Бонус. Гирлянды (1/1)
***Лавров помнил конкретный момент,?— место, месяц и даже час,?— когда у него впервые возникло это чувство.Нулевые заканчивались. Безвозвратно ускользали прямо между пальцев, а они, как два последних идиота, даже не подозревали, что именно происходит.У Стаса за спиной в рюкзаке стучались друг о друга баллончики с краской. Они от стоянки вагонов, один из которых завандалили, сделали крюк по Самаре через заснеженную набережную. Мимо порта и Речного вокзала, где их застал блестящий искусственный, как из советских фильмов, снег.—?И-игорь, смотри!Конченков, словно непослушный щенок, то убегал вперед него на несколько шагов, то отставал, оглядываясь на незамерзающую Волгу так, будто только обнаружил, что город стоит на берегу какой-то реки. Скользил смешно кроссовками по заледеневшему под тонким слоем снежка асфальту, цеплялся сине-малиновыми от мороза пальцами за его рукав, пытаясь удержать равновесие. А потом снова убегал вперед. И снова отставал.А Игорь все шел в том же темпе, пряча лицо в воротник парки от колючих снежинок. Это, конечно, было глупо, но сейчас особенно сильно ощущался их один год разницы в возрасте.Он уже закончил школу и отучился почти семестр в университете, Стасу еще надо было до выпускного протянуть половину зимы и весну. А ведь буквально летом Игорь этой разницы не ощущал.Но теперь, стоя на ветру в теплой куртке и плотных джинсах, ему даже смотреть на Конченкова с его спортивками и двумя толстовками без куртки было холодно.—?Смотри-смотри,?— не унимался Стас, тягая его на себя и подводя под рыжее пятно уличного фонаря. Выставил руку вперед, натянув на красные сбитые костяшки рукав толстовки, поймал на черную ткань снежинку,?— Во!Игорь, приличия ради, на снежинку все-таки посмотрел и, конечно же, ничего потрясающего в ней не обнаружил. Холодина стояла такая, что хотелось не то бросить придурка здесь и сесть в первый попавшийся автобус, лишь бы добраться домой, не то накрыть его ломкие замерзшие пальцы своими, пока не отвалились к чертям.Стас поднял на него блестящие черные глаза, сверкнули неловко очаровательно-кривые зубы в улыбке.?Пиздец ты дите?, подумалось Игорю с нежностью, и сердце в ответ глухо и больно стукнулось о ребра, разгоняя с кровью по венам стыдливую вину.Он, конечно, ничего не сказал. Только закатил глаза, намеренно грубо схватил Стаса за пальцы и потащил к остановке. Но момент запомнил: набережная, 29 декабря 2009-го года, половина десятого вечера.Теперь, почти одиннадцать лет спустя, ему можно было называть Стаса дитем, сколько душе угодно.И Игорь собирался воспользоваться этим своим честно выстраданным правом вот прямо сейчас.—?Пиздец ты дите, братишка,?— устало вздохнул он, присаживаясь рядом со Стасом на корточки и делая очередной виток гирляндой вокруг прижатых друг к другу запястий.Конченков в ответ только фыркнул и пошевелил пальцами, сложенными в замок. Цепко ухватился за Игорев свитер под воротником, притянул его поближе и выдохнул заговорщически:—?Весело же.—?Ага,?— меланхолично отозвался Лавров,?— Особенно весело будет, когда тебя 220 вольт ебанет. Животики надорвешь.Стас изловчился и пихнул его ступней в икру, пытаясь, видимо, пнуть, но в итоге заскользил задницей по паркету и глухо стукнулся затылком о стену.
Прошипел ?блять?, застыл на мгновение и тут же снова заерзал.Игорь, не отвлекаясь, коротко огладил его по ушибленному месту. Ну дите же, самое настоящее.Они, как граждане осознанные, в этом году украшения заказали на дом. На окошко гирлянду сеткой, ворох мишуры на гардины, набор красно-золотых мелких елочных игрушек и до кучи гирлянду лентой, чтобы всю эту красоту замотать поприличнее и попышнее.Такие себе из них было декораторы, но в съемной московской двушке, все еще какой-то полупустой и чужой, ничего не было, кроме хозяйской мебели и их ноутбуков.В какой момент они решили, что заматывать будут не елку, а Стаса, Игорь как-то пропустил. Не то чтобы у них было какое-то обсуждение, аргументы ?за? и ?против?. Нет.Он отвернулся достать из коробки части искусственной пластиковой елки, повернулся обратно к Стасу, а заматывание уже шло полным ходом.И, как всегда в таких ситуациях,?— когда Конченкову что-то приходило в голову и спорить было бесполезно,?— Игорю осталось только взять процесс под свой контроль.—?Не туго, малыш?—?Нет. Долго,?— Стас сморщил смешно нос, почесал его о плечо. Плечо Игоря, завалившись вперед,?— Можешь быстрее?—?Тебе уже скучно? —?Лавров хмыкнул было и осекся, поднимая на парня серьезный взгляд,?— Насколько ты маленький сейчас?Стас покусал губу задумчиво, прислушиваясь к себе, лукаво мазнул темным глазированным взглядом по лицу папочки, пожал плечом и улыбнулся.—?Не знаю. Сильно, наверно. Сильнее, чем обычно.Игорь протиснул между запястий ленту и обернул поперек мотков, пытаясь закрепить результат. Не узлом же гирлянду завязывать, правильно. И поднялся, подхватывая Стаса под локти и утягивая за собой вверх.Тот послушно, как набитый плюшем, позволил пристроить себя у стены перед розеткой, и только с ноги на ногу перешагнул в нетерпении, пока Игорь отрубал свет и задергивал шторы от апельсинового света фонарей.Комнату будто уронили в банку с чернилами. Стало как-то тревожно и радостно, в темноте пробираться между сваленными по полу коробками и раскиданной мишурой к Стасу. За полшага почувствовать родное тепло его тела, прохладное дыхание на шее. Как в детстве.Если даже Игорь это чувствовал, то нет ничего удивительного в том, что Стас так глубоко провалился.Нащупав шнур, болтающийся где-то у его малыша в ногах, Игорь не с первого раза воткнулся штекером в розетку, пытаясь подобрать нужный угол. Конченков над его макушкой насмешливо с придыханием хихикнул и протянул что-то похожее на ?как всегда?. Паршивец.А когда ему все-таки удалось, с задержкой на десятую долю секунды, комната взорвалась морганием лимонно-малиновых лампочек, сменяющихся изумрудно-небесным и обратно, а потом в других сочетаниях. И по кругу, пока Стас, словно застигнутый врасплох, застыл и глупо моргал на свои запястья.—?Игорь, смотри. Смотри-Смотри!Он вскинул стянутые запястья вверх, ближе к их лицам и снова заржал глухо, не сводя взгляда с гирлянды.—?Лампочки не греются? —?стараясь унять тянущую нежность в груди и рвущуюся широкую лыбу, поинтересовался мужчина,?— Ничего не колется?—?Не-а,?— Стас мотнул башкой, удовлетворенно выдыхая, отсмеявшись наконец,?— Только щекотно немного.—?Мазохист.Они так и остались стоять посреди комнаты, вдвоем глупо пялясь на всполохи сочных летний цветов, пробивающихся на стены из-за их теней. Веселье как-то медленно выкипело, оставив послевкусие смешков и хихиканья, наполнив чувством близости друг к другу.Стас поднял на него темный твердый взгляд, знакомо протягивая в нос:—?И-и-игорь.—?Нет, малыш,?— мужчина качнул головой. Нет уж, просто на ?Игоря? он не поведется. Одно дело возиться с гирляндами смеха ради, но на этой, более серьезной, территории правила все еще устанавливал он,?— Хочешь чего, так попроси, как следует.Парень в ответ улыбнулся.И ничего не сказал.—?Пытаешься меня вывести сегодня, да?—?Ага,?— Стас махнул честно головой, улыбаясь широко, как он делал только наедине. Не прикрывая ладонью рот. Многозначительно глянул вниз на сверкающие в темноте лимонно-малиновыми всплесками запястья,?— Я уже связан. Дай мне хоть для приличия посопротивляться.То есть, в переводе со стасовского на человеческий, ?повыебываться?.Игорь фальшиво растянул губы в понимающей лыбе, перегнулся через худое плечо и щелкнул выключателем. Теплый свет лампы под потолком зажужжал едва уловимо.Горячими ладонями сразу с двух сторон прижался к плохо выбритым щекам, пряча узкое лицо за отрывистыми поцелуями. Повалить бы идиота на паркет и заставить хихикать до икоты, пока все желание ?сопротивляться?, аки девица, не пропадет. И медленно, вдумчиво и с расстановкой, трахнуть. Как это дите и хочет.Да ладно уж.—?Ну, ты тут сопротивляйся, малыш,?— оторвавшись, посоветовал Игорь, ненавязчиво проверяя еще раз, не сильно ли туго гирлянда намотана,?— а я пока елку соберу, хорошо? Будешь, эм… Освещать мне путь. Буквально.Стас скривился от его плохой шутки, шмыгнул носом, но продолжил молчать. Упертый.Десять минут молчания ему точно не помешают, а потом он может вспомнит, как к Игорю нужно обращаться, когда ты чего-то хочешь.Лавров помнил конкретный момент,?— место, месяц и даже час,?— когда у него впервые возникло это чувство.И сейчас, даже одиннадцать лет спустя, уже без стыда и вины, его сердце все еще глухо и радостно билось рядом со Стасом.***