Бонус. Болезни (1/1)

По студии раздался оглушительный чих, а за ним еще один, и еще. Дима, тяжело вздохнув, отошел от камеры, которую безуспешно пытался присобачить к штативу, и направился к тесной гримерке, по которой были разбросаны разноцветные шубы, футболки, кофты и джинсы, которые Игорь со Стасом, видимо, снимали в спешке, в который раз опоздав на съемки. Чайник обнаружился под толстовкой с какой-то заковыристой надписью, судя по всему, принадлежавшей Стасу. За тонкой дверью снова чихнули, приправив это дело смачным гнусавым ?бля-я? и шмыганьем заложенным носом. Фадеев достал из сумки походную аптечку, перетряхивая содержимое и находя нужную коробочку. Угораздило же их.Стас, в свою очередь тусовавшийся в павильоне студии, опасливо обернулся на любовника, накидывая на плечи белую шубу и присаживаясь рядом.—?И-игорь,?— протянул он, разглядывая мужчину, стянувшего платок с промокших от пота волос, и запрокинувшего устало голову. Его темные очки валялись где-то тут же, между их бедер, и Конченков осторожно пошарил по обивке ладонью, натыкаясь на прохладную дужку и аккуратно откладывая их подальше. Еще раздавят ненароком,?— Игорь, может перенесем? Нахуй эти ответы на вопросы, серьезно…Лавров, устало дергая уголком губ, прочистил горло и прошелся пальцами по взмокшей челке:—?А жрать мы все на что будем до февраля? —?прохрипел он, морщась, то ли от того, что голова болела, то ли от того, что в горло будто бы прыснули перцовым баллончиком,?— Отойди от меня, малыш,?— немного мягче пробормотал он, прикрывая глаза и возвращая затылок на спинку дивана, и неловко тыкнул его локтем в бок,?— Давай-давай, на свое кресло вали с моего дивана.Он старался говорить шутливо, но выходило откровенно вымученно. Стас, на секунду прижавшись худым плечом к рукаву его пушистой шубы, встал. От короткой близости и зудящей нежности сердце глухо пропустило удар, тут же заныв и затянув куда-то вниз, к ребрам.Они были на чужой студии, в каком-то из бесчисленных городов осенне-зимнего тура, и снять эти долбанные ответы на невероятно тупые вопросы надо было обязательно, Стас это понимал, но Игорь выглядел реально хреново еще со вчерашнего вечера, когда они только вернулись после концерта в отель.Он дергался всю ночь, пинаясь во сне, бормотал что-то неразборчивое, и был горячий, как долбанная печка. То скидывал с себя одеяло, то стаскивал его с любовника, то укладывался на него всем весом, то съезжал вниз, утыкаясь горячим лбом и влажным носом в его прохладный живот, обхватывая судорожно обеими руками.Неудивительно, что после такой ночки, они не проснулись по будильнику, хоть тот и был выставлен на час дня.Тур выматывал, уже не столько морально, сколько физически, Дима со Стасом трижды успели простудиться и выздороветь, но болезнь впервые подкосила Лаврова, и они оба чувствовали себя идиотами, не знающими и не понимающими, что делать-то вообще с больным товарищем, который до этого вытягивал их из болезненных состояний.Фадеев вырулил из гримерки с огромной кружкой дымящегося не пойми чего, и по комнате разлился химозный аромат черники.—?На,?— пробормотал он, суя нечто в руки Игоря,?— Это антигриппин, хоть чуть-чуть легче станет, хотя бы говорить перестанешь как слон, которому хобот пережали…—?Отъебись,?— дружелюбно посоветовал мужчина, но отхлебнул, морща нос.Стас буквально почувствовал это ?невероятное? ощущение кисловато-сладкого неприятного кипятка, текущего по разодранному кашлем горлу.Лавров тяжело со свистом выдохнул, закрывая глаза, и буркнул, снова прихлебывая:—?Умоляю, скажи мне, что вопросы этих дегенератов не такие тупые, как обычно,?— хоть в этой просьбе и была вся боль вселенной, но Фадеев, вжав голову в плечи, отрицательно мотанул башкой, на что Игорь, цокая, закатил глаза, тут же шипя,?— Прикиньте,?— весело прохрипел он через пару мгновений,?— так закатил глаза, что башка разболелась…Дима нервно хмыкнул, потоптавшись в нерешительности, и, все-таки, вернулся к своим попыткам установить камеру и натянуть за Железным Троном хромакей. Мужчина, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц, попивал черничное варево, ощущая как от носа немного отлегает тяжелый насморк, давящий на переносицу изнутри, и старался игнорировать пристальный взволнованный взгляд Стаса, сидящего неподалеку в широком мягком кресле с ногами. Хотелось повернуться и сказать, что все с ним окей, нечего так пялиться, дырку просверлит же скоро, но Игорь понимал, что он сейчас с трудом даже головой может двигать, не то что убеждать кого-то в том, что все с ним замечательно.