Надо что-то предпринимать (1/1)
Нет во всей стране такого города, который бы смог конкурировать с Маринганатом в плане собираемых на улице толп. Тысячи людей в синих пиджаках и мундирах, юбках и платьях, куда-то вечно спеша, занимали все улицы столицы. Днём протиснуться между идущими вперёд бравыми гражданами было просто невозможно. Солнце достигло своего пика и важно блистало, отдавая свои лучи слишком выхолощенной — и оттого нереалистичной земле. Огромным обелиском шла ввысь Башня Бакалавриата, угрожая шпилем проткнуть небеса. Самый последний этаж, полностью застеклённый, вынужденно пустовал, запуская лишь мастеров-ремонтников, которые копошились там с целью побыстрее восстановить кабинет Бакалавра и комнатки его верной команды. Крайне недовольный таким долгим продвижением работы, правитель каждый день ходил и проверял состояние ремонта. Во всей стране наблюдалась такая жёсткая работа. Ведомые установками Партии и её "лица", ведущего государство к совершенству, люди целыми днями усиленно работали, думая только о том, как сделать так, чтобы власти их оценили. Никто не желал в один прекрасный день сойти за врага народа и быть помещённым в тюрьму. Если же народ работать не будет, то и опоры государства не будет, а будет сплошнейшая анархия. Естественно, власти боялись, что когда-нибудь лишиться своих мест. Да, все министры и прочие чиновники, хоть как-то причастные к управлению государством, были явно прикормленными, поэтому и страшились кормушку потерять. Опорой на их пути был только Бакалавр, чья власть, казалось, была совершенно непоколебима и несокрушима, вечна и крепка. Лишь Марингат, который держал власть в кулаке, был столпом, на котором держался весь чиновничий мир.
*** — Передаём точное время: в столице нашей Родины — Маринганате — полдень! — объявили разом все существующие радиостанции, телеканалы и уличные глашатаи, разосланные Бакалавром во все уголки столичного города. Все жители Маринганата поняли, что первую половину своего дня потратили, поэтому вторую надо провести достойнее. А потом началось…Единая и просветлённая,Народом благословлённая,Великая и могучая,Совершеннейшая страна!Мы служим ей —И мы сильны!Мы верим ей —И мы дружны!Под синим флагом,Под флагом Бакалавра,К великой победе мы верно идём!Нам не страшны угрозы мира!Мы видим свет в конце пути!Пусть все узрят огромнейшую силу,Которую мы сумеем преподнести!Едины мы
И мысли наши!Едины воляИ сильный дух!Мы с Бакалавром,С отцом народа,Угасшую жизнь в этот мир принесём!Пусть помнит враг —Не дремлем мы!Мы на борьбу все вместе встанемИ выкинем врага с родимой земли!Мощна страна,Мощны и души!Правдивы мысли,Правдив и смех!И Бакалавр,Гарант Отчизны,К счастью народ сумеет привести!Вовеки славься, Маринганат!Ты город мира и любви!Столица Родины прекрасной,Всегда живи и расцветай!Велик народ,Велики люди!Велик правитель,Велик отец!И с Бакалавром,Творцом народа,К великой победе сумеем прийти! Гимн закончился громким восклицанием ?Слава Бакалавру! Слава Бакалавриату!?, а после люди, заряженные позитивом, направились по своим делам, которые никогда никого не ждали.*** Разговор с Первиным произвёл на маршала Титуса неизгладимое впечатление, поэтому сейчас он уже восседал в приёмной маленького кабинета Бакалавра. За дверью слышались крики, но маршал как-то не очень в них вникал. Рядом, на дорогом кресле, сидел мужчина в болотного цвета мундире, подпоясанном коричневым ремнём, коричневых брюках и сапогах. У него были каштановые волосы, которые были предельно аккуратно уложены (как и у самого маршала), густые чёрные брови и чёрные глаза. К голове была прикреплена гарнитура, в которую офицер периодически что-то говорил. Маршал не