14. (1/1)
Тебе было четырнадцать, когда Джон предложил тебе сигарету. В тот жаркий летний день вы сидели на берегу пруда и швыряли в водоём камни, наблюдая, как с тихим всплеском взлетали переливающиеся на солнце капли. В какой-то момент вы отвлеклись от столь глупого занятия, и Джон, удостоверившись, что ты всё ещё смотришь на него, деловито, совсем по-взрослому достал из кармана шорт, которые некогда были простыми джинсами, помятую пачку, а после медленно вытащил зубами сигарету. Старая, наверняка найденная где-то на дороге дешёвая зажигалка идиотского не то ярко-зелёного, не то ядовито-жёлтого цвета никак не хотела поддаваться, и твоему другу пришлось не один раз чиркнуть колёсиком, чтобы добиться искры. Дрожащий, почти незаметный из-за солнца огонёк коснулся сигареты, и та подмигнула своим красным глазом, после чего Джон закурил. Курил он неловко, быстрыми затяжками, едва сдерживая кашель, но тебе тогда, сплёвывая на землю и выпуская дым из носа, он казался тебе ещё круче и важнее.
Ведь у тебя никогда не было курящих друзей.Ведь у тебя никогда не было друзей вообще.— Хочешь попробовать? — поймав твой заинтересованный взгляд, как бы невзначай поинтересовался Джон. Слова с его губ срывались лениво, словно он только сейчас заметил, что ты наблюдаешь за ним, но вот самовлюблённая улыбка выдавала.
Ты зачем-то кивнул и неуверенно взял тлеющую сигарету.
— Я не умею, — признался ты, рассматривая пепел.
— О, это легко. Как дважды два. Просто сделай затяжку и выдыхай, — с видом мастера своего дела заявил Джон. На самом деле он и сам не до конца понимал всю технику, но продолжал так подбадривающе улыбаться, что ты медленно поднёс сигарету к губам и вдохнул.Чтобы после ощутить, как едкий дым раздирает горло и лёгкие, а во рту оседает никотин. С губ сорвался хриплый кашель, и ты сплюнул густую слюну. Джон лишь звонко рассмеялся.— Да тебе ещё учиться и учиться, — фыркнул он, забирая свою сигарету. Которую он и не докурил даже.Тебе было четырнадцать, когда поздно вечером он появился на пороге твоего дома. Повезло ещё, что родителей дома не было. Ух, они бы задали, увидев Джона.
?Это плохие мальчики, Дейв. Они тебе не друзья?.— Что ты тут делаешь? — вполне логичный вопрос. Настолько же логичный, насколько и глупый. Джон мелко дрожал, поджимая губы, его глаза как-то странно блестели, но ты списал это на тусклый свет уличных фонарей.
— Я просто… — начал он, жалостливо сведя брови к переносице, но ты тут же втащил его в дом, испугавшись, что соседи не только заметят твоего друга, но и расскажут родителям.
?Ты хочешь, как и они, Дейв, бросить школу, а потом умереть от передозировки наркотиков??— Просто что? — ты плотно задёрнул все шторы. Маленький глупый конспиратор.
А Джон переминался с ноги на ногу, совсем не вписываясь в твою маленькую, наполненную светом и уютом, чистую прихожую. Сейчас он казался таким неуверенным, трусившим даже поднять взгляд, что тебе невольно стало его жаль. Куда пропала вся его бравада? Куда делась эта весёлая улыбка и задорный смех?
?Ты только погляди, Дейв, рваные джинсы, грязная куртка… И куда только смотрят их родители??— Я просто мимо проходил, — пробормотал он, совсем опустив голову.Ложь.Ты поджал губы. Хотелось крикнуть ему это в лицо, крепко схватив за плечи и встряхнув.Ложь. Он не это хотел сказать. Совсем не это. Поэтому ты прекрасно знаешь, что это ложь.Ты подошёл к нему достаточно близко, чтобы услышать его судорожно срывающееся дыхание. Будто он плакал. Или хотел заплакать, но сдерживать слёзы. А потом Джон поднял голову.Тебе было четырнадцать, когда Джон тебя впервые поцеловал. Без лишних слов, ужимок, он сделал один большой шаг к тебе, а после прижался к твоим губам. Просто прикосновение, не больше. Не было ни долгих всхлипов и вздохов, не было и страстного покусывания губ. Не было всего того, что обычно показывают по телевизору вечерами. Лишь сухое прикосновение, длившееся не дольше двух секунд. По его взгляду ты сразу понял, что теперь Джон жалеет об этом. Жалеет, что вообще оказался у тебя дома.Тебе было четырнадцать, когда ты потерял друга и обрёл кого-то более значимого.