Антигриппин был допит, камеры установлены, и Лавров, кутаясь в шубу, нацепил платок, зафиксировав короной, и двинулся к неудобному стулу, отделанному под стилистику Игры Престолов. Ну и долбоебизм же.Фадеев, сочувственно улыбаясь, протянул ему флэшку со скриншотами вопросов, и хлопнул Стаса, устроившегося позади, по спине.—?Крепитесь, мужики,?— выдавил он, вставая за камеру,?— Полчаса, и можно ехать обратно в отель,?— обнадежил он, возясь с фокусом.Лавров устало вздохнул, открывая крышку ноутбука, и щелкнул по тачпаду. Конченков, заглядывая ему через плечо, облокотился на один из торчащих из спинки трона ?мечей?, неловко топчась на месте и переглядываясь нервно с Фадеевым.Получасом тут и не пахло, поняли они спустя практически полтора часа беспрерывного кашля и матов.Игорь невыносимо, для самого себя же, тупил, путался в словах, медленно реагировал, и все время норовил повернуться на Стаса, который стоял слишком неудобно и далеко, позади и вверху, для переглядок.—?Прикинь,?— выдавил Конченков, давясь смехом, больше от усталости и напряжения, чем от реального веселья,?— Родится тигр с твоим лицом…Лавров, вздыхая, чуть повернул голову в его сторону, еле заметно морщась от танцующих перед глазами черных точек.—?И это, по-твоему, смешно? —?прозвучало, на первый взгляд, недовольно, но Стас разулыбался еще сильнее, заметив в голосе папочки еле уловимые нежные нотки.—?Ка-казахский тигр,?— парень уже вовсю хихикал, прикрывая рот тыльной стороной ладони и почти что складываясь пополам.Довольный хлебальник Димы за камерой тоже чуть ли не трещал от смеха, и Игорь вздохнул устало и обреченно.—?Вы еще тупее наших комментаторов, шутники ебанные, блять,?— он щелкнул по стрелочке вправо, промахиваясь, и в очередной раз сворачивая нахрен программу просмотра изображений,?— Вам бы в Кривое Зеркало, на замену Петросяну…Спустя почти сорок минут, сотню матов, и два перерыва на антигриппинчик с сигаретой, они, наконец, закончили измываться над фанатами.Лавров поднялся с этого орудия пыток вымышленного рыцарского средневековья, у которого практически не было подлокотников, и тут же стащил бороду и платок, дергая Стаса, уже стянувшего маску, за рукав на себя и выдавая глухое:—?Фадей, не хочешь сходить покурить на улицу?Дима, отвлекшись от укладывания оборудования обратно в сумки, выглянул в окно, где на синей от ранних зимних сумерек улице шел крупный мокрый снег, и вздохнул. Вообще-то, если честно, не хотел, но и дружелюбного напутственного пинка в сторону выхода получать тоже не было желания.Накинув куртку, он, повздыхав, вывалился в подступающую ночь, прикрывая за собой дверь.Стас, которого все еще держали за рукав белой толстовки, улыбнулся, заглядывая любовнику в глаза:—?Ну чего ты его выгнал? —?мягко спросил он,?— Там холодно же…Игорь отмахнулся, буркнув: ?Переживет, не сахарный?, и притянул Конченкова ближе, почти смешно складываясь и утыкаясь лицом в его худое острое плечо.—?Малыш, я так заебался,?— выдохнул он жалобно, обхватывая своими ручищами его тонкую талию и шмыгая носом,?— Давай просто чуть-чуть вот так постоим, окей?Стас тихо угукнул, чувствуя, что его сердце, тяжелым горячим камнем, подскочило до ключиц и нервно забилось там, разрываясь от переполняющей его любви на маленькие-маленькие клочки. Он осторожно поднял свои длинные худые руки, мягко укладывая их на широкую спину любовника, прижимаясь еще чуть-чуть, хотя бы немножко, ближе, и уперся своим острым подбородком в темную макушку, скашивая взгляд на их отражение в темном окне.Огромная сгорбленная фигура папочки и он сам, обнимающий его за широкие плечи.Игорю всегда нужно было быть самым сильным, смелым, выебистым, брать на себя дел с излишком, и безупречно с ними справляться. Нужно было раздавать то тут, то там пиздюлей и пинков, чтобы ?работали, а не хуйней маялись?. Нужно было следить одним глазом (а лучше сразу двумя) за Стасом, чтобы тот не наделал какой-нибудь хуйни. Нужно было. Необходимо было.Но вот таким, разбитым, болезненным и усталым, Игорь обычно быть боялся. Гнал от себя всех подальше и держал лицо, чтобы никто и подумать не мог, что Лавров может с чем-то не справиться.И сейчас Конченков, впервые, на самом деле, ощутил, что любовник впустил его в свой маленький мирок, где он бывал не идеальным, где он мог болеть, не сжимая всю свою волю в кулаки, а просто болеть. Сопливить, выебываться, жаловаться, лезть обниматься, просто потому что устал.Мужчина поднял тяжелую голову с его плеча, криво улыбаясь, и Стас застыл, снова ощущая себя меньше и ниже его. Заерзал под горячими ладонями на лопатках и тихо выдохнул:—?Игорь?Лавров, улыбаясь чуть шире, усталыми покрасневшими глазами, сквозь слипающиеся ресницы, практически мурлыкнул хрипло:—?Малыш, мы же вдвоем, ну…Парень, сглатывая внезапно образовавшийся комок в горле, закинул свои длинные бледные руки на плечи любовника, цепляясь пальцами одной за запястье другой позади его шеи, и уткнулся лбом в лоб, заглядывая в светло-серые глаза, кажущиеся сейчас особенно мягкими:—?Папочка,?— нежно протянул он, чувствуя, как кончики их носов едва-едва соприкасаются, и от этого почему-то где-то внутри, в резко опустевшем от волнения животе, становилось горячо,?— Я знаю, что ты болеешь, но…поцелуй меня?Игорь тихо и осторожно рассмеялся, чуть наклоняя голову и прижимаясь горячими сухими губами к острой гладкой скуле, прям там, где от уголков его круглых темных глаз расходились лучиками морщинки, когда парень улыбался.—?Этого достаточно? —?тут же отстранившись, поинтересовался он. Стас отрицательно мотнул головой, зарываясь пальцами одной руки во влажные темные волосы на затылке мужчины и притягивая его ближе.Тот еще раз наклонился, на этот раз касаясь горячо и невесомо родинки на его щеке, снова спрашивая:—?А сейчас?Конченков, давя улыбку, пробормотал полушепотом:—?Нет, еще.Игорь прижался губами к его подбородку, затем, услышав ?еще?, к кончику носа, потом к смешно вздернутой брови, и лишь потом, невесомо, и от того, почему-то, в разы острее, чем обычно, расцеловал слегка потрескавшиеся уголки его тонких губ.Стас, задрав голову и подставляя лицо под поцелуи, тяжело и осторожно выдохнул, выпуская воздух из легких очень медленно, будто бы боясь разрушить момент, и попросил, все еще полушепотом:—?Еще раз?..Лавров, ведя горячими ладонями от лопаток вверх к плечам, сплел их в замок на его загривке, поглаживая большими пальцами линию его челюсти и фиксируя голову любовника прямо, заглядывая заговорщически в глаза:—?Хорошо, малыш,?— кивнул он,?— Но, если ты заразишься, то дашь мне тебя лечить нормально, а не запираясь в номере, потому что не хочешь пить эту черничную дрянь, окей?Конченков поднял взгляд на потолок, будто бы обдумывая условия, но тут же кивнул, улыбаясь.Игорь, буркнув что-то вроде ?да я даже не сомневался?, прижался своими горячими и немного колючими обветренными губами к его, улыбаясь от ощущения мягкого выдоха малыша на своей щеке, когда дверь распахнулась, с силой шарахнув о стену. Стас тут же отскочил, так и не успев углубить поцелуй, и нахмурился на ввалившегося и прилично так запорошенного снегом Диму.—?Я все понимаю,?— стуча зубами, проговорил он, отряхиваясь и прыгая на месте, чтобы немного согреться,?— Но там просто пиздец как холодно, чуваки.Парень, глянув на улыбающегося папочку, который сочувственно развел руками, молчаливо извиняясь за сорванный поцелуй, повернулся обратно к Фадееву, сжимая переносицу и прикрывая глаза, абсолютно идентично любовнику, в те моменты, когда тот злился или задумывался.Диджея, от такой параллели, слегка передернуло.—?Дим,?— выдохнул Стас, все еще с закрытыми глазами,?— Я тебе, конечно, очень сочувствую, но ты такой пидор…Лавров, фыркнув, заржал, тут же срываясь в кашель, поэтому на возмущенное "Эй!" от Фадеева никто не обратил внимания.На следующее утро, уже усевшись в своем купе, в поезде, который должен был покатить их в следующий город в этом, казалось бы, бесконечном, туре, Стас, закутываясь плотнее в свою черную толстовку с замысловатым принтом, шмыгнул носом и чихнул, стараясь игнорировать насмешливый взгляд почти полностью выздоровевшего любовника.***