курс. Сам я не смогу.