слушал ни военного, ни криков за дверью. У него были свои мысли. — Господин маршал, приветствую, — Титус поднял голову и увидел стоящего рядом начальника личной стражи Марингата. Генерал Мартольд опирался на рукоять своего топора и дружелюбно смотрел на маршала. — Давно вы к нам не заходили. — Дела, мой друг, дела. Периодически бывает столько работы, что я не успеваю ничего. Ты мне лучше скажи, что там у них происходит? — спросил маршал указав на дверь. — Вы будто не знаете Бакалавра. Да у него каждый второй разговор заканчивается потасовкой. — Допустим. Но самого Марингата я чего-то не слышу. — Занят, — ответил Гертр, почесав голову. Он и сам-то не знал, почему Бакалавр — любящий разглагольствовать Бакалавр, — сейчас молчит и не говорит ничего. Маршал покачал головой и посмотрел на часы. — Я войду? Генерал Мартольд кивнул головой, но прежде решил зайти в кабинет начальства. Осторожно приоткрыв дверь, начальник стражи вошёл. Всё большинство молодых людей демонстративно отвернулось от Бакалавра, а Бакалавр в ответ отвернулся от них и ушёл к окну. Вошедший генерал откашлялся, привлекая к себе всеобщее внимание, и начал: — Слава Бакалавру! Высочайший Бакалавр, к вам прибыл маршал Социалистической Ассамблеи. Марингат сначала с умным видом постоял, потом снял очки и прошёлся от окна к генералу. Стук его тяжёлых каблуков, казалось, отдавался эхом по всей башне, побуждая к работе всех слуг народа. — В Социалистической Ассамблее три маршала, одним из которых является лично товарищ Трихтерр, — со свойственным всезнанием ответил Бакалавр. — Какой из них? — Самый первый и самый лучший! — важно сказал маршал, проходя в кабинет и исполняя жест-приветствие. — А, Руперт, это вы. Очень рад видеть, — ответил Бакалавр, вторя товарищу по революции жестом. Маршал кивнул головой и изучающе осмотрел стоящую в кабинете общность молодых людей. В момент у военного лидера пролетариев сложились оценки каждому, которые были фундаментальны и не могли быть никем оспорены. Маршал важнейшим образом прошёлся взглядом по этим господам, а потом вышел в центр маленького кабинета. Марингат привычно улыбнулся и уселся в своё кресло. — Простите, Высочайший Бакалавр, я могу поговорить с молодыми людьми? — осведомился маршал. Марингат посмотрел на Руперта и удовлетворительно кивнул головой. — Спасибо! Тут же у всех сложилось ощущение того, что и этот человек будет считать своим долгом высказаться по поводу их одежды. Тидус демонстративно продолжал отворачиваться, ибо подобные высказывания (как и вечные упоминания алкоголизма Бакалавром) уже надоели. Но маршал считал иначе: — Молодой человек, повернитесь ко мне. Нет, я понимаю, что вам абсолютно по боку на мою персону, но проявите уважение хотя бы к моему возрасту. Марингат умно кивнул и вторил: — Почтение к возрасту — черта, отличающая жителей Бакалавриата от… прочих элементов. — А вы какое право имеете даже повышать голос на правителя страны? Вот мне шестьдесят лет, а я и то к нему на "вы". Потому что я его уважаю, а вы…нет. Он поднял страну из разрухи монархизма! Настало тяжёлое молчание, а маршал с поднятой вверх рукой встал посреди кабинета. Бакалавр посмотрел на него, призывая к действиям, и только тогда социалист вновь "включился" и заговорил: — Знаете, у меня такое ощущение, что вы из подготовительной группы детского сада. Тогда малышей тянет ко всему пёстрому, несуразному. А я с высоты своих прожитых лет могу утверждать, что детсадовцы бывают разными: и в пять лет, и в пятнадцать, и в двадцать, и в сорок, и в шестьдесят. Вам что, совзнаков на одежду дать? — А что это? — спросила Юна, и на лице маршала вмиг изобразилось величайшее удивление. Он с вопросом в глазах посмотрел на Бакалавра, а потом, не найдя в нём ответа, вновь к девушке. — Совзнаки? Это… сокращение. Означает "советские знаки". Вам не надо объяснять, что значат эти два слова? Прекрасно. Это официальная валюта Социалистической Ассамблеи. Вы что, и её не знаете? Маршал приблизился к Марингату и спросил уже у него, ведь считал правителя высшей инстанцией, которая уж точно даст оценку. — Это у них склероз такой… молодёжный? — Нет, — ответил Бакалавр, оправив вицмундир и приняв важное лицо, осмотрев компанию полностью и вынеся решение, что никакого склероза тут нет. А решение Бакалавра оспаривать никак нельзя! — Что, обкурились чего-то? — Да нет, — вынес новое решение Марингат, заново осмотрев компанию. Только на этот раз он встал, подался вперёд и вытянулся, желая точнее удостовериться в своей правоте. А вот маршал прикидывал в голове новые объяснения. — Ладно, последнее предположение, — сказал Руперт и щёлкнул себя по горлу. Бакалавр вмиг нацепил очки на нос и с более усердным видом принялся осматривать присутствующих. Несколько раз выражение его лица менялось, глаза сужались, а брови подскакивали вверх. Лишь величайшая педантичность не думала слезать с лица величайшего педанта. И вот Марингат выпрямился, вновь оправил вицмундир (отметив в голове, что можно было бы уже надеть пиджак) и ответил маршалу: — Возможно. — Бухают? — спросил маршал, засмеявшись. — Раньше мы в тридцать лет боялись признаться в таком, а сейчас в… лет двадцать не стесняются стоять подшофе перед двумя величайшими лицами современного общества! — Я отмечал, что вы необычайно скромный человек, маршал? — риторически спросил Марингат, улыбнувшись. — Конечно. Повисло какое-то странное молчание, и никто не решился что-либо сказать. Лишь Бакалавр отвернулся и вновь начал глядеть в окно. А маршал устремил взор на стол Марингата. — Высочайший Бакалавр, я бы с вами хотел поговорить о недовольствах опреде… — Да-да, сейчас! — воскликнул Марингат, вынеся вперёд свою правую руку, что было призывом временно помолчать. — Дорогие друзья, вы можете идти. Если возникнет необходимость, я сам прибуду в ваше место обитания, всё в порядке. До скорых встреч!.. И Бакалавр вернулся в кресло лишь тогда, когда все покинули его кабинет, и лишь маршал стоял в одиночестве. — Ну а теперь давайте поговорим.*** Главнокомандующие, те, которые получили тайное, но очень важное поручение от Бакалавра, сейчас всё ещё ломали голову над тем, как этот план провернуть. Но то ли у них мозгов не хватало, то ли агент СМЕРШа оплошал, то ли всё вместе, скреплённое общей бездумностью, — факт в том, что ничего дельного никто из военачальников, даже прибегая к помощи более разумных подчинённых, не пришёл. Кипы бумаг летели в топку под общим грифом — "нереализуемо". Солдаты, проходившие мимо, удивлённо смотрели на руководство, которое так активно уничтожало бумагу в печке, на трубе которой был изображён Орёл Бакалавриата. — Да это невозможно! — воскликнули оба военачальника, разом разбросав свои наброски по полу. — Надо что-то предпринимать!*** Надо, надо что-то предпринимать. И мы предпримем. Для вас это может показаться уже неинтересным, но поверьте нам, Бакалавр готовит массовое явление! Поверьте, подготовленное всей Системой действо просто не может быть неинтересным. Ну а когда прибудем мы, то там уж скучать не придётся никому! Но вот Марингат что-то как-то долго тянет с проявителем. Надо будет ему напомнить, чтобы занимался не только своими делами. Мы хоть и терпеливы, лишнее время сидеть в заключении тоже не хотим. Согласитесь, какой тут смысл? Да и мы же не хотим, чтобы кто-то скучал. Сегодня же наш план начнёт исполняться. И это обещаем вам мы, Предтечи